Судьба вечности - Кей Си Кин

она — наш единственный шанс, — добавляет он, подчеркивая свою точку зрения. — Кроме того, что она там сказала Адди? Я не смогу вытащить тебя из этого. Попыталась бы она?

Его вопрос повисает в воздухе, и никто из нас не в состоянии ответить. Боззелли выматывает, и я не знаю, как у нас с ней обстоят дела. Она была сукой, пока не перестала ею быть. Я думаю, мы все ждем реальности, когда она вернется к своей роли дряни, и мы не можем доверять ни единому ее слову или поступку.

Она разрешила Адди и Кассиану остаться за пределами кампуса еще на одну ночь по просьбе Бо, и она защищала Адди от Кеннера, когда все пошло наперекосяк, но теперь? Мы не можем быть уверены.

Войдя в главное здание в сотый раз, мы несемся по коридорам, но как только мы сворачиваем в коридор, ведущий к кабинету Боззелли, профессор Эймос останавливает нас на месте.

— Вы не на уроке, — заявляет он, бросая настороженный взгляд на нас четверых, пока я борюсь с закатыванием глаз.

— Как хорошо, что ты заметил. А теперь отвали, — ворчит Рейден, обходя его, но не успевает далеко уйти, как Эймос протягивает руку и удерживает его на месте.

Его челюсть подергивается, кадык ходит ходуном, а плечи напрягаются.

Рейден мог бы вытереть пол этой хуйней на одном дыхании, но профессору, похоже, все равно. — Убери от меня свою гребаную руку, пока она не стала единственной частью, которая от тебя осталась, — рычит он, его гнев разливается в воздухе от его угрозы.

Профессор Эймос пожимает плечами, на его губах появляется подобие улыбки, когда он становится выше под пристальным взглядом Рейдена. — Как человеку, мне угрожали гораздо худшим. Теперь, если ты закончил, я хотел бы узнать, не нуждаетесь ли вы в какой-либо помощи. Но следи за своими следующими словами, потому что, если ты меня расстроишь, я вообще не смогу помочь.

— С чего ты взял, что можешь нам вообще чем-нибудь помочь? — Кассиан прерывает его, скрещивая руки на груди и пристально глядя на Эймоса сверху вниз.

Простым пожатием плеч он отпускает руку Рейдена и отряхивает свой кремовый плащ. — Вы пытаетесь выбраться отсюда?

— Что заставляет тебя так думать? — Спрашиваю я, сбитый с толку, и он пожимает плечами.

— Я человек. Может, у меня и нет магических способностей, но я не тупой. Адрианну Рейган только что выпроводили из кампуса, и вы вчетвером боролись за ее внимание с самого начала, — парирует он, заставляя Броуди усмехнуться.

— Пожалуйста, не было никакой борьбы. Мы отлично умеем делиться, да будет тебе известно. Кроме того, не с самого начала. Для меня, возможно, но этим придуркам нужно было время, чтобы наверстать упущенное. Некоторым, возможно, все еще нужен дополнительный толчок, но мы добиваемся своего. Итак, как, по-твоему, ты можешь помочь?

— Я знаю, где хранится настоянная реликвия, которая удерживает магию изоляции на месте.

— Какого черта ты не начал с этого? Пошли, сейчас же, — рычит Рейден, широко разводя руки в смешанном чувстве гнева и разочарования, когда профессор разворачивается и устремляется к кабинету Боззелли.

— Неблагодарные придурки, — бормочет Эймос себе под нос, почти не пытаясь оставить это при себе, пока мы спешим за ним.

Заходя в кабинет Боззелли, ее нигде не видно. Находиться здесь без ее присутствия неловко, но профессор, похоже, не возражает. Непринужденно, он обходит ее стол с другой стороны, бесшумно выдвигает третий ящик, прежде чем помахать маленькой реликвией в форме якоря.

— Как она может вот так там просто валяться? — Огрызается Кассиан, в замешательстве хмуря брови, когда меня охватывает неприятное чувство.

Дверь захлопывается за нами, звук повторяется эхом в моей голове, когда профессор преображается перед нами. — Не все оборотни — драконы, красавчик, — говорит женщина перед нами, подмигивая. Ее глаза чернее черного, а волосы еще темнее, когда она поднимает реликвию в воздух, совсем не похожая на профессора, который был на ее месте несколько мгновений ранее.

Ослепительный свет заливает комнату, лишая меня зрения, пока не остается ничего.

27

АДРИАННА

З

апятнанные стены позади меня выглядят только немного чище по сравнению с состоянием решеток, которые окаймляют меня в остальной части камеры. Это почти иронично. Металлическая клетка, которая держит меня в плену, — та же, из которой мы освободили моего отца. Это как-то символично.

Может быть, они могли бы назвать это место в честь моей семьи, назвать традицией и забыть об этом.

В соседней камере сидит женщина. Она отвернулась, прислонившись к стене, и, похоже, спит или выбирает игнорировать мое существование. Меня устраивает любой из вариантов. Пост охраны пуст, все солдаты находятся на другой стороне двери, которая служит дополнительным слоем безопасности между ними и нами.

Здесь нет кроватей, туалетов или хотя бы простыней, но я не знаю, чего я ожидала. Я заперта здесь как преступница; я не заслуживаю этих вещей.

Сгибая колени, я вздыхаю, откидывая голову к стене и обхватывая ноги руками. Единственное, что делает это место, — это оставляет тебя ни с чем, кроме твоих мыслей, а мои крутятся вокруг да около, сея хаос внутри меня.

Вэлли мертва… из-за меня. Это факт, о котором я не печалюсь, и я определенно не жалею, что положила ей конец. Возможно, это произошло из-за того, что она меня спровоцировала, но она поступала и похуже, и мне следовало действовать раньше. Мне просто не следовало так поступать. Переполненная яростью и едва контролирующей себя перед полной толпой.

Теперь в меня никто никогда не поверит.

Все, ради чего я неустанно трудилась, все, ради чего мой отец надрывался, оказалось напрасным.

Меня не мучает чувство вины. Мучает разочарование.

Вдобавок ко всему, у меня есть четверо мужчин, которыми я полностью одержима, и я нутром чую, что они заслуживают лучшего, чем это; чем я. Может быть, я встала у них на пути, чтобы показать им, чего не следует делать, как стать лучше и не принимать таких глупых и эгоистичных решений.

Я бы не удивилась, если бы они осознали все это сейчас, в мое отсутствие. Как бы сильно это ни ранило мое сердце и душу, это, вероятно, к лучшему. По крайней мере, для них.

Моя голова падает вперед, подбородок опускается на грудь, когда я делаю еще один сокрушенный вдох. Мне нужно отвлечься от своих мыслей. Мне нужно, чтобы солдаты притащили сюда свои задницы и продолжили то, что они запланировали, что, я уверена, ничто по сравнению с чувствами, снедающими меня.

Я чувствую себя так, словно