Госпожа попаданка (СИ) - Каминский Андрей Игоревич

— Сегодня необычный день, — вместо приветствия сказала архдиаконесса, — в наш монастырь прибыли четыре благородные девы. Идя разными путями, они явились в Никтополь почти одновременно, а поскольку четыре, также как три и семь — священное число Триморфы, то я и решила представить вам их еще до службы.

Она хлопнул в ладони и вперед, коротко поклонившись, шагнула девушка в длинной юбке из темно-красного бархата и зеленой безрукавке поверх белой блузки. Безрукавку и юбку украшали шнуры, с нанизанными на них бусинами и небольшими серебряными колокольчиками, издающими негромкий звон при каждом движении девушки.

— Княжна Вайорика из Дракии.

Ну, это понятно — черные волосы, слегка смуглая кожа, нос с небольшой горбинкой, темно-синие глаза, да еще и на руке наколка с сильно стилизованным луком. Лена уже знала, что это символ Лерайе, Архонта-Лучника, культ которого во всей Империи, наибольшей популярностью пользовался именно в Дракийских Княжествах. После присоединения Дракии к Империи, несколько веков назад, оттуда и переселились в Некрарию жрицы Скилакагеты. В монастыре считали, что Триморфа и подвластные ей богини по сей день правят Дракийскими Княжествами под видом Астарота и младших архонтов Гремори и Лерайе, нередко принимающих женское обличье. По сей день не меньше половины всех послушниц из Империи — уроженки Дракии.

— Княжна Найда из Сарлонии.

Тоже легко узнать — белая вышиванка, расшитая черными мухами; черная юбка, расшитая белыми мухами; черевички из тончайшей выделки кожи и венок из оранжевых и фиолетовых цветов в черных волосах. Полные груди, крутые бедра, круглое лицо — чем-то эта девушка напомнила Лене молодую Наташу Королеву, разве что посимпатичнее. Радостная улыбка на все лицо, в черных глазах — наивная радость деревенской дурочки, впервые выбравшейся в большой город. А поскольку дурочек в Монастырь не брали, значит с этой простушкой стоит держать ухо особенно востро.

— Редкая гостья — Иоко из Йамто. Не припомню, чтобы в Некрарии хоть раз появлялись послушницы из столь дальних краев.

О «дальних краях» Лена ничего не знала, но даже если бы Лактения не произнесла имени, и так понятно аналогом какой страны в ее собственном мире являлась эта самая Йамто. Черные волосы, уложенные в замысловатую прическу, высокие скулы и узкие глаза, черное кимоно вышитое красными хризантемами. Тонкую талию перехватывает широкий пояс, из-за которого торчит рукоять небольшого кинжала. Лицо — словно безупречная фарфоровая маска, умело скрывавшая любые эмоции девушки.

— И, наконец, боярышня Темнозара из Пятиградья. Из Росковии у нас раньше тоже никого не было …, -Лактения бросила быстрый взгляд на Лену, — но теперь она не первая.

Почудилось ли Лене или в голосе Лактении и впрямь прозвучала насмешка? Кто знает, что сочла нужным сообщить Саломея диаконессе, больше всех работающей с послушницами? Сама Темнозара не повела и глазом. Что и говорить, выглядела она эффектно: высокая голубоглазая красавица с золотистыми косами, выбивавшимися из-под двурогой шапки, усыпанной жемчугом. На черном сарафане красная вышивка, изображающая дерущихся волков, медведей и хищных птиц. С головного убора у висков свисают серебряные подвески, на груди красуется причудливое ожерелье, где окованные серебром звериные клыки и когти сочетаются с золотыми и янтарными бусами.

Темнозара никак не показала своего интереса к «землячке» и все же Лена внутренне напряглась, когда жрица упомянула о ней — сумеет ли она теперь сохранить свою легенду? Хотя Пятиградье — богатая вечевая республика на юго-западе Росковии, а Залесье — северо-восточная глухомань и все же…вряд ли они настолько чужды друг другу, чтобы не распознать самозванку.

— Уверена, что вы все, — Лактения особенно подчеркнула слово «все», — поможете новеньким влиться в ряды Сестер. Ну, а пока же возблагодарим Триморфу за новые души, что она привела в Никтополь. Новенькие, вы пока просто запоминайте.

