Карты, деньги, два клинка. Том 2 - А. Байяр

охоту вполне удачную, я оценил его старания. Более того, их нынешний лидер мог с большой долей вероятности оказаться сосудом той души, поймать которую во второй раз может быть куда более проблематично, нежели в первый. Тогда мне на руку сыграл элемент неожиданности, но сейчас Габелл был готов к нашей новой встрече.

В этот раз все козырные карты в его рукавах, у меня же всегда была лишь парочка — в ножнах на поясе, но для него они давно уже открыты и изучены.

Короче говоря, одно во всей этой истории могло бы меня порадовать. Возможно, Луке с Анной-Марией всё же удалось спастись.

Глава 18

Латэнца чем-то отдаленно напоминала столицу Скардии в миниатюре. Не город, а произведение искусства. Святоши хорошо постарались, как и нанятые ими архитекторы. Жилые дома пусть и не превышали высоту в три-четыре этажа, но выполнены были добротно. Через множество рек внутри города были выстроены арочные мосты с отдельным освещением.

Однако чем ближе мы приближались к центру, тем более округлыми становились районы. Будто бы окружая центральное здание — величественный Верховный собор церкви Латэнци. Они словно тянулись к нему своими фасадами, воздавая почести и лишний раз доказывая мне, насколько истово верующие люди заполонили этот, пусть и красивый, но пугающий город.

Конечной точки нашего маршрута мы с сопровождающими достигли, въехав на центральную площадь собора с огромной куполообразной крышей. Автомобиль притормозил перед главным зданием, украшенным белоснежными колоннами и позолоченной лепниной. Тогда-то мне и приказали выйти на свежий воздух, а затем — следовать за собой в финальную западню Габелла. Золоченная клетка, впрочем, всё равно тюрьма.

Ну, этот собор даже в сравнение не шел с тем, в котором мне уже удалось побывать. Собор Святой Троицы в Ростове-на-Дону казался на его фоне каким-то доисторическим строением, сляпанным абы как и замазанным побелкой.

Сразу на входе обратил внимание на потолки, уходящие ввысь. И это мы еще даже не под куполом, а так, в холле перед входом в центральный зал.

Зато подозрения мои оправдались в точности. Как только я переступил порог, в лицо мне ударил уже знакомый душок ауры Габелла. Темной, мрачной, как и всё его естество при жизни.

Лишь единожды я воспользовался силой его души в одном из сражений, и лучше бы этого не делал… Сгусток сконцентрированной темной энергии, сорвавшийся тогда с моих клинков, уничтожил лес вокруг меня на добрый десяток километров. Вырвал деревья с корнем и истребил всё живое вплоть до пролетающих над лесом птиц. Как непосредственный хозяин этой силы, я лишь чудом остался жив после взрыва такой мощи. И даже во время побега из храма Талии воспользоваться Габеллом снова я поостерегся. Должно быть, зря.

Массивные двери центрального зала распахнулись, но я вошел в него сам, добровольно. Дабы встретиться с тем, кого надлежало нейтрализовать в самое ближайшее время, пока он не продолжил следовать проторенному ранее пути. На острове анклава Габелл не остановится, в этом я был уверен, учитывая его кровавое прошлое. И очень жаль, что о прошлом его осведомлен лишь я. Скольких бы последователей он лишился, признайся своим подчиненным, что их папа Венедикт уже давненько не тот, кем кажется?

Сам виновник торжества сидел на золоченом престоле у алтаря. Вальяжно закинув руки на подлокотники, он дожидался момента, пока я со своими сопровождающими преодолею расстояние между нами мимо длинных скамеек, расставленных в главном зале десятками рядов. Пройдусь по длинному бордовому ковру и окажусь перед престолом. Будучи вооруженым, но всё-таки в стане врага.

Чем ближе я приближался, тем лучше мог рассмотреть его новый сосуд. Былая зрелость, крепость тела и длинные смоляные волосы сменились на старость, дряхлость и длинную седую бороду. Что нисколько не умоляло силы, источаемой его аурой. Она всё столь же велика и в разы превышает мою собственную. Однако сила — еще не доказательство превосходства. Направленная не в то русло, она обращается в разрушительную, неправильную, ложную. А борьба за правое дело всегда будет на шаг впереди всякого хаоса.

Почувствовал, как клинки отозвались на мои мысли легким согласным звоном. Разумеется, они были на моей стороне, раз я всё еще придерживаюсь прежних принципов. И придерживаться их буду до самого конца.

Как только я остановился перед алтарным возвышением, а оба священника вытянулись за моей спиной по струнке, демонстрируя свою наживу, Габелл ухмыльнулся тонкими губами, стянутыми в ниточку. Глаза его хищно сощурились, а тяжелые мешки под глазами дрогнули.

— А вот и ты, Георг Дагвис… — с хрипотцой проговорил старик в тяжелой на вид белой рясе.

— Габелл, — задрав голову, кивнул я ему. — Выглядишь, честно говоря, неважно. Куда более… потасканно, чем в первую нашу встречу.

Меня больно ткнули под ребра.

— Ты говоришь с его Преосвященством папой Венедиктом, — прошипел мне на ухо один из святош. Тот, что провел путь в автомобиле, сидя на пассажирском сидении. — Имей хоть толику уважения к сану, мелкий паршивец!

— А ты, — в свою очередь, прошептал я ему, опуская голову, — говоришь с лидером ордена «Юстициус»… ублюдок.

Одним быстрым движением выудил клинки из ножен, развернулся и полоснул обоих приспешников по глоткам. Уже через мгновенье они оба рухнули на пол, заливая его свежей кровью из перерезанных сонных артерий. Похрипывая, отчаянно зажимая раны ладонями, но тщетно. Скоро сдохнут.

Я опустил руки. Ни один мускул на моем лице не дрогнул. А вот когда вновь развернулся к Габеллу, тот криво улыбался, глядя на развернувшуюся перед ним сцену.

— Жаль, — произнес, наконец, старик, не стирая улыбки с лица. — Я собирался щедро вознаградить их за твою поимку.

— Тогда тебе следовало бы вознаградить меня, потому что я пришел сюда по собственной воле.

— Занятно, маленький герой. Ведь получается, что ты уже второй раз приходишь ко мне по собственной воле.

— И во второй раз намерен поглотить твою скверну. Вот это-о-о совпадение… — протянул, закатывая глаза.

— Знаешь, Георг Дагвис, именуемый себя Даггером… — медленно сложил сосуд Габелла руки домиком перед своим лицом. Прищурился, создавая в уголках глаз еще больше морщин. — Пока я ждал тебя, в голове моей вертелось множество вопросов.

Священники, лежащие на ковровой дорожке позади меня, только сейчас перестали похрипывать и трепыхаться. А Габелл тем временем продолжал, не обращая на них никакого внимания.

— Почему клинки избрали тебя по собственной воле? Что ими движело? Откуда столь убежденный в своих устремлениях малый взялся