Две половинки - Татьяна Алюшина

Предупреждение, высказанное таким тоном, не оставляло возможности для споров, сопротивления и глупого упорства.

– Мама… – обратилась Вера к последней инстанции за помощью.

– Степан Сергеевич! Мы сегодня никак не можем! – собираясь заплакать, умоляюще вступилась Ольга Львовна. – Сегодня придет папа Ёжика, им с Верой надо обсудить очень важные вопросы, они так долго договаривались об этой встрече!

– Я подозреваю, что у Веры серьезное заболевание. Вы это понимаете?

– Да, да, раз вы говорите! Только давайте завтра! Ведь можно завтра? Мы съездим, съездим! Можно с этим доктором на завтра договориться? – как о пощаде просила Ольга Львовна.

– Хорошо, – согласился Степан, остывая в один миг.

Он позвонил, передоговорился на завтра, написал на листке координаты, к кому и куда ехать и как найти, на другом листке написал несколько названий лекарственных препаратов для облегчения болей и сразу ушел.

Он не забыл про Стаську, но передумал ехать к ней – не сегодня!

Не в таком состоянии раздражения, усталости, злости на себя, по большей части, а заодно и на баб этих неразумных!

Как только он отъехал от Вериного дома, позвонила сестричка.

– Ты в Москве еще?

– Да, в ней, – вздохнул Степан.

– Ты занят?

– Уже нет.

– Степочка, приезжай ко мне, если тебе не совсем уж трудно, а? Так мне тоскливо, ужасно! Приезжай, поговори со мной!

– Тоскливо – что-то нынче актуально, – разворачиваясь, слегка пожаловался он.

Они проговорили полночи. Почему-то про Стаську он Ане не рассказал. Про Веру и ее проблемы со здоровьем, про свое решение расстаться с ней и понимание их полной чуждости, про работу свою – легко и с чувством освобождения.

А про самое важное – нет!

Да потому что знал прекрасно, что Анька живым его не выпустит – такого наговорит! И отчитает по полной программе, устроив моральную порку, за то, что упускает свой шанс, за то, что обидел единственную свою женщину…

Найдет слова и поводы для прочищения мозгов, можно не сомневаться и, что особенно неприятно, выскажет все то, что он сам себе уже сказал мысленно сто раз!

Самому-то признать себя не правым проще, даже некую гордость испытываешь, дескать, вот я какой честный с самим собой, но, когда кто-то называет твои поступки и поведение своими именами, это трудно перевариваемо, вызывает стойкое раздражение и неприятие!

Вот поэтому и не сказал! А может, и по другой причине…

Он остался у сестры ночевать, а утром помчался домой. Ожидался приход сантехников, можно сказать эпохальный, поскольку Степан никак не мог с ними состыковаться долгое время, а необходимость назрела – подтекала ванна на первом этаже, и всерьез.

И сегодня чудо соединения трубы с разводным ключом имело все шансы состояться. Сантехники приехали грамотные, из серьезной фирмы, провозились до глубокого вечера, заодно уж проверив все трубы и соединения в доме.

Часам к шести Степан понял, что сегодня никуда он уже не поедет.

Встреча со Стаськой отложилась в очередной раз.

Он позвонил Вере, проверить исполнение выданных им приказаний.

– Сдала анализы, – неохотно ответила она на вопросы.

– Когда результаты?

– Послезавтра.

Что-то было в ее тоне – отчуждение, раздражение, сомнение?

Степан не стал разбираться и выяснять – неинтересно. Для себя Больших уже все понял и решил: если у нее есть повод обижаться, значит, так тому и быть.

А назавтра его срочно вызвали на работу, на большую аварию на подмосковном заводе. Он вернулся домой глубокой ночью полуживой от усталости и завалился спать.

Рано утром следующего дня начальство отправило Больших на серию новых тренировок на полигон, в казарменный режим.

Весело.

Он все время помнил о Стаське! Думал о ней каждый день – с утра до вечера и ночью. Когда не работал, думал только о ней!

И надо же случиться такой засаде? А?

В тот момент, когда он понял все, решился, набрался смелости, как птица перед полетом, – и такая невезуха глобальная!

Он несколько раз пытался позвонить ей, набирал номер, но в последний момент нажимал «отбой».

Что он ей скажет по телефону?

Все, что Степан хотел, рвался ей сказать, можно говорить, только глядя в глаза! Сказать – и заграбастать ее всю и больше не отпускать от себя!

Вера холодно и отстраненно отчиталась ему, когда он позвонил, что результаты анализов получены, ей поставили диагноз пиелонефрит, назначили лечение и какие-то дополнительные обследования.

– Ничего страшного. Спасибо тебе за заботу и что настоял на посещении врача, – произнесла она чужим ровным тоном.

– Не расстраивайся, – подбодрил Степан, – пиелонефрит – это излечимо, и действительно не так страшно.

– Да, – согласилась тем же тоном она.

И первый раз в своей практике доктор Больших не довел дело до конца – не перезвонил врачу, лично узнать результаты обследования, не съездил и не посмотрел сам.

В конце концов, решил он, Вера взрослая, грамотная женщина, главный бухгалтер солидной фирмы и отдает себе отчет, что отвечает за свое здоровье, да к тому же одна поднимает ребенка.

Что это было?

Нежелание углубляться в ее проблемы, решение поскорей расстаться или оскорбленное «фи» на игнорирование его профессионализма и участия?

Или общий раздрай, непонятный, воцарившийся в его душе?

Что-то непонятное и неприятное происходило с ним и мучило. Он осознал, что прошло десять дней с того момента, когда он прилетел в Москву и готов был бежать, мчаться к Стаське, и не то, что не доехал, даже не позвонил, находя оправдание в невозможности такого разговора по телефону. Однажды, вернувшись с тренингов и стоя в своем доме у окна, Степан спросил самого себя:

– И в чем дело?

И, старавшийся быть честным с самим собой, Степан Больших ответил темноте за окном:

– Не звоню и не еду и оттягиваю этот момент!

А потому что страхи, от которых так легко и просто было очистить душу, как лук от шелухи, в том суровом горном пространстве, где важность и значение имели только настоящие чувства, дела, поступки, неведомым образом прочистившие мозги от неглавного, по возвращении в привычный мир, в общение с людьми с погружением в их проблемы, дела, поступки, незаметно вползли назад и удобно устроились на старом месте!

И так же незаметно вернулось осознание того, что Станислава – это некое неизвестное явление в его жизни, с которым он, Степан Больших, никогда не сталкивался. И никакие полунакалы, получувства с отстраненностью и закрытостью душевной в отношениях с ней не получатся, как ни старайся.

Да ничего из прошлого накопленного опыта общения, проживания с женщинами в отношениях со Стаськой не применимо и не работает. Это не Вера и не Надя, и ни одна из женщин, прошедших через его жизнь!