Госпожа попаданка (СИ) - Каминский Андрей Игоревич

— Хочешь сказать, что у вас зуб на эту девку?

— Скажем так: то, что она все еще живет нам представляется…неправильным.

— Это я уже поняла, — усмехнулась жрица, — а что нужно от меня?

Тень улыбки легла на тонкие губы мужчины.

— Никтополь — не Карион, — произнес он, — и наши люди лишены там возможностей, что они имеют в других городах Некрарии. Каскар вон попытался действовать по старому — и где сейчас Каскар? Чтобы не повторить его ошибок, нам нужен свой человек в самом монастыре. От вас требуется только пара-тройка рекомендательных писем. Поверьте, мы сумеем подобрать кандидатуру, что не вызовет подозрений даже у Саломеи.

Артемисия какое-то время сверлила взглядом своего собеседника, потом, усмехнувшись, согласно кивнула. Достав откуда-то второй кубок, она налила вина и гостю. Тот, низко поклонившись, принял из рук хозяйки этот символ благоволения, одновременно торопливо пряча некстати вывалившийся из-за пазухи золотой кругляшок с изображением солнца с расходящимися лучами.

Воспитание и укрощение

Лена проснулась от влажных прикосновений к босой ступне. Сладко потянувшись, девушка открыла глаза и увидела Звенко, стоявшего на коленях возле ложа. Молодой раб, в короткой белой тунике, нежно вылизывал ее ногу, деликатно напоминая послушнице, что ей пора просыпаться. За его спиной мерцал хрустальный шар, оставленный Леной еще с вечера и сейчас заливавший комнату мягким зеленоватым светом.

— Спасибо, милый, — Лена потрепала светлые вихры, — пойдем купаться!

Она натянула свою тунику — черную с синей вышивкой, — и, поманив Звенко, выскочила за дверь. Спустившись по лестнице, они оказались в одном из садов, разбитом на небольшой террасе у подножья отвесной скалы. С нее стекало множество ручейков, скапливавшихся в большой каменной чаше, обрамленной густыми зарослями. Переливаясь через край, вода текла дальше, наполняя простершийся внизу круглый пруд. Отдаленное журчание справа и слева, напоминало, что за завесой ползучего плюща и лиан, усыпанных ярко-синими цветами, скрываются такие же чаши, где проводили омовение другие послушницы.

Скинув тунику, Лена, поежившись, встала под обжигающе-холодные струи, тщательно протирая все тело вырванной с корнем мыльнянкой. Ополоснувшись, девушка принялась мыть голову, костяным гребнем расчесывая золотисто-рыжие волосы. Звенко стоял рядом, держа в руках два полотенца — одно красивое, из черного шелка, с замысловатой красной вышивкой, вроде той, что украшала Ленину тунику. Второе полотенце, представляло собой обычную белую тряпку, пусть и довольно чистую.

Закончив, Лена вышла из-под импровизированного душа и, приняв от Звенко шелковое полотенце, тщательно вытерлась.

— Давай теперь ты, — она небрежно кивнула в сторону стекавших со скалы струй, — пошевеливайся, мне нужно успеть на службу до рассвета.

Лена с трудом сдержала смех, при виде нетерпеливого предвкушения на лице юноши. Поспешно раздевшись, он залез под холодные струи и Лена, вырвав очередной пучок мыльнянки, принялась тщательно мыть Звенко. Ее пальцы почти любовно оглаживали его кожу, особо задерживаясь на пролегших на спине и ягодицах алых шрамах. С еще большим вниманием Лена обмывала его гениталии, с трудом развязав стягивавший яички черный шнурок. К рабу она проявляла такую же заботу, какую она выказывала бы и к какому-нибудь домашнему животному — лошади или собаке: Устав Монастыря предписывал послушницам бережно относиться ко всякому храмовому имуществу — в том числе и живому. Что, среди прочего, подразумевало и содержание данного имущества в чистоте и вообще в хорошем состоянии.

Закончив, Лена вывела дрожащего, покрытого гусиной кожей, Звенко из-под ледяных струй и тщательно растерла его белой тряпкой. Выдернула из волос черную ленточку и перетянула ею сморщившиеся от холода яички.

— Одевайся, — она шлепнула его по заду, — и приберись в келье. Я отпросила тебя на вечер, так что в загон для рабов можешь сегодня не возвращаться.

