Последний удар - Эллери Куин

Джон встал и налил себе изрядную порцию виски. Он одним глотком осушил стакан и даже не попытался вернуться и сесть рядом с Расти, словно чувствуя ее отчуждение и болезненно реагируя на него.

— Итак, они вывезли Джона на Запад, и до четырнадцати лет он считал себя их сыном…

— Джон? — спросил Эллери. — Почему ты назвал его Джоном?

— Потому что его так зовут. Точнее, звали. Еще до отъезда из Маунт-Кидрон, говоря о тройне, Холлы завели обыкновение называть их по номерам — Первый, Второй, Третий. Я для них был Первый, умерший младенец — Второй, а мой брат… наверху — Третий. Более того, когда доктор Холл регистрировал наше рождение, он так и записал: Сын Первый, Сын Второй, Сын Третий. Потом, когда Второй умер и им пришлось подбирать имя Третьему, доктор Холл узнал, что меня назвали Джоном по отцу. Он решил назвать моего брата Джоном Третьим, смутно предполагая, что если у него будет такое же имя, как и у меня, то это как-то укрепит его связь с домом Себастианов. Так он стал Джоном Третьим, а я, следовательно, могу считаться Джоном Первым.

Джон подошел к камину и стал неотрывно смотреть на огонь.

— Он появился в моей квартире в Виллидж еще в сентябре. Я был совершенно ошеломлен. Я ни малейшего понятия не имел, что у меня есть брат-близнец.

Артур Крейг проговорил слабым голосом:

— Это… это невероятно.

— А представь себе, что я почувствовал, Артур. Само его потрясающее сходство со мной подтверждало его рассказ, но у него при себе были и документальные доказательства — оригиналы трех свидетельств о рождении, которые я представлю вам, лейтенант, письменные, под присягой взятые, заявление доктора Холла и миссис Холл, составленное незадолго до ее смерти в 1921 году, и некоторые другие бумаги, которые начисто исключают возможность обмана. Естественно, я встретил его с распростертыми объятиями. Эллен, ты же знаешь, как мне всегда хотелось иметь брата. Он бы мне не помешал!

— Да, — пролепетала Эллен. — Не помешал бы.

— Итак, Джон рассказал мне все, а кроме того, еще и то, что, когда Холлы раскрыли ему тайну его происхождения, они начали вбивать ему в голову, что он имеет такие же права на наследство отца, как и я, и что когда оно перейдет ко мне — а доктор Холл приложил все усилия, чтобы узнать условия отцовского завещания, — их Джон должен будет объявиться и потребовать свою долю. Джон вырос с сознанием того, что это и есть его жизненная цель. Жизнь у него была нелегкая, поскольку Холлы всегда были бедны — либо Холл был плохим врачом, либо нехорошо себя вел у постели больного и тому подобное. Во всяком случае, им едва удавалось сводить концы с концами, а Джону Третьему приходилось заниматься самообразованием и работать, как волу, чтобы как-то прожить. Можете себе представить, каким гадом я себя почувствовал, узнав все это. Я-то роскошествовал. Я заверил брата, что он получит свою половину наследства без всяких препятствий и проволочек.

— Конечно, конечно, — простонал Крейг. — Но почему, Джон, ты мне не сказал об этом?

— Артур, я собирался. Но потом я подумал, как было бы здорово, если бы мы с братом сохранили это в тайне на несколько месяцев. Помнишь, как давно мы затеяли этот праздник — еще в начале ноября, и тогда же я решил, что будет просто гениально, если шестого января, когда я получу наследство, опубликую стихи и женюсь на Расти, я ко всему этому еще и ошарашу вас Джоном.

Джон снова отвернулся.

— И, значит, Джон согласился, что это потрясающая идея; и тогда мы вышли и закупили ему по точной копии всего, что есть в моем гардеробе, а я ввел его в курс дела относительно всех моих знакомых. И он несколько месяцев, втайне от всех, жил со мной в Нью-Йорке. Иногда мы устраивали сами себе проверки и менялись местами. Трюк срабатывал просто замечательно. Однажды он даже пришел вместо меня на свидание с тобой, Расти, — это было нечто вроде выпускного экзамена. Мы решили, что если уж сможем провести тебя, то проведем кого угодно.

— Как ты был прав, Джон, — спокойно сказала Расти. — И как я обманулась. Любопытно, какого числа это было?

— А я? — взволнованно спросил Крейг. — Ты и меня одурачил, Джон? То есть выдал своего брата за…

— Ну конечно, Артур. Я и тебя хотел удивить. Помнишь День Благодарения? Он тогда был здесь со мной. Не понимаю, что вы все так на меня смотрите? — недовольно сказал Джон. — Ладно, допустим, сейчас все это кажется ребячеством, но в то время это представлялось занятным. В общем, как бы то ни было, я привез сюда весь наш двойной гардероб, тайком, привел сюда Джона Третьего, когда сам приехал на Рождество…

— И начались забавы, — сказал Эллери. — Например, эта шуточка с Санта-Клаусом в рождественское утро?

