Карты, деньги, два клинка. Том 2 - А. Байяр

уже лежа на кушетке, закованный в толстые кожаные ремни по рукам и ногам. Разве что лицо сумел оторвать от клеенки и голову приподнять, чтобы немного осмотреться.

Какая-то палата, от пола до потолка пропахшая формалином и прочими медицинскими веществами. Явно не в соборе расположенная, но, вероятно, в какой-то больнице неподалеку от нее.

Спина моя слегка зудела, вызывая дискомфорт. Но еще больший дискомфорт мне предстоял, когда Габелл на пару с Эзраилем наложат руки на незавершенную печать.

И всё же я не мог подчинить себя безумию. Я должен был сохранять трезвый рассудок и здравый ум до самого конца. Хотя бы потому, что состояние на грани делает из меня ту самую тварь, против которых я поклялся бороться. Которых поклялся искоренять, изничтожать.

Добровольно подчиняться тому, что рвалось из оскверненных недр моей души — совершать преступление против самого себя, своих же принципов. И нет, я мог бы позволить себе предать самого себя, но только не «Юстициус».

Дверь по левую руку от меня скрипнула. Каблучки застучали по серым кафельным плитам, а потом их хозяйка присела на корточки перед кушеткой, на которой я распластался.

— Марк… — прошептала брюнетка, закусила губу. А далее произнесла ту самую драматичную фразу, которая за годы моей жизни успела знатно поездить мне по ушам: — Это не то, что ты думаешь…

— Сейчас я думаю вообще не об этом, — обнадежил ее. — Даже если бы думал, клинки бы об тебя марать не стал.

Казалось, это кольнуло ее еще больнее, чем если бы я поклялся прикончить Мелисару на месте. И зачем-то она принялась оправдывать себя дальше.

— Если бы я не помогла папе Венедикту, весь мой род оказался бы под ударом. На меня была возложена важная миссия, и я обязана была довести ее до конца… Даже после того как между нами… — Она снова закусила губу, пожевала ее. — Я хочу помочь! Только не знаю как…

— И ты уже помогла мне, чем смогла, — улыбнулся ей уголками губ. — Дальше я справлюсь как-нибудь сам, дорогая.

— Марк…

— А теперь давай, беги отсюда, пока второй твой папочка не прикончил первого. Сейчас мне точно не до ваших разборок.

Резко поднявшись на ноги и всхлипнув, девушка засеменила к двери, громко захлопнув ее за собой. Как я уже говорил, предавали меня не раз, и я уже давно свыкнулся с ролью мишени для своих же.

Хуже всего в сложившейся ситуации было то, что клинков рядом со мной не находилось. На зов мой они не отвечали тоже. Лишь тихий звон раздавался где-то в отдалении. Беспокойный, нервный, но ответить на который я никак не мог. И, твою мать, как же меня это злило…

Дернул руками, ногами, но ремни держали крепко. Затянуты так, что кожа скоро посинеет.

Знакомая ситуация. Примерно так же меня распяли в главном храме истины и справедливого суда перед тем, как я утратил свободу. Не самые приятные воспоминания, и очень не хотелось бы переживать все эти ощущения вновь.

Но еще сильнее не хотелось, чтобы Габелл заполучил мои клинки, а Эзраил — мои тело и половину души в свое подчинение.

Так что я попытался снова. Стиснул зубы от натуги, борясь с путами, но в итоге лишь стер запястья и щиколотки в кровь.

Если бы только способности рода Делецких могли принести мне хоть какую-то ощутимую пользу в настоящий момент, а не просто заживить свежие ссадины — вот это была бы вещь! Но регенерация была для меня сейчас столь же бесполезна, как жалкие потуги бывшей маркизы надавить на жалость.

Дверь снова распахнулась, но на сей раз звуков раздавалось множество. Разговор Габелла и Эзраила о том, сколько времени займет завершение печати, шум катящейся по полу металлической тележки на колесиках, тихие переговоры незнакомых мне людей на саксонском.

— Ну что, ты готов, господин Дагвис? — прошептали мне на ухо. — А ведь я сделал тебе одолжение, не соврав в вопросе избавления от печати Талии. Ее, действительно, способен перебить лишь бог равный или выше по силе. Находящийся на Земле и тот, которого ты заинтересуешь. И этим богом стану я!

Голову мою резко приподняли за волосы, впихнули в рот какую-то деревяшку. А уже спустя минуту спину обожгло такой болью, что слезы брызнули из глаз.

* * *

Королевство Скардия, верховный храм истины и справедливого суда…

В то же время…

— Что происходит⁈ — в какой-то момент вышла богиня из транса, с недоумением наблюдая за тем, как печать выводится сама по себе. Причем настолько быстро, что она едва успевала отслеживать начертание символов.

Она уже прекратила вливать свои силы, но это не остановило процесс. Лишь ускорило!

— Вторая часть души подверглась тому же ритуалу, госпожа! — так же удивленно воскликнула одна из послушниц, отдернув пальцы от тела парня, как от огня.

Хотя ощущения казались схожими. Будто бы пальцы ее окунули в жидкое пламя, настолько сильно их прожгло.

— Какого?.. — прищурилась Талия, лихорадочно бегая глазами по спине Даггера.

Прекрасное личико богини осунулось за проведенные подле стола бессонные ночи. Волосы ее были стянуты в растрепанный хвост на затылке, легкие круги пролегли под глазами, а молочно-белая кожа посерела от нехватки солнечного света.

Приложив ладонь к незавершенной печати, дева поморщилась, но для нее боль была терпимой. Необходимо было прочувствовать, чья сила сейчас вливается в печать на спине ее смертного. Однако стоило ей распознать личность негодяя, губы ее скривились от охватившего Талию гнева.

— Эзраил… — прошипела она. — Поганый ты змей…

— Что будем делать, госпожа? — проблеяла вторая начертательница, уже давно сложившая обожженные руки на груди.

— Как это «что делать»⁈ — взвилась девушка, стреляя глазками в обеих. — Продолжать! Мешайте наложению! Вплетайте мои знаки! Я не отдам его! Не отдам!

Вцепившись пальцами в спину лежащего перед ней парня, она высвободила наружу чуть ли не весь резерв, напитывая печать своей энергией. Жжение ослабло, и только теперь послушницы могли продолжить ритуал, кропотливо завершая начатые чуждым им богом знаки. Довершая за него предложения. Начиная те, что дописывали чужими руками.

— Быстрее! Быстрее! — подгоняла их богиня, а глаза ее отслеживали появление всё новых и новых символов. — Нет, нет, нет… Никому, никому не велено. Никому не велено! Чертов Эзра… Гори ты в Преисподней сотни веков кряду!

Но с последним предложением всё было закончено. Финальная точка на внутреннем круге