И снова усмехнулась при виде откровенного счастья на лице молодого человека: кто бы мог подумать, что совсем недавно он был не так уж и доволен своей участью.

После того как Лена взяла Звенко, — Кайра мимолетно поморщилась от такого выбора, — наставница позволила им подняться в келью. Вообще рабы, даже выделенные той или иной послушнице, все равно содержались в общем загоне, лишь по мере надобности вызываясь к хозяйке. Но в то же время послушницам дозволялось проводить с рабами столько времени, сколько они считали нужным — лишь бы не в ущерб, собственно, послушанию. Понятное дело, что и Лена и Икария и все остальные спешили, как следует познакомиться с новыми игрушками.

Впрочем, сам Звенко поначалу слабо осознавал свой новый статус: едва они оказались в комнате Лены, как он повернулся к ней с сияющими от радости глазами.

— Я думал, что уже никогда не увижу тебя! — пылко произнес он, — сам Вельзевул соединил наши судьбы, раз мы снова вместе!

— «Мы» — Лена иронично заломила бровь, — какой прыткий мальчик. Как ты вообще оказался в рабах?

Звенко насупился.

— Как-как, — с недовольством произнес он, — из-за тебя опять же.

— Мое сердечко плачет, — усмехнулась Лена, — думаешь, я забыла, как ты меня называл там, на болотах? Давай рассказывай — при чем тут я?

Оказалось, что не так уж и не причем, хотя основная вина лежала на уже полузабытом Леной Марко Басарваке. Именно он на одном из застолий похвалялся, как поимел красивую рабыню из Росковии — и не раз.

— Горячая девка, — прихлебывая самогон, гоготал Марко, — ночь не слазил. Там где Звенко языком шурудил, я вот этим поработал.

Упившись до изумления, Марко приспустив штаны, наглядно показывая — чем именно он «орудовал», демонстративно помахивая им перед лицом красного как рак Звенко, под гогот «старших товарищей». Марко, впрочем, не стал развивать тему — он даже дружески хлопнул парня по плечу, показав, что это всего лишь шутка. Однако Звенко уже чувствовал себя смертельно оскорбленным. Улучшив момент, когда Марко выйдет облегчиться, Звенко выскочил за ним во двор и, нащупав за поясом рукоять ножа, попытался вогнать его в спину атамана. К несчастью для себя, юноша и сам изрядно выпил, так что нож, направленный неверной рукой, только царапнул по спине Марко. В следующий момент Звенко обнаружил себя на земле — а над ним, ругаясь и осыпая его побоями, навис командир. Басарвак, без сомнения, забил бы Звенко насмерть, если бы выбежавшие из корчмы товарищи не оттащили разъяренного атамана.

Свои внутренние разборки пограничные стражники решали сами — после короткого круга было решено, что попытке убить атамана, да еще и в спину, не может быть оправдания. Виновный заслуживает казни, худшей чем смерть: Звенко, вместе с очередными пленницами из Топи, вывезли на невольничий рынок, — на острове с говорящим названием Рват, — где и продали покупателям с Храма.

— Я бы в жизни не подумал, что увижу тебя в Некрарии, — произнес Звенко, — Марко, собачий сын, говорил, что продал тебя торговцу из Деваманда.

— Так и было, — кивнула Лена, — продал. Вот только что дальше было, видать рассказывать не захотел. Ладно, пес с ним. Ты сам-то как?

— Теперь отлично! — обрадовано произнес Звенко, — могу бежать, хоть через всю Некрарию.

— Бежать? Куда?

— Ничего не изменилось, — пожал плечами юноша, — в Росковию. Меня привезли в Карион — это город такой, на востоке — а там купцы из твоей страны частые гости. Нам бы только до них добраться, а уж там они нас вывезут. Надо бы только одну-другую золотую побрякушку здесь стянуть, чтобы расплатиться с ними.

Лена мысленно застонала, поражаясь про себя наивной глупости парня.

— Звенко, — мягко сказала она, — во-первых, если ты попытаешься здесь что-то украсть, то тебя живьем скормят собакам. Во-вторых, я никуда не побегу.

— Как так? — парень недоуменно хлопнул глазами, — ты не хочешь домой!

— Мой дом здесь, — отрезала Лена, — в гробу я видела эту вашу Росковию. Мне нравится здесь, и я собираюсь учиться дальше. Хочешь быть со мной — то только как мой раб.