Две недели на Синае. Жиль Блас в Калифорнии - Александр Дюма

пиастров, которые ты мне обещал, ибо сабля, машлах, кашемировые шали, кошелек и конь, взятые мною у тебя сегодня, стоят около пятидесяти тысяч.

С этими словами он пустил лошадь бея в галоп и исчез, как тень, в ночной мгле и в далях пустыни.

Бей велел предложить ему должность кашифа своей стражи, но Салем ответил, что он предпочитает быть властелином пустыни, а не рабом в Суэце.

— Вот, — продолжал Бешара, — что произошло между суэцким беем и вором Салемом. Берегите же свои сабли, машлахи, кашемировые шали и кошельки, ибо мы нахо­димся сейчас в тех самых местах, где случилась история, которую я вам только что рассказал.

Затем он пожелал нам доброй ночи и удалился, сопро­вождаемый веселым смехом своих товарищей, которые всегда радовались, если какой-нибудь турок оказывался обманут арабом.

Ночь прошла совершенно спокойно, и наутро мы обнаружили все принадлежавшие нам вещи на своих местах. Вероятно, пока что Салем занимался своим ремеслом в какой-то другой местности.

ХIII. КРАСНОЕ МОРЕ

Наш караван тронулся в путь еще до восхода солнца. С первыми его лучами мы увидели стада газелей, испуганно бросавшихся прочь при нашем приближении. Нет ничего более странного, чем несоответствие между этими граци­озными животными и местами их обитания, ведь кажется, что газели созданы для цветущих садов и бархатистых лужаек. Они являют собой очевидное отклонение о суровости и угрюмости, присущей природе этих краев. У меня достало любопытства на минуту съехать с дороги, чтобы взглянуть на следы, которые они оставляют в пустыне. Легкие копыта газелей едва давят на песок, и чудится, будто они мчатся по поверхности земли, под­хваченные ветром, горячие и стремительные порывы которого время от времени долетали до нас с юга.

Затем я вернулся на дорогу, тянувшуюся среди костей. На рассвете она сияла на фоне желтого песка, словно серебряная нить. Солнце, еще только поднимавшееся, палило уже нещадно. Арабы призвали нас не подставлять его обжигающим лучам даже малейшие участки наших тел. Однако, несмотря на их советы и принятые нами меры предосторожности, полностью оградить себя от косых утренних и вечерних лучей оказалось невозможно, и мы получили несколько солнечных ожогов, немедленно оказывавших на нас такое же действие, как лечебное прижигание: на обожженном кожном покрове вздувались пузыри, которые через несколько часов опадали; у меня же на протяжении всего путешествия по пустыне каждый вечер на месте прежнего носа появлялся новый.

Через три часа пути на горизонте появилась какая-то белая точка. Вскоре, подъехав ближе, мы разглядели ква­дратную башню, а вокруг нее нечто похожее на огром­ную извивающуюся змею, кольца которой едва можно было отследить взглядом. Башня эта, стоявшая в трех льё от Суэца, была домом шейха. Именно в этом доме нена­долго останавливаются караваны на пути в Мекку, чтобы отделить путешественников, направляющихся всего лишь в Суэц. Паломники продолжают свой путь на восток, путешественники же отклоняются к югу и вскоре дости­гают первого залива Красного моря, тогда как паломни­кам предстоит еще десять или двенадцать дней пути, прежде чем перед ними откроется второй залив, вдоль берега которого они будут двигаться, пока не достигнут священного города. Что же касается колец змеи, обви­вших дом шейха, то их составляли бесчисленные погон­щики ослов, пришедшие сюда набрать воды для нужд города: в самом Суэце, стоящем на берегу Красного моря, вода во всех колодцах и источниках горько-соленая. Как только нас об этом известили, надежда выпить све­жую воду придала нам новые силы. Мы пустили дрома­деров в галоп и менее чем за час преодолели три или четыре льё, отделявшие нас от вожделенного источника. Содержатель караван-сарая наполнил за умеренную плату наши бурдюки, а мы напились прямо из колодца. Вода была слегка солоноватой, но нас слишком измучила жажда, чтобы мы обращали внимание на подобные мелочи.

Справа от нас, по другую сторону невысокой горной гряды, которую мы на протяжении этих двух дней видели на южном горизонте, лежала та самая дорога, по какой шли беглецы-евреи, когда, ведомые Моисеем, направ­ляемые огненным столпом и неся с собой кости Иосифа, как он и наказал им перед своей смертью, они вышли из Раамсеса, пересекли Мукаттам и расположились лагерем в Ефаме, на краю пустыни. Именно в этом городе Господь вновь говорил с Моисеем и сказал ему:

«Скажи сынам Израилевым, чтобы они обратились и расположились станом пред Пи-Гахирофом, между Мигдо- лом и между морем, пред Ваал-Цефоном; напротив его поставьте стан у моря»[6]

И тогда евреи двинулись к западу и подошли к тому месту, где теперь находились мы; вероятно, их привлек сюда тот самый источник, где мы в этот час утоляли жажду. Именно отсюда они увидели войско фараона, шедшее вслед за ними, и, охваченные великим страхом, сказали Моисею:

«Разве нет гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыне? что это ты сделал с нами, выведши нас из Египта ?

Не это ли самое говорили мы тебе в Египте, сказав: "оставь нас, пусть мы работаем египтянам"? Ибо лучше быть нам в рабстве египтян, нежели умереть в пустыне».[7]

Но Моисей сказал народу:

«Не бойтесь, стойте и увидите спасение Господне, кото­рое он соделает вам ныне; ибо египтян, которых видите вы ныне, более не увидите вовеки».[8]

И тогда сказал Господь Моисею:

«Что ты вопиешь ко мне? скажи сынам Израилевым, чтоб они шли».[9]

И в самом деле, евреи вновь тронулись в путь и напра­вились прямо к тому месту на берегу Красного моря, где сегодня находится Суэц. Переход этот занимает около трех часов, но мы потратили на него еще меньше вре­мени, поскольку наши верблюды, оставив в стороне дорогу, ведущую в Мекку, пустились галопом на юг и начиная от башни шейха не меняли этого аллюра вплоть до самого Суэца. По мере того как мы приближались к побережью, небо принимало серебристый оттенок; справа высилась горная цепь, которая тянется вдоль западного берега Красного моря; слева по-прежнему простиралась пустыня, а между пустыней и горами, вырисовываясь на фоне морской шири, постепенно вырастали белые стены Суэца, над зубцами которых высилось несколько одиноких минаретов, нарушая одно­образие пейзажа. С другой стороны города находится порт, где стоят на якоре лодки, пришедшие из Тора, и причудливой формы корабли, которые, отважившись дойти до Баб-эль-Мандебского пролива, возвращаются, по пути заходя в Моху.

Остановившись неподалеку от берега, мы велели уста­новить палатку вблизи Суэца и тотчас бросились к морю. Именно здесь Господь сказал Моисею:

«А ты подними жезл твой и простри руку