Сталкер-югенд - Федорцов Владимирович

  Керосин жидкость не особо ароматная. Но в лесу не на королевском балу. Чили старательно намазалась. Паха проследил, чтобы месту спора уделялось должное внимание.

  Убрав первобытный репеллент, Паха напомнил.

  − Правило тоже. Я иду, ты за мной. Ничего не хватать и в рот не тянуть. Ягоды или плоды. Под ноги смотреть. На колючки лучше не наступать. Малинники и виноградные лозы обходить.

  − Обойду, но не знаю что это такое.

  − Я покажу.

  Кипень листвы над головой пронизывали лучи солнца. Лес полон солнечных нитей. Их, то нет вовсе, то сплошь золотая пряжа. Чили залюбовалась лесом. Может он и не как в кино. Но так даже лучше. Таким о нем говорят в сказках. Добрых сказках...

  − Ты рот не разевай, − окликнул её Паха. - И под ноги смотри.

  Чили уперлась взглядом в густой кочедыжник. Мимо шмыгнула стрекоза. Яркая, как радуга, длиннокрылая и большеглазая. В ее глазах, как в миниатюре отразился лес, поляна и крошечная фигурка Чили.

  − Пучеглазка, − залюбовалась Чили летуньей и пригласила сесть, протянув руку.

  Паха отогнал стрекозу и предупредил.

  − Смотри, цапнет.

  Чили непонимающе уставилась на него. Кто цапнет? Стрекоза? Утвердительный кивок головой. Про нее и речь.

  − Для нее блескушка сигнал к атаке.

  Сразу припомнилась пахина просьбу снять каффу. Так вот он о чем! Девушка заспешила нагнать те несколько шагов, что отстала.

  − Пистолет не посеяла?

  − Зарядил бы. Чего с пустышкой то болтаться.

  − Всему свое время.

  Не было печали, привязалось комарье. Кружило у лица, лезло в глаза, в нос.

  Чили отмахнулась раз другой. Задела ветку. Сломала, отгонять.

  − Оставь.

  − Кусаются твари!

  − Раззадоришь только. Найдем муравейник, что-нибудь придумаем.

  Усилием воли Чили прекратила сражаться с крылатыми живоедами. Обрадованное комарье садилось на кожу, впивалось. Брюшки розовели и раздувались. Терпеть их выше всяких человеческих сил, но терпела, костеря и кровососов и Паху.

  Тот шел, не обращая на неудобство внимание. Чили казалось, его и не едят вовсе. Все вокруг нее собирались. Но потом сообразила Пахе комариные атаки пустяки, не проглядеть бы важного. А он слушал, выглядывал, пытался угадать.

  На поляне предусмотрительно обошел павшее и отрухлявевшее дерево.

  − Гнездо гадюки, − пояснил он свою осторожность. − Их тут на каждом шагу по десятку.

  Его предупреждение заставило Чили смотреть во все глаза. Она едва не вскрикнула, когда в траве наступила на зазеленевший от времени сук. Гнилушка миролюбиво хрустнула. Чили испытала некоторое удовлетворение. На тебе! На! Потопталась она унять испуг.

  Показал Паха и малинник. Вроде с виду обыкновенная колючая поросль в красивых ягодках и цветочках. Если бы не скелет опутанный побегами. Скелет крупный, олененка. Чили даже отвернулась. До того неприятно.

  По подлеску долго бродить и хороший ходок умается. Когда наткнулись на небольшую полянку, остановились передохнуть. Чили спросила у Пахи.

  − Откуда ты знаешь.... Про лес?

  − Абориген я, − не весело пошутил он, отпивая из фляги и подавая ей.

  Чили приняла воду и тоже отпила, не обтерев горлышко как прежде.

  − Я серьезно.

  − Оттуда и знаю. Из леса, − неохотно признался Паха.

  Брошенный лагерь открылся сразу. За кустами лещины. На поляне шалаш, у входа кострище. К земле, грубой, наспех оструганной вагой, приколот человек. Фигура обозначена плотной зеленоватой массой. Мхом или лишайником.

  − Вот это и есть караг, − указал Паха на холмик. Поднес руку к зелени. Листочки подтянулись вверх. - Хорошо не мучился. Прибили. А так бы бродил зазеленелым. Некоторые до года живут в таком виде. Жаждой мучаются. Из-за этих. Что бы значит, поближе к воде держался.

  Чили смотрела издали, не подходила.

  − Так он не опасен. Жжется как крапива. Волдыри потом мокнут и все. Вот когда спору планария занесет, тогда да. Кранты!

  Заночевали они тут же в шалаше. В узком пространстве Паха расстели дождевик. Краев едва хватило накрыться.

  − Только не возись? - попросила почитательница леди Чаттерлей.

  − С чего?

  − Ну, вдруг, − многозначительно намекнула Чили.

  Надо же с мужиком спать укладвается! По прежней жизни на месяц секретов с подружками делиться.

