Госпожа попаданка (СИ) - Каминский Андрей Игоревич

Госпожа попаданка

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: Пролог

Она не думала, что это будет ТАК тяжело.

Ступени из кровавого мрамора, словно лестница на эшафот, пусть казнь сегодня предстоит и не ей. В рогатых чашах пляшут языки зеленого пламени, но она не чувствует жара, по ее спине стекает холодный пот и все тело морозит лютая стужа, похуже метелей, заметающих унылые пустоши Северного Тульхейма. Впрочем, возможно, это лишь игра воображения, вызванная ледяным презрением в глазах застывших у стен фигур. Даже те, на кого она еще несколько дней назад могла положиться как на саму себя, ныне смотрят с брезгливой жалостью и, самое паскудное, она прекрасно понимает, что вполне заслужила ее. Да, она виновата, но не могла поступить иначе.

Это не сессия и не игра. Это нельзя остановить табу и стоп-словом, договориться о более мягких условиях. Здесь все по-настоящему, ей остается лишь возносить благодарственные молитвы за то, что ей хотя бы оставляют жизнь. Впрочем, не стоит унижаться, вряд ли божество, властвующее здесь, будет благосклонно к ее мольбам.

Слабая. Трусливая. Недостойная.

Эти и более хлесткие оскорбления она читает в обращенных на нее взглядах — и они режут не хуже лезвий клинков, причиняя почти физическую боль. Последние ступени даются особенно трудно. Она подходит к месту своего позора — черному алтарю у ног исполинской статуи. Холодные, нечеловечески прекрасные лики смотрят на нее, и равнодушие в этом взгляде ранит больше, чем откровенное презрение в глазах сестер.

Отверженная.

Из небольшой двери за статуей, пригнувшись, чтобы не задеть головой косяк, выходит Истязатель. Почти три метра слепой злобы и ярости, с кожей цвета сырого мяса и огромными мускулами. Клыкастая пасть скалится в похотливой улыбке, багряные глаза жадно рассматривают опускающуюся на четвереньки женщину. Когтистая лапа срывает с нее одеяние и тут же чешуйчатыми кольцами свивается живая плеть. Кнут взлетает над ее головой, и она с трудом сдерживается, чтобы не зажмуриться — не стоит усугублять свой позор новым, не менее тяжким.

Плеть со свистом ложится меж ее лопаток, оставляя на спине багровый рубец, сочащийся кровью. Удар следует за ударом — красные полосы сливаются на коже в причудливый узор, алые капли влажно поблескивают в свете зеленого пламени. Соленый фонтанчик взрывается в ее рту, но она даже не чувствует боли в прокушенной губе — столь незначительной она кажется в сравнении с нечеловеческой болью, гуляющей по всему телу. Каждый удар почти вбивает ее в пол, пригибает к ногам уродливого палача, от унижения она страдает сильнее, чем от боли. Извиваясь, шипя сквозь стиснутые зубы, она все равно находит в себе силы чтобы подняться, с вызовом смотрит в багряные очи нависшего над ней чудовища.

Мягкотелая. Ничтожная. Жалкая.

Эти слова звучат в ее сознании с каждым новым ударом, вбивающим чувство новой вины. Вскоре у нее уже нет сил встать, и она лежит, чувствуя, как тело терзает живая плеть. Змеиный яд растекается по жилам. Словно жидкий огонь, сжигает ее изнутри. Но вот слышится звон гонга — и экзекуция прекращается. Истязаемая поднимет голову, но на ее лице нет облегчения — тягостное предчувствие говорит ей, что главная пытка впереди.

Великан с плеткой отходит во мрак, пропуская к алтарю две невысокие фигуры. Одна закутана в черное с головы до ног, но под бархатным одеянием угадываются соблазнительные очертания женского тела. Вторая фигурка — тщедушная, белокожая, кажущаяся еще более хрупкой из-за своей наготы. Огромные глаза останавливаются на истязаемой, смотрят на нее с отчаянной надеждой. Позабыв на минуту про боль, она пытается произнести слова утешения, и новый удар плети сбивает ее с ног, заставляет поперхнуться кровью, загоняет еще не произнесенные слова обратно в глотку. Она падает, но успевает увидеть, как гаснет надежда в обращенных на нее глазах, сменяясь покорностью судьбе.