Жрица развернулась к статуе и все послушницы послушно подхватили гимн, воздавая славу Трехликой Богине. Лена перехватила встревоженный взгляд Марти и ободряюще улыбнулась ей — что же, значит, придется немного отложить разговор.

Одержимость как метод самопознания

После общей службы, новеньких, как и других, недавно поступивших послушниц, отправили на разные работы, а более старших девушек развели по залам. Лена оказалась в той же группе, что и Икария и все прочие члены «Нереи» — все, кто отличился при сборе трав во Внешних Садах. Из сторонниц Лены с ней оказалась только Марти.

— Я успела переброситься парой слов с Лайгой и Кмерой, — шепнула тюргонка, — они передадут остальным.

— Молодец, — Лена с невольным уважением посмотрела на свою спутницу, не терявшую времени даром. Неохотно она призналась себе, что появление «землячки» слишком выбило ее из колеи — раз она даже не вспомнила, на что ей пришлось столь старательно уговаривать Марти. Нужно взять себя в руки — с расшатанными нервами не стоит и думать о том, чтобы претворять в жизнь свои замыслы.

— Кажется, мы еще не были в этом крыле, — заметила Лена, желая отвлечься от тревожных мыслей. Сейчас послушницы шли по уходящему внизу коридору, столь узкому, что девушки могли идти только по двое. Стены, отделанные черным мрамором, прерывались небольшими нишами, где тускло мерцали фиолетовые кристаллы. Мрамор покрывали причудливые барельефы, изображавшие разного рода чудовищ. Вскоре коридор кончился и девушки оказались перед двустворчатой дверью из черного дерева. Над ней красовался фиолетовый лик очередной богини — с высунутым языком и, будто слепыми, смолянисто-черными глазами.

— Мания! — шепнула Мартильда и Лена кивнула, тоже узнав богиню безумия. Невольно ей вспомнился праздник, посвященный этой богине, чуть не закончившийся для попаданки весьма печально. Однако думать об этом было некогда — двери вдруг распахнулись сами собой и послушницы вошли в очередной зал, как и коридор снаружи, отделанный черным мрамором с фиолетовыми прожилками. Именно эти цвета — черный с фиолетовым, — доминировали в небольшом зале, что казался еще меньше из-за расставленных всюду статуй из черного мрамора. Вместо глаз у них мерцали все те же фиолетовые кристаллы. Лене бросилась в глаза уродливое изваяние, изображавшее неясного пола существо, с бородой и женской грудью, острыми ушами, змеями в волосах и острым клювом стервятника. Чуть поодаль стоял демон с волчьей головой и короткими козлиными рожками, еще дальше угадывался голый старик со сложенными на спине перепончатыми крыльями и с чем-то вроде молота в когтистой лапе.

Посреди же зала возвышался черный куб, на котором неподвижно застыло нечто, что Лена приняла за очередную статую. На черной коже поблескивают мелкие чешуйки; на голове торчат большие, будто бы медные, рога; фиолетовый, слегка светящийся лик, напоминает о жуткой маске встречавшей девушек на входе. Перед изваянием стояло бронзовое блюдо, а на нем, средь раскаленных углей тлело нечто, напоминавшее ком сухой травы. Она распространяла по залу едкий дурманящий запах, от которого кружилась голова и слегка подкашивались ноги.

Лена чуть не отшатнулась, когда веки «статуи» дрогнули и приподнялись, обнажая уродливые бельма без зрачков, но вовсе не казавшиеся слепыми. Теперь она видела, что сидевшая перед ними женщина одета в обтягивающий костюм, сшитый из кожи какой-то рептилии. Ее же «рога» — рыжие волосы, уложенные в причудливую прическу, залитой чем-то вроде лака. На шее женщины красовалось ожерелье из черепов, вырезанных из кости столь старательно, что если бы не их размер, то можно было подумать, что они и вправду принадлежат живым людям — только очень маленьким.

«Может, так оно и есть?» — мелькнуло в голове Лены.

Выкрашенные черным губы раздвинулись в ухмылке, обнажившей острые зубы.

— Мое почтение будущим диаконессам, — она издала издевательский смешок, — я Фебрия, жрица Мании. Сегодня вас обучаю я — и поверьте, вам будет что вспомнить.