  − Ой, да ладно, − отмахнулся Паха, поворачиваясь спиной.

  Утром она скинула его руку со своего плеча.

  − Свобода личности гарантируется конституцией и охраняется законом. Читал? - и прикусила язык. Совсем упустила, спутник у нее неграмотный.

  Паха ничего не ответил. А чего отвечать? Чего голову сорить? Грамотность умению слабая поддержка.

  Холодный туман заползает в шалаш, лезет под дождевик. Сколько не дрожи, не согреешься. Приходится вставать.

  Поели-похватали. Банку скумбрии (Пахе не понравилась, разве то рыба?) пополам, галет погрызли, воды попили. Приятного аппетита и на этом все! По дороге Паха срубил дудку борщевика, очистил, угостил Чили.

  − Митамины.

  − Витамины, − поправила его Чили.

  − Я и говорю... польза.

  Спустились к березняку, через ручей прыг-скок наверх к опушке. Дальше через папоротниковые джунгли.

  В середке проплешины рос дубок. К тонкому стволу привязана лента. Материя вылиняла и почти истлела.

  За все время в дороге, Паха впервые потерял осторожность. Протопал к деревцу, словно торопился к старому знакомому. Чили не отставала.

  Лента на дереве не просто лента. Амулет или подношение. К стволу привязаны пряди волос.

  Паха обращался с дубком как с живым существом. Потрогал листок (рукопожатие), обвел рукой (обнял), потряс ветку (похлопал по плечу).

  − Тотем? - спросила Чили, не припомнив названия подобного место.

  − Угу.

  − А чей?

  Чили подумала, не расслышал, долго молчал.

  − Самоедов.

  − Так тут люди живут?

  − Жили.

  С каждым ответом Паха смурнел. На последний: ,,А где они сейчас?ˮ не захотел отвечать.

  Лес потемнел. Березу и осину вытеснили дубы. Словно рубеж положили. Где расти сорным деревам, а где им. Необычно идти мимо неохватных гигантов. Могучие стволы редко в обхват. В три-пять, а то и более. Лес на удивление чист. Подлесок измельчал, идти легко. Комарья тоже поубавилось. Наелось-напилось наверное.

  Легкая всхолмленность, то вспуск, то вподъем, дыхания не сбивало и Чили начинало нравиться шагать по лесу. Не жарко и не потно.

  Отклонились посолонь (опять Пахино словцо). Лес редел, перемежевывался березняком и кустарником.

  Паха споткнулся (Чили так показалось), присел, приложил ладонь к земле. Быстро огляделся и, отбросив всякую неспешность, потрусил к неохватному дубу. Старому и крепкому.

  − Залазь! Живо.

  Расспросы пресек торопливым потом-потом! Подсадил.

  − Будьте любезны следить за руками. Куда кладете и за что беретесь! - выговорила ему Чили.

  Мужские фокусы она знает досконально. Эти джентльмены чего только не придумают. На физ-ре и на турник подсадят и на канат.

  Пахе некогда. Он буквально запихивает Чили на нижний ярус.

  − Выше лезь!

  − А если упаду?

  − Лезь!

  Кое-как взобралась. Ветки под ногами норовят выскользнуть, из рук − вырваться. Падать не высоко, но все же падать!

  Паха закинул ей вещи.

  − Держи, не урони!

  − А ты куда?

  − Не закудыкивай! - торопился Паха.

  На краю поляны срезал побег лещины. Рывком стянул с себя рубаху, на ходу переложил содержимое карманов. Расправил одежку и надел на ветку. Неказистое чучело трепало рукавами. Осторожно, с запасом, обогнул лозы дикого винограда. Быстро заплел ветви вяза, укрепил чучело в горизонтальном положении. Бегом обратно. Чили едва не вскрикнула увидав как одна из лоз шевельнулась к Пахе навстречу. Тот обманку узрел, перепрыгнул. Не удачно. Схватился за бок. Пригибаясь, нарубил мелких веток, нахватал папоротника, надрал копытника и, маскируя, накидал на виноград. Уже уходя, надел на тонкую осинку свою бандану.

  − Паха! - окликнула в волнении Чили.

  В просвете между дальними деревьями мелькнула крепкая щетинистая спина.

  Паха добежал до дуба. Подпрыгнул, зацепился. От резкой боли пальцы едва не разжались.

  − Когда же это кончится? - простонал он сквозь зубы.

  Чили рискуя свалиться, подхватила его, помогла. Паха трясущейся рукой достал сверточек, отсыпал горошину и заглотил. Девушка подала ему воды. Запил и благодарно кивнул.

  Здоровенный крёх* вылетел на поляну, тараня кусты и березовую мелочь.

  − Керосин учуял, − с сожалением произнес Паха. - Быстро он....

  Крёх сунул морду в землю. Подцепил клыком дерн. Скинул пласт, растоптал-разметал копытами.

  − Сейчас, разойдется, − закусил Паха губу, наблюдая за движениями животного.