От «Я» к «МЫ». Как быть по-настоящему вместе - Терренс Рил

Вы проехались по ней катком. — Я рассказываю ему об особой форме вседозволенности и самовлюбленности, которая называется «быть плохим мальчиком». — Вы шалопай-­старшеклассник тридцати шести лет от роду, король дискотеки.

— Слушайте, да я никогда… — говорит он.

— Вы знаете, что я имею в виду, — не сдаюсь я. — Не хватает только сигареты за ухом и презерватива в заднем кармане.

Тут он сдается и смеется надо мной:

— По-моему, вы ошиблись эпохой.

Он улыбается, но я не смеюсь.

— Зачем вы женились? Зачем завели детей?

— Я люблю свою жену, — обиженно отвечает он. — Я люблю своих детей.

Я наклоняюсь вперед и смотрю ему прямо в лицо:

— Тогда возьмите себя в руки и защитите их. Каждый раз, когда вы нарушаете границы своего брака, вы ставите их под удар.

Видно, что ему неприятно слышать мои слова.

— Майк, — говорю я в заключение. — Хочу вас обрадовать — но, думаю, вы никогда не сможете полностью переварить то, что я вам скажу.

— Что? — спрашивает он.

— У вас есть семья. * * *

Все вернуть. Все восстановить. Как сложить осколки? Зачем вообще пытаться? Фазу гармонии в отношениях я называю любовь без знания, а фазу дисгармонии — знание без любви. Теперь вы досконально, во всех подробностях знаете все недостатки и изъяны своего партнера. Вы видите их как на ладони. Вы не особенно любите партнера. Вы полностью погрязли в сознании «Я и Ты», перед вами противник, с которым надо биться за свое психологическое выживание.

Как Анджела справится с Майком, полностью зависит от особенностей ее Адаптивного Ребенка. С поправкой на то, что ее привычный механизм адаптации — быть покладистой, быть хорошей — только что разлетелся вдребезги и осколки угодили ей в глаз. Возможно, пора меняться. И это и есть дар дисгармонии — дар, который дается с трудом и стоит многих мучений.

Помните, чтобы разблокировать нейронную связь, нужно сделать скрытое явным. Для Майка это «все это время я был подростком-­переростком». Для Анджелы — «все это время я позволяла вытирать о себя ноги ради мира в семье». Причем старая привычка уже не должна нравиться. «Я, пожалуй, научусь участвовать в жизни семьи». И «А я научусь высказывать свое мнение и стоять на своем». Иначе говоря, оба партнера, прикоснувшись к оголенному проводу неверности Майка, с моей помощью, вероятно, проложат себе путь к более зрелым чертам характера и поступкам, присущим их Мудрым Взрослым. «Моя семья нуждается в моем участии», — думает новый Майк. «Я лучше буду заявлять о себе и защищать свою точку зрения», — думает новая Анджела. Таким образом, оба партнера резко меняют характер и их супружеская жизнь входит в новую стадию развития [12], где самое время восстанавливать нарушенную гармонию и делать ее постоянной основой отношений. * * *

Для устойчивых перемен в позиции Адаптивного Ребенка, как и для изменения неосознаваемых ожиданий, на которых строится глубинный негативный образ партнера, нужна, как говорят нейробиологи, реконсолидация памяти.

Раньше Анджела по умолчанию эмоционально знала: «Если я останусь пассивной и буду со всем мириться, я обес­печу себе безопасность. Тогда мне не надо будет полагаться на Майка в том, что он будет оберегать меня». Поскольку такого, чтобы одновременно и продолжать со всем мириться, и быть оберегаемой партнером, и уметь постоять за себя, быть не может, эти ожидания удается опровергнуть, и у Анджелы появляется новое эмоциональное знание, прошитое в имплицитной нейронной связи.