Спутница обреченного существа подводит его к алтарю, хватая за волосы и заставляя задрать голову. В вознесшейся кверху руке сверкает сталь, и лезвие ножа перечеркивает покорно подставленное горло. С жутким предсмертным хрипом несчастное создание падает, корчась в предсмертных судорогах, а она, с чувством неизбывной вины, ловит гаснущий взгляд, полный немого укора. Капюшон падает с головы истязательницы, высвобождая гриву густых волос. Глаза, полыхающие адским торжеством, смотрят в искаженное бессильной злобой лицо соперницы.

Этот мир снова преподал ей жестокий урок, и только от нее зависит, найдет ли она, растерзанная и окровавленная, силы, дать ему достойный ответ.

Трудовые будни

— Более двадцати лет вы, возглавляя родную станицу, оправдывали доверие и уважение своих избирателей. Уверен, что так же сограждане оценят и вашу деятельность во главе района, а навыки успешного управленца и хозяйственника станут востребованы и в новой должности. Желаю вам сил и энергии для воплощения всего задуманного, новых успехов и достижений, неизменной поддержки коллег и всех жителей района.

Слова поздравления от губернатора как по маслу скатывались с уст худощавого блондина в светло-синем костюме. Тридцатитрехлетний вице-губернатор Антон Ящичко выглядел почти мальчишкой рядом с виновником торжества — грузным мужчиной с широким красным лицом. В небольшом актовом зале, с рядами потертых кресел и давно не беленными стенами, средь таких же местечковых царьков, он выглядел более чем на своем месте, в отличие от субтильного вице-губернатора, хотя и сам Ящичко был родом отсюда, и даже имел неподалеку шикарный загородный дом. Но своим его здесь не считали, поэтому, скомкано закончив пересказ начальственного поздравления, чиновник поспешно всунул новоиспеченному главе удостоверение и сел за стол президиума. Глава, ответив казенно-благодарной улыбкой, также вернулся на место, наблюдая, как на трибуне сменяют друг друга все новые ораторы: депутаты, казаки, священники — все считали своим долгом сказать по несколько льстивых фраз.

Под конец взял слово и сам чиновник.

— Хочу поблагодарить жителей района и особенно — моих станичников, которые всегда поддерживали меня, помогали, относились с пониманием ко всему, что я делал. Сейчас предстоит еще более ответственная работа, напряжённый труд и выполнение тех наказов и задач, которые ставят перед нами граждане. Я, как глава района, в первую очередь несу ответственность за выполнение всех поручений губернатора. Еще раз говорю вам огромное спасибо, дорогие друзья. Ну, а теперь вопросы.

Последняя фраза была обращена к присутствовавшим в зале журналистам — сразу после инаугурации предусматривалась короткая пресс-конференция. Представителей «второй древнейшей» в зале хватало — не только районных, но и региональных СМИ, включая журналистов официозной телекомпании, приехавшей с вице-губернатором. Согласно негласному «табелю о рангах» предполагалось, что первый вопрос будет от них, и верткая смуглявая журналистка уже подалась вперед, с микрофоном наперевес. Но прежде чем заготовленный вопрос сорвался с ее губ, со второго ряда раздался негромкий женский голос.

— Елена Вагнер, газета «Алая заря». Семен Николаевич, следите ли вы за тем, как продвигается расследование о бесследном исчезновении вашего оппонента на выборах главы сельского поселения — Алексея Сапронова?* Известны ли вам какие-то новые сведения, которыми вы могли бы поделиться с прессой?

В сторону говорившей обратились все взоры, одновременно негодующие и удивленные, впрочем, во взглядах мужской половины собравшихся угадывался и вполне понятный интерес. В этом не было ничего удивительного — молодая женщина с волосами золотисто-медового цвета и большими синими глазами, привлекла бы внимание и в менее захолустной обстановке. Голубые джинсы-американки и элегантные ботинки на высоком каблуке подчеркивали длинные ноги, а тяжелую грудь не могла скрыть даже целомудренно застегнутая куртка.