Империя - Григорий Павленко

— Если вы прямо сейчас не заткнёте свои грязные глотки, то я прикажу солдатам вздёрнуть всех и каждого в этой грёбаной комнате! — проорал Донак своим испытанным командирским криком.

— Спасибо, генерал, — сказала Велена, поднимаясь со своего места, — а теперь выслушайте меня, пожалуйста. Тарга, Харфорд не собирается насильно никого загонять в храмы Единого Бога. Разговор шёл только о том, чтобы заинтересованные нашей верой горцы могли получить свободный доступ туда, вот и все. Вы видите в этом что-то плохое? Я — нет.

— Детский разум хрупок, — холодно сказала шаманка, злобно поглядывая на Харфорда, — дай им красивую сказку про чудеса и… прочее, и тогда они с радостью забудут про то, во что верили их отцы и деды.

И поэтому ходить в храмы детям будет разрешено только с их родителями, которые смогут проследить за ними и, в случае чего, оградить своих чад от нежелательной информации.

— Да, — после минутного раздумья сказала Тарга, было видно, с каким трудом она выдавила из себя это слово, — в твоих словах есть смысл.

— Хорошо, — кивнула Велена, — а теперь ты, Харфорд, — взгляд девушки стал куда более суровым. — Как ты вообще мог подумать о том, что мы можем кого-то принуждать верить в нашего Бога? Разве этому ты должен учить паству? Вспомни те добродетели, что проповедует церковь! Мир, любовь и прощение.

— Милосердие ещё, — пробормотал пристыженный священник, приступ гнева которого уже стих, — и дружба.

— Ну вот, а что ты только что тут устроил? Религия не должна разделять людей, а наоборот. Тебе следует поговорить с Таргой. Поговорить нормально, по-человечески и без швыряния столами, который ты, кстати говоря, ещё должен будешь починить.

— Да, леди. Так я и поступлю.

— Хорошо, — Велена вновь кивнула и уже тише добавила, — поешь мяса, что ли, а то совсем ты дурной становишься.

Последние слова Харфорд оставил без внимания. Он подошёл к гордо смотрящей на него Тарге и нерешительно протянул ей руку в качестве жеста примирения. Та секунду смотрела в глаза старика, а затем тряхнула головой, отчего забренчали косточки, вплетённые в чёрные волосы женщины, и пожала руку священника, тем самым исчерпав конфликт.

— Ты хороший человек, Харфорд, — сказала Тарга, — только дух у тебя мятежный.

— Знаю, — вздохнул старик, — страдаю от этого, но поделать ничего не могу…

— Есть один способ, — хитро улыбнулась шаманка, и все уже забыли о том, что эти двое всего пару минут назад готовы были вцепиться друг другу в глотки.

Хорошо все, что заканчивается без убийств, разумно рассудил Донак, наблюдая за тем, как сначала сладкая парочка вышла из зала, а вслед за ними вышли и корантарцы с горцами, тоже, кстати говоря, братавшиеся и уже позабывшие о конфликте. В этом был весь чёртов Корантар. Сначала люди тут готовы рвать и убивать друг друга, а потом уже мирно обнимаются и напиваются до свинячьего визга. Никакой определённости, к которой так привык Донак во время службы в армии. Но ничего, скоро он уже покинет эту проклятую провинцию и вернётся в Соладар.

— Донак, — позвала его Велена, когда в зале остались только они и озадаченный легионер, который и привёл маршала сюда, — спасибо вам, что помогли. Не думаю, что мне удалось бы удержать этих двоих от драки, если бы не вы.

— Просто делаю свою работу, леди, — улыбнулся он ей, — просто делаю свою работу.

Вдруг Донак подумал, что эта Велена, возможно, и не так плоха. Может, если бы он остался здесь на чуть больший срок, то у них наладились бы отношения, которые могли бы называться дружескими. Ну, или хотя бы теплее, чем те, что были сейчас. Но все эти мысли были довольно быстро выметены из его головы следующими словами, сказанными Веленой:

— Через два часа буду ждать вас в кабинете. Отчитаетесь за последний месяц.

Проглотив те слова, что разом возникли у него на языке, Донак кивнул и, развернувшись, вышел из тронного зала, прихватив с собой легионера, казалось, до сих пор не соображавшего, что вообще только что произошло. Парень совсем ещё не понял, что такое жизнь в сраном Корантаре. Поскорее бы уже уехать отсюда и забыть это место, как страшный сон.

Когда и Донак вышел из зала, Велена позволила себе испустить вздох облегчения и расслабленно расползтись на троне. Она и не думала, что ей удастся утихомирить Харфорда. По словам Хароудела, тот был одним из тех людей, кого горцы называли берсеркерами — людьми, в определённые моменты жизни теряющими всякую связь с миром и впадающими в дикую ярость по совершенно любому поводу. Ро был лично знаком с одним таким берсеркером ещё до того, как встретил беспокойного священника. Он рассказывал о ком-то по имени Урт. Это был хороший и добрый, для горца, человек, который временами впадал в такую умопомрачительную ярость, что не различал ни врагов, ни друзей. Этот самый Урт даже пытался убить самого Хароудела в одном из своих приступов.

— Чего пригорюнилась? — донёсся до неё неожиданный оклик вождя горцев, появившегося из небольшой двери, ведущей на кухню, где сейчас должен был готовиться завтрак. Оглянувшись, Велена увидела Хароудела, у которого в каждой руке было по куриной ножке.

— Ро, что я тебе говорила по поводу набегов на мою кухню? — Велена укоризненно посмотрела на горца.

— Говорила, что я должен делиться добычей, — хохотнув, Ро швырнул ей одну из ножек, которую девушка довольно легко поймала и, откусив от неё кусок, сказала:

— Вообще-то я говорила, чтобы ты оставил моих кухарок в покое. Они и так уже натерпелись ужасов от бесконечных нашествий Харфорда.

— Все ещё думает, что ты подмешиваешь мясо ему в кашу? — спросил Хароудел, подойдя к Велене и усевшись на один из могучих подлокотников трона, жалобно затрещавшего под его весом.

— Безосновательно, кстати говоря.

— Угу, — кивнул Ро, отгрызая от своей части добычи солидный кусок, — а что за слово это… «безосновательно»?

— Ну… — Велена задумчиво поводила куском курицы в воздухе, подбирая нужные слова, — это значит, что утверждение не имеет под собой основы. Пустое, проще говоря.

— А почему бы не говорить «пустое»? — спросил её горец, но потом добавил, — можешь не отвечать. Знаю как вы, имперцы, любите все усложнять. Когда-нибудь это вас в могилу всех сведёт.

— Сложнее — не значит хуже.

— На войне — может быть, — кивнул Ро, — но над словами-то зачем издеваться? Я считаю, что все проблемы у вас из-за того, что вы не можете чётко и ясно свои собственные мысли выражать, прячась за всякими там «безосновательными» и прочим.