Дни тревог - Григорий Никифорович Князев

взревел, и машина рванулась из бокса, едва не ударив крылом чудом увернувшегося парня. Морячок взвился вверх, ухватился за капот автомобиля и навалился телом на стекло. Рубашка и майка при прыжке выбились из брюк, и Ахлюстин видел перед собой голый живот Шлындакова. Механик выругался, резко затормозил, но морячок удержался, царапая ногтями гладкую крышу кабины. Механик рывком бросил машину вперед, и Шлындаков стал медленно сползать.

Во двор въехала бежевая «Волга». Распахнулись дверки. По выражению лица мужчины, уверенно вышедшего первым из машины, Ахлюстин понял, что это приехали за ним, и направил ЗИЛ к выездным воротам. Терять уже было нечего. Таран так таран.

Гостев выхватил пистолет и, бросившись к грузовику, выстрелил сначала по переднему, потом по заднему баллону. Зашипел, вырываясь из пулевых отверстий, воздух, автомобиль грузно оседал набок, но продолжал медленно двигаться.

Гостев прыгнул на подножку, протянул руку, пытаясь вырвать ключ зажигания. С другой стороны вскочил на подножку Плотников и потянул на себя дверцу. Вмиг обессилевший механик отвалился на спинку сиденья.

Семен, соскочив с капота, бросился в гараж.

— Сергей!

Павел Антонович, чувствуя, как холодеет сердце, побежал за ним. Шлындаков прыгнул в смотровую яму, сбросил с сержанта промасленную телогрейку, низко нагнулся. Потом поднял голову:

— Дышит!

Пока не приехала «скорая», Плотников не мог найти себе места, с болью глядя на распластанное тело Сергея. На угрюмо стоящего поодаль Сазонова старался не смотреть.

— Все обойдется, Павел Антоныч, — успокаивал его Гостев. — Организм молодой, выдержит. Меня однажды так стукнули, что все уже на тот свет проводили, а я сейчас стометровку на первый разряд бегаю.

Плотников хмуро кивнул, но ничего не ответил.

Из фургона с красным крестом выскочили санитары с носилками, внесли Сергея в машину.

— Я поеду с ним, — сказал Плотников. — Тебе Шлындаков поможет.

Гостев, секунду подумав, понимающе коснулся плеча инспектора, и они вдвоем повели матерого преступника к «Волге».

У Сазонова дергалось веко, и он ничего не мог с этим поделать. Он говорил много, бессвязно, перескакивая с одного на другое. Не хитрил, не изворачивался. Видно, в нем что-то надломилось.

После побега из колонии Сазонову удалось затаиться. Он набрел в тайге на домик охотников-промысловиков и отсиделся там, сменил одежду. Потом решил идти дальше и попал в Юргу. Здесь случай свел его с парнем, ехавшим в отпуск. Это была неслыханная удача: вышкарь был навеселе и по-детски доверчив. А Сазонову так кстати была пухлая пачка купюр. Все остальное было делом техники, парень ничего и осознать не успел. А Сазонов спрыгнул с поезда и ушел в тайгу, держась, однако, вблизи железной дороги, чтобы не заблудиться. Спустя двое суток он залез в товарный состав, идущий на запад… Добравшись до города, где был осужден, Сазонов забрал припрятанные до ареста деньги, в поезде выкрал у соседа по купе документы и два года ездил по стране, выдавая себя за командированного. Нигде подолгу не останавливался, выжидал, когда о нем мало-помалу забудут. Наконец решил осесть и жить, как все нормальные люди. Работу он нашел в гараже строящегося химкомбината и там же устроился в общежитие. Со временем рассчитывал найти себе подходящую дамочку с жилплощадью и жениться. О своем прошлом Сазонов старался не вспоминать и постепенно убедил себя в том, что никакого бежавшего преступника Сазонова никогда не существовало, а есть только механик Ахлюстин. Однако страх разоблачения нет-нет да и заставлял его вскакивать ночью с койки. Да и натура давала себя знать, как ни пытался забыть все. Однажды в кафе он оказался за одним столиком с молодым парнем. Тот пил портвейн и жаловался на нудную работу и вечную нехватку денег. Уже в тот вечер Сазонов подумал о том, что без сообщника ему не обойтись. Мало ли каким боком повернется жизнь в дальнейшем. На крайний случай были нужны партнер и квартира вне подозрений. Мелкую, жадную натуру Заремского Сазонов раскусил сразу и потихоньку приручил парня к себе денежными подачками. Говорил, что очень одинок, жена его бросила и уехала вместе с сыном. Глуповатый наладчик клюнул на приманку и изредка называл Сазонова батей. Со временем Заремский назанимал у новоявленного родственника столько денег, что с ужасом думал о том дне, когда «батя» его вдруг разлюбит и потребует долг. Вместо этого механик предложил Заремскому купить кооперативную квартиру. Узнав, что в одном из домов освобождается квартира, механик обнаружил жуликоватого члена правления и дал взятку. Так Заремский стал владельцем однокомнатной квартиры, а когда в ней развлекался «батя», наладчик ночевал у случайных подружек. Квартира была нужна Сазонову не только для свиданий. Под этой крышей в случае опасности механик мог какое-то время скрываться, поэтому он пользовался ею крайне осторожно.

…Угроза возникла неожиданно. Сазонов несколько раз в коридорах общежития сталкивался с парнем, который его слишком пристально разглядывал. Парень был совершенно незнаком механику. Сазонов подумал, не отбывали ли они срок в одной колонии, и деликатно навел справки. Предположение не подтвердилось — Сабинин в заключении не был. Вскоре все разъяснилось. Сварщик сам подошел к нему и сказал, что есть разговор. Без свидетелей. Сабинин объяснил механику, что подозревает его, описал давнюю историю в Юрге и сказал, что придется дать милиции объяснения. Пусть в милиции разберутся, кто виноват в гибели парня…

Ошеломленный Сазонов сказал, что Роман чокнулся и, хотя, «видит бог, он ни в чем не виноват», готов дать показания в милиции. На том и расстались…

В том, что возникшего свидетеля необходимо уничтожить, Сазонов не сомневался ни секунды. Явка с повинной обрекала его на длительное пребывание в колонии. Снова удариться в бега — значит, признать убийство вышкаря и дать милиции свежий след. Применение ножа или молотка Сазонов отверг сразу: такие преступления распутывались быстро. Тем более Сабинин наверняка настороже, врасплох его не застанешь. Механик остановил свой выбор на «несчастном» случае. Но организовать такое на стройке трудновато: много народу. Сазонов узнал, что Роман ездит на «Москвиче», и это навело его на мысль об аварии.

Через несколько дней он случайно услышал, что Роман должен к четырем часам дня везти сестру в аэропорт. Такую возможность нельзя было упускать, и он поехал к Заремскому. Он не стал объяснять тому суть дела. Только сказал, что хочет малость проучить одного человека. Александр сразу сообразил, что моральные издержки «батя» ему неплохо возместит, записал номер сабининской машины и заверил, что сделает все, как договорились. Ему следовало в аэропорту отрекомендоваться Роману корреспондентом московской газеты и напроситься в попутчики. На горке перед спуском к карьеру Заремский должен сделать вид, что ему