Телохранитель Генсека. Том 2 - Петр Алмазный

Андропов будет тоже недоволен. Его же Патоличев буквально за уши вытащил из ниоткуда, послал в сороковом году командовать комсомольцами в Карело-Финскую ССР. До этого Юрий Владимирович в Рыбинске по комсомольской линии шел, без перспектив вообще. Так что многим мы ему обязаны — и я, и Андропов, и много кто еще. Да и не очень-то он там и виноват, как оказалось, во всех этих историях с закупками кур в Голландии и зерна в Канаде.

— А кто виноват? — с интересом спросил я. Как не крути, а «назначить» виноватого должны были обязательно.

— Указание было сверху, от Димы Полянского, секретаря ЦК. Он курирует внешнеэкономические связи. Но Полянского я уже наказал — отправил послом в Японию.

— Жестко вы с ним, Леонид Ильич! — хмыкнул я, подумав, что Полянский еще не раз помянет недобрым словом того, кто посоветовал ему эти закупки. Отношения с Японией были натянутыми, это если мягко сказать. Ну и еще один момент: назначение послом для карьерного дипломата — серьезный рост. Но для политика, державшего в руках большую власть, не придумать хуже наказания, чем назначение на должность, где он не принимает никаких решений.

— Ничего, — отмахнулся Брежнев, — впредь неповадно будет слушать своих советников, а потом делать глупости на миллиарды долларов. И не своих — государственных!

При встрече Леонида Ильича с Кунаевым я тоже присутствовал. В официальной биографии Первого секретаря ЦК Компартии Казахстана значилась национальность «казах». Но ходили слухи, что на самом деле он был татарином. Увидев его вживую я в этом уже не сомневался.

Динмухаммед Ахмедович приехал не с пустыми руками. Он привез Брежневу в подарок набор охотничьих ножей из булатной стали.

— Наша Карагандинская сталь, Леонид Ильич, — похвалился он, вручая презент.

— Димаш, когда я для тебя Леонидом Ильичом стал? — попенял ему Брежнев.

— Мы ж не одни. Как я могу твой авторитет ронять при подчиненных? — покосился Кунаев на меня.

— Ничего, при Володе можно. Володя — моя тень. Рассказывай, что у тебя с зерном?

— Урожай прошлой осенью богатый был. Своими силами не могли убрать, армию привлекали на помощь.

— Я же прилетал в Алма-Ату, я же у тебя на совещании был! Получается, что ты меня в заблуждение ввел? Почему не сказал, что с элеваторами такая проблема? Я каждые два года у вас бываю, а о положении дел узнаю от посторонних людей?

— Вас в заблуждение ввели, — Кунаев снова перешел на «Вы» и начал оправдываться. — Леонид Ильич, когда вы осенью у нас были, шла страда. Действительно, миллиард пудов зерна собрали.

— И что с этим миллиардом пудов случилось?

— Так дожди пошли, а переработать не успели. Солдаты свозили зерно к элеваторам, ссыпали прямо на землю. Просил помощи, докладывал в ЦК. Ничего. Сколько могли — переработали, но больше половины сгорело в буртах. Я плакал, Леня, вот клянусь, слезами плакал, а сделать ничего не мог.

— Почему в Россию не переправили? — задал резонный вопрос Брежнев.

— Так отказала Россия. Алтай по старой дружбе немного принял. Спасибо Аксенову, выручил. И в Астраханскую область тоже взяли на переработку зерно. Но это ж капля в море…

На следующий день Леонид Ильич собрал совещание по переработке сельскохозяйственной продукции. Я впервые видел, как он выступает перед собравшимися без заранее подготовленного текста. Генсек рвал и метал, приглашенные на совещание не смели глаз поднять. И отделаться красивыми словами и пустопорожними обещаниями на этот раз у них не получилось.

За всеми этими делами я и не заметил, как пролетело время. Двадцать четвертого февраля меня вызвали на Лубянку, к генерал-майору Удилову.

Он встретил меня в своем аккуратном кабинете. На столе, кроме стопки чистых листов, лежала папка с красным стикером и надписью: «Пожар в гостинице Россия». Основательный подход, ничего не скажешь!

Вадим Николаевич сходу приступил к делу.

— Здесь списки всех, кто сейчас находится в гостинице Россия, и всех, кто прибудет в ближайшее время. Также список мероприятий. Не буду вам мешать, ознакомьтесь. Часа вам хватит?

— Вполне, Вадим Николаевич, — кивнул я.

— Хорошо, — он посмотрел на часы, — через час поговорим уже конкретно.

Он вышел. Я раскрыл папку. Быстро пробежал глазами списки по первому этажу. Второй и третий этажи тоже не представляли ничего интересного — гости с Юга, торговые работники, командированные с предприятий Сибири и Дальнего Востока. А вот гости четвертого этажа были очень интересны. Я чуть не поперхнулся, когда увидел, кто занимает один из номеров между радиорубкой и комнатой спецмероприятий!

В этот момент вернулся Удилов.

— Итак… Что скажете, Владимир Тимофеевич?

Я молча ткнул пальцем в список.

— Группа сотрудников Института кибернетики, — прочитал Удилов строчку, которую я указал. — Киевляне?

— Не столько они, сколько их гости. Двадцать четвертого числа у них пройдет симпозиум в Академии наук. После симпозиума ученые пригласят к себе гостей. Среди этих гостей будет присутствовать академик Бусленко Николай Пантелеймонович. Он, если я не ошибаюсь, заведует лабораторией в НИИ автоматической аппаратуры. И он, по моим данным, погибнет в этом пожаре.

— Речь сейчас о вашем «предвидении», правильно понимаю?

— Все верно. У меня нет гарантий, нет доказательств. Но вероятность чрезвычайно высокая.

Удилов неопределенно качнул головой и задумчиво сказал:

— Академик Бусленко… Это у нас системы управления ракетными комплексами. И это конкуренты киевлян в разработке систем автоматизированного государственного управления. На самом-то деле они не конкуренты, а друг друга дополняют. Бусленко в основном оборонкой занимается. Он завлаб в бывшем НИИ 101. Но кто-то их упорно стравливает между собой. Мне так кажется. Кто — пока не знаю, но обязательно выясню. Завтра, пока киевляне и прочие гости будут на симпозиуме, устроим под видом противопожарной проверки большой обыск на четвертом этаже гостиницы. Вам тоже желательно присутствовать.

Под словом «желательно» подразумевалось «приказано быть». Это я четко понимал.

— Люди уже подготовлены, — Удилов взял папку в руки, закрыл ее и поставил на полку. — На случай, если пожар все-таки произойдет, гости и персонал гостиницы будут организованно выведены. Симпозиум с девяти. Основные доклады с двенадцати. В гостиницу киевские ученые вернутся после дебатов. Не раньше семи вечера. Вот с половины седьмого и начнем.

Вадим Николаевич говорил тихо, но каждое его слово было словно отлито из металла.

— Что будем искать?

— То, что мгновенно воспламеняется и дает высокую температуру. Единственное, что мне приходит