Реконсолидация памяти — это изменение непосредственно в Адаптивном Ребенке (подкорковом имплицитном эмоциональном знании), а не в Мудром Взрослом (пре­фронтальная кора, связанная с подкоркой и реагирующая на нее). Теперь Мудрому Взрослому становится гораздо проще всем рулить, поскольку ему меньше нужно регулировать в подкорковой системе. Повторяющийся опыт реальной жизни, опровергающий наши негативные ожидания, обладает властью исцелять близкие отношения, а в некоторых случаях, при подходящих условиях даже тяжелую травму. Доброта исцеляет. Эмпатия исцеляет, пусть и косвенно. Лучший способ проникнуть в чужое сердце, как оказывается, — раскрыть свое. Благодать восстановления

Восстановление — третий элемент цикла гармонии, дисгармонии и восстановления. Стадию восстановления я называю «знающей любовью». Теперь вы полностью осознаете все слабости и недостатки своего партнера: и нрав у него слишком вспыльчивый, и проявлять любовь он не умеет, и не­уклюж, и язвителен, и импульсивен — и все же вы принимаете решение любить его. То, что дают вам эти отношения, несоизмеримо весомее того, чего в них не хватает. Поэтому вы принимаете и те стороны своего партнера, которые могли бы вас отталкивать при других условиях.

Майк токсично-­эгоистичен и болезненно незрел. Но еще он обожает жену и детей, хотя по его поведению этого и не скажешь. Готова ли Анджела принять его? Да, если он вырастет и будет хранить ей верность. Она любит своего великана-­недотепу. Самый ли он чуткий муж в мире? Боже мой, да нет же! Но его туповатая ухмылка поднимает ей настроение, а когда они собираются все впятером, что она может сказать? Это и есть дом.

— У вас есть выбор, — говорю я Майку. — Можете принять все условия семейной жизни, а можете быть свободным и снова превратиться в холостяка. Одновременно не получится.

Майк устремляет на жену долгий печальный взгляд. Он настолько не разбирается в собственных чувствах, настолько не умеет о них говорить, что мне даже становится жалко его — но тут я вспоминаю, каких дров он наломал.

— Прости меня, Андж, — говорит он. — Не знаю, что еще… Прости меня, пожалуйста, дорогая.

Она сидит рядом с ним, вся ощетинившись.

Я вмешиваюсь.

— Послушайте его, — говорю я ей. — Просто послушайте, что этот человек вам говорит.

Майк смотрит в пол.

— Посмотрите на нее, — говорю я ему. — Скажите ей.

— Понимаешь… — Он злится на себя за то, что не может подобрать слов. — Анджела, понимаешь, ты лучшее, что есть в моей жизни. В смысле вы с детьми. Вы для меня все на свете.

— Тогда веди себя соответственно, — холодно отвечает она.

— Я понимаю, понимаю. Я вел себя как последний козел, признаю.

Анджела поднимает голову и смотрит на него.

— Я мудила. Я это знаю. Я не заслуживаю твоей любви. Но если бы ты могла, Андж. Если бы ты могла как-то простить меня. Я больше никогда…

— Правда? — Все это не производит на нее особого впечатления, она просто ждет продолжения.

— Я больше никогда не сделаю тебе больно. Тем более вот так. Никогда, Андж. И не поставлю под угрозу свою семью. Если бы ты только могла… Нет, я понимаю. Я понимаю. Не знаю, с чего бы тебе захотелось. Но если бы ты когда-­нибудь смогла меня простить, научиться снова мне доверять…

Он умолкает и смотрит на нее.

Она поднимает к нему лицо.

— Больше никогда, солнце. Не знаю, с чего начать, как рассказать тебе…

Майк — беззащитный, голый — умоляет о пощаде.

— Я больше никогда тебя так не обижу. Все, что угодно, сделаю, — говорит он.

— Хорошо, — говорю я ему. — Я заставлю вас сдержать слово. * * *

Я отправляю Майка домой с заданием. Под моим руководством он уезжает на неделю интенсивной терапии в Аризону. За эту неделю мой бостонский громила-­остолоп проходит разговорную терапию, телесно-­ориентированную терапию, психодраму, ДПДГ [13], иппотерапию, словом, все на свете. Он возвращается, как я и надеялся, — более чутким и восстановившим контакт с собой человеком. На нашей первой сессии после возвращения он плачет от раскаяния, и Анджела в своем благородстве прощает его. В дальнейшие месяцы я расставляю их сессии вперемежку: на одной неделе —