Дни тревог - Григорий Никифорович Князев

перекусить. Еще неизвестно, как дальше смена сложится, а до вечера долгонько. Самой близкой была столовая строящегося комбината, и Панков завернул туда. В зале посетителей было мало, пахло щами и дымком. На раздаче стояла знакомая работница.

— Что же вы один, Василий Матвеевич? — заулыбалась она. — А где моя симпатия товарищ Плотников? Неужели голодным по дорогам мотается?

— Временно его на другую службу перевели, — ответил старшина, машинально разглядывая обедающих. Лицо одного из них показалось Панкову знакомым.

— Ну ничего, я вас за двоих накормлю…

Панков вспомнил. Это был механик гаража Ахлюстин. Тот почувствовал на себе взгляд, поднял голову и приветливо кивнул. Панков тоже поздоровался. Раздатчица желчно произнесла:

— А вот этого, которого вы поприветствовали, я бы вовсе не кормила.

— Это почему же? — удивился Панков.

— Да ну его, — отмахнулась Зинаида. — Не перевариваю таких. Мне недавно надо было к дочери кровать перевезти. Так этот отказался, хотя и был на грузовике: не имею, говорит, права использовать государственный транспорт для личных целей. А небось и сам не для государства старался. В субботу-то.

Панков, приняв из рук Зинаиды тарелку со щами, насторожился. Опять суббота, опять грузовик и… Механик того самого гаража, где машина Шлындакова «сама по себе» ездила…

— А вы не обознались, Зинаида Зотовна, он ли был? — понизив голос, спросил Панков.

— Чего я обознаюсь-то? Еще в своем уме.

— А в какую субботу это было? И где?

— Да недели две прошло… У них в аккурат колесо спустило, он и менял, а я подошла. В субботу вечером машин не густо.

Панков поставил на поднос тарелку с бифштексом.

— Спасибо тебе, красавица, — произнес громко, — в кино я тебя в другой раз приглашу. Нынче служба замотала.

Ахлюстин покончил с едой, утер губы бумажной салфеткой, но встать из-за стола медлил. Будто над чем-то размышлял.

Панков уселся за столик. Ахлюстин, казалось, ни на что не обращал внимания и едва ли догадывался, что речь шла о нем. Наконец механик поднялся, шумно отодвинул стул и вышел.

Панкову кусок не лез в горло. Он раздумывал над словами раздатчицы. Потом лукаво поманил ее к себе. Зинаида подошла, села напротив, опустив руки на колени.

— Слушай, кормилица дорогая, — сказал Панков. — Ты вот мне сказала: «У них колесо спустило». Он что, не один был?

— Парень с ним еще возился. Помоложе вроде.

— Молодец, Зинаида Зотовна, ай да молодец! — обрадованно сказал Панков. — Вот порадовала!

— Чем же я молодец? — возразила раздатчица. — Отвез бы он тогда кровать, получил трояк, разве я без благодарности?

— Ладно, не будем мелочными. Раз хвалю — значит, заслужила. Еще попрошу: будь добра, повидай дочь и уточни число-то, когда к ней гости приехали.

В отдел ГАИ старшина примчался за рекордное время, сел за телефон и начал искать Плотникова или Гостева.

Не найдя, старшина зашел в дежурную часть и сел писать Плотникову записку.

Часа полтора Брайцев повторно анализировал материалы дела. Изредка задавал вопросы. Уточнял детали. Затем снял очки и на минуту прикрыл рукой уставшие глаза. Гостев с Плотниковым ждали, что он скажет.

— В принципе все ясно, — после некоторой паузы произнес следователь. — Потрудились вы толково. Остается продумать один вопрос — где поставить последнюю точку. Пока мы не знаем, каким способом была подстроена Сабинину катастрофа. Ясно одно: преступник знал, что Сабинин собирается провожать родственницу, и воспользовался этим обстоятельством. Значит, Сазонова — теперь я не сомневаюсь, что мы имеем дело с ним, — следует искать среди работников строительства. Все сходится. И Сабинин в письме другу сообщает, что «встретил того типа на стройке». Таким образом, сектор поиска заметно сужается. Согласны со мной? Что-то вы оба загадочно помалкиваете…

— Ноги от сидения затекли, — усмехнулся Плотников. — А рассуждаете вы, Анатолий Ильич, правильно.

— Пока от моих рассуждений проку мало — преступник разгуливает на свободе. И давненько, — с иронией произнес капитан. — Ладно, раз у вас особых замечаний нет, поедем дальше. От вашего паренька в гараже есть какие новости?

Гостев посмотрел на Павла Антоновича, а тот покачал головой.

— Поездку и стоянку грузовика неподалеку от шоссе давно надо было прояснить. Мне эти совпадения совсем не нравятся, — сказал Брайцев. — И пора знакомиться с работниками гаража лично. Предлог, я думаю, найдем, чтобы не распугать рыбу раньше времени.

— Это проще простого, — заметил Гостев. — Мы можем инсценировать дознание по поводу наезда на человека.

— Согласен, — кивнул капитан. Составьте к утру план, тонкости завтра обсудим. Теперь о Заремском. Надо бы показать его Зое Сабининой. Тот это человек, которого она видела в порту, или нет? Придется взять его фотографию в отделе кадров завода. Сам же запрошу из колонии снимок Сазонова по фототелеграфу. С показаниями Моховой сопоставим… И раздатчицы из столовой Зинаиды Зотовны. Конечно, внешность такие матерые преступники ухитряются изменить, но это лучше, чем ничего.

…Лифт стоял на очередной профилактике. Уверенный в том, что дело теперь в надежных руках и он наконец не сегодня-завтра вернется на свой пост, Плотников бодро одолел лестничные марши.

Он еще стаскивал плащ, когда слабым звонком подал о себе знать телефон.

— Ты где это пропал, великий сыщик? Я который раз звоню, — узнал инспектор басок дежурного по отделу. — Мы уже тут гадаем, не за кордон ли тебя послали…

— Да будет, Володя, говори суть. Я спать собрался.

— Днем заезжал Панков и оставил тебе записку. Сказал, что очень важно. Слушай текст.

Выслушав дежурного, сам удивляясь возникшему в нем азарту, Плотников прошел на кухню и заварил чай.

«Молодец, Вася, — думал он, побрякивая ложкой в стакане. — Если Зина ничего не напутала, может, это как раз то, что нам надо…»

Уточнив с Зинаидой дату, Плотников сразу поехал в управление.

— Сейчас явится товарищ лейтенант, и мы наши прения продолжим, — поздоровавшись, шутливо сказал Брайцев. — План составили?

Плотников кивнул, рассказал о разговоре с раздатчицей. Тут подошел и Гостев.

Брайцев молчал, задумчиво посмотрел на офицеров, потом встал и, попросив подождать, вышел.

Вернулся он с пачкой фотографий, бросил их на стол, сказал:

— Можете полюбоваться. Преступник матерый, осужден за хищение государственного имущества в крупных размерах.

Со снимка на Плотникова глянуло бритое хмурое лицо со взглядом исподлобья. Овал лица был заметно вытянут по вертикали. Что-то знакомое показалось Павлу Антоновичу в этой физиономии. У него даже зачастил пульс от напряжения.

Снимок был сделан несколько лет назад. Об этом предупреждала дата в углу фотографии, а годы могут заметно изменить внешность человека. Но все же Плотников вспомнил.

— Что, Павел Антонович? — не укрылось от капитана состояние инспектора. — Он вам кого-нибудь напоминает?

— По-моему, это… Ахлюстин! — выдохнул Плотников. — Я вчера его видел. Точно — он!