Сейчас и больше никогда - Анастасия Соловьева

Потом Дмитрий гнался за Сашей, она была уже далеко – Сашин милый черный тулупчик почти скрылся в веселящейся толпе.

Он ее настиг только уже за мостом, в боковом грахте. Они оба повалились на лед.

Саша лежала, очарованно глядя в светлое по-зимнему небо, переливающееся разноцветными огнями. Ей на лицо падал снег.

– Дим!.. – задумчиво сказала она. – Почему мне так хорошо? Так беззаботно радовалась я только в детстве. А мне казалось, вот детство прошло, и теперь нужно думать только о тягостях жизни с серьезным лицом. Я думала: это и есть настоящая взрослая жизнь. Какая же я была глупая!.. Глупая-преглупая.

– А теперь? – Дмитрий обнял ее.

Они уютно устроились, лежа посреди канала. А вокруг, не обращая на них никакого внимания, точно так и нужно, проносились конькобежцы.

– Теперь… – радостно перевела дыхание Саша. – Я знаю, что такое настоящая жизнь.

– И что же? – Дмитрий следил, как на ее нежно-румяной щеке таяла снежинка.

– Кататься с тобой на коньках по замерзшему старичку Альберту!

– Вот! Я же говорил, что нам крупно повезло!

– Правда, – серьезно кивнула Саша. – И еще лежать вот так и смотреть, как падает снег.

Однако они поднялись и, не отряхиваясь, все в снегу, поехали дальше.

Они плутали по каким-то запутанным грахтам, неожиданно расширяющимся в ледяные озера, на которых дети играли в хоккей и гоняли на велосипедах.

Но вдруг очутились за городом. Здесь было безлюдно. В тишине шуршал ветер сухой травой. Дмитрий с Саней ехали по занесенному снегом каналу вровень с берегами.

– Я уже устала, – улыбнувшись, вздохнула Саша.

– Назад поедем на чем-нибудь.

– Дим, ты что?! Ни в коем случае! Только передохнем немного.

Среди заснеженного пустынного ландшафта лишь впереди одиноко темнел неподвижный силуэт мельницы. Там наверху светилось окошко.

Они подъехали к мельнице и как подкошенные повалились на ее пологий у основания бок.

Дмитрий с Сашей лежали, подложив под голову друг другу руки, и молча глядели на громадные застывшие мельничные крылья на фоне розоватого ночного неба, откуда все сыпал и сыпал снег.

Только сейчас Саша почувствовала, как сильно устала. Все тело ломило. Ноги гудели.

– Нет, придется временно отказаться от настоящей жизни. – Она повернулась к Дмитрию. – И домой поехать на чем-нибудь. Жалко…

И тут мельничные крылья чуть качнулись и медленно, точно нехотя, начали свой ход. Потом все быстрей и быстрей… Захлопали наполняемые ветром паруса. Саша с Дмитрием зачарованно следили за этим вращением. И вот упругие хлопки слились в один мощный гул. «Наверное, такое же чувство бывает у моряков, уходящих под парусом в открытое море, – восторженно подумала Саша. – Голос ветра в туго натянутой ткани и летящие над головой облака! То же медленное, завораживающее пробуждение силы и невероятная свобода».

И Дмитрия взбодрила эта музыка ветра.

– «Бог создал землю, а голландцы пристроили к ней Голландию». Знаешь, чьи это слова? Вольтера! Пристроили – при помощи ветряных мельниц!

– Не может быть! – улыбнулась Саша.

– Да нет, как раз-то может! Нидерланды издавна были одной из самых густонаселенных стран Европы – уже в XI веке каждый клочок пашни был у них на счету. Казалось бы, уж с этим-то обстоятельством ничего нельзя поделать. Господь сотворил столько земли, сколько сотворил, и новую землю взять неоткуда. Но нет – в XVI веке голландец Ян Лигвотер нашел способ увеличить площадь суши с помощью ветряных мельниц!

– Ну и что же, интересно, это за способ?

– К этому времени голландцы уже умели осушать заболоченные земли с помощью траншей и дамб, но с глубокой водой справиться не удавалось – нужна была система мощных насосов. Лигвотер предложил создать ветряные насосы, соединяя валы мельниц с винтом Архимеда. Однако выяснилось, что одиночные насосы не поднимут воду на нужную высоту. Тогда он разработал систему последовательной перекачки – предложил строить целые системы параллельных каналов. Десятки мельниц начали перекачивать воду из канала в канал, в конце концов отводя ее за дамбу, окружавшую осушаемый участок. Так возникала суша, не предусмотренная планом сотворения мира. И вот за последние шестьсот лет территория Голландии увеличилась на десять процентов!.. Представляешь, Сань, такая махина воду качает!..

На обратном пути они завернули в bruine kroeg – коричневую в клубах дыма таверну. Тут под копченый угорь, устрицы и слабосоленую жирную селедочку с картошкой голландский шнапс «Женевер» летел птицей.

– Чудно сидим! – шумел Дмитрий. – Как видишь, Санек, селедка с отварной картошечкой – народная голландская пища.

Несмотря на позднее время, таверна была битком набита народом, как сельдями бочка. Одни уходили, на их места тут же являлись с мороза другие. Амстердам жил в режиме нон-стоп.

Рядом, за соседним столиком, три рослых голландца, не замечая всеобщей суеты, не спеша потягивали пиво из высоких глиняных кружек, изредка перекидываясь словами. И вся эта шумная обстановка и даже три голландца напомнили Дмитрию доперестроечные студенческие пивняки в Москве. Так же шумно, бестолково и весело, в полумраке под пьяный говор студенты травили бесконечные, одна другой краше, истории о невероятных похождениях.

Один из трех голландцев, поначалу сидевший к ним спиной, уставился на Дмитрия и вдруг на всю таверну заржал:

– Димон! Загудаев! Не удивительно, совсем не удивительно, что мы здесь повстречались! Привет! – это оказался Вася Мартемьянов. После окончания института их вместе распределили в один архив. Дмитрий хорошо запомнил, как Василий являлся туда по утрам – заспанный, со слипающимися после веселой ночи глазами и над кипами пыльных папок мечтательно вздыхал: «Заболеть бы сейчас холерой».

Друзья вылезли из-за столов и обнялись. Голландцы разом повернулись к ним и затрясли головами.

– Сань, познакомься. Это мой старый приятель Василий.

– А чего ты девушку Саней называешь? – удивленно вытаращил глаза Василий. – Сань, вы не обижаетесь?

– И даже очень не обидно, – рассмеялась Саша.

– Ты никак голландцем заделался?! – радовался неожиданной встрече Дмитрий.

– Живу тут на птичьих паях. Торгую лесом.

– Русским лесом? – уточнил Дмитрий.

– А каким же еще?!

– Народное добро распродаешь?!

– Распродаю, – признался Василий. – Ну а ты, Димон, что распродаешь здесь?

– Наоборот. Покупаю мебель из твоего леса. И вот я думаю… Не проще ли было бы не валандать его туда-сюда, а наладить производство у нас!

– Мысль, конечно, интересная… – задумался Василий. – Давай поговорим. Обсудим… – Он кивнул назад, на своих собутыльников. – Прикольно, мы как раз утром говорили об этом…