Джон слабо улыбнулся.

— Вот именно. Это был Джон Третий в костюме, который мы купили в Нью-Йорке. Замысел был такой, чтобы всех мистифицировать и, так сказать, расшевелить общество. Джон все время скрывался в моей комнате, я потихоньку носил ему еду, или же он устраивал налет на холодильник поздно ночью. Мы спали в моей огромной постели, а если кто-то заходил, ему достаточно было нырнуть в один из больших шкафов. Одеваться мы старались совершенно одинаково и не оказываться в одном месте одновременно. Потому-то вы так и не нашли его, пока искали. На самом же деле вы за эти двенадцать дней его десятки раз «находили», но принимали за меня. Ну и хохотали же мы!

— Э-э, Джон, — Дэн Фримен откашлялся. — В прошлый понедельник один из вас беседовал со мной здесь, в гостиной. Беседа носила довольно личный характер. Это были вы?

Джон покачал головой.

— Должно быть, брат. Иногда он так погружался в атмосферу этого розыгрыша, что начинал действовать самостоятельно. А что, мистер Фримен? О чем вы говорили?

— Нет, Джон, ни о чем существенном, — тихо сказал издатель и откинулся в кресле.

— Кстати, Джон, — спросил Роланд Пейн. — В прошлый четверг у меня был, э-э, тоже разговор столь же личного свойства с… Это тоже был ваш брат?

— Скорее всего.

— Он вам об этом не упоминал?

— Нет, мистер Пейн.

Пейн тоже откинулся в кресле и взял стакан дрожащей рукой.

— А драка в летнем домике? — неожиданно спросил Мариус Карло. — Вот, значит, почему ты — или он — ничего о ней не мог вспомнить. Там был другой!

Он залпом выпил полстакана виски с содовой.

— Это было подстроено. — Джон улыбнулся. — Мы оба там были.

— А разговор со мной в конюшне? — Ноздри Вэл Уоррен затрепетали. — Я даже не желаю знать, кто из вас там был. Такая пакостная шуточка!

Расти холодно заметила:

— Я согласна с тобой, Вэл.

— Ладно, ладно, — сдался Джон. — Это была ошибка. Теперь я это понял.

— А ежевечерние рождественские подарки со стишками? — еле слышно проговорил Эллери. — Это тоже часть вашей игры в музыкальные стулья?

— О, господи, нет, — раздраженно сказал Джон. — К этому ни один из нас не имеет ни малейшего отношения. Каждую ночь, лежа в постели, мы это обсуждали со всех сторон. Я так ничего и не понимаю.

— Кроме того, что под конец ваш брат получил последний подарок прямо в спину, — сказал лейтенант Луриа.

Все вздрогнули, включая Джона. Они и забыли, что Луриа тоже здесь.

— Да, — пробормотал Джон. — Та еще шуточка.

— Вы не знаете, кто его пырнул?

— Нет, лейтенант. Но очень хотелось бы.

— А теперь скажите вот что. — Лейтенант сделал шаг вперед. — Этот старик, которого нашли в библиотеке и тоже с ножом в спине. Который из вас впустил его в дом? Вы или ваш брат?

— Что вы хотите сказать? — запинаясь, произнес Джон. — Я ничего о нем не знаю. Я вам уже десять раз говорил.

— Я знаю, что вы мне говорили. Но я задаю вопрос сейчас, Себастиан, вы не вводили его в дом?

— Нет!

— Вы не знаете, как он сюда попал?

— Конечно, пет!

— Вы даже не знаете, кто он такой?

— Нисколечко!

— Ну, с этим я вам, возможно, помогу. Сегодня вечером мы как раз получили подтверждение. Я уже собирался уходить, когда позвонил Девоу. Хотите знать, как звали этого старичка?

Джон весь залился краской.

— Послушайте, лейтенант, я не настроен на дальнейшие игры. Разумеется, я хочу знать его имя! Ну, и как же его звали?

— Доктор Корнелиус Ф. Холл.

— Наверное, мой брат ввел его в дом, — прошептал Джон Первый. — Кроме него, никто здесь не знал Холла. И даже не сказал мне! Ни словом не обмолвился!

Теперь-то я знаю, почему он так позеленел тогда, когда я дал ему спуститься вниз вместо себя, чтобы он мог посмотреть на труп старика. Почему же он не сказал мне? Боялся, видимо.

— И было чего, — сказал Луриа сухо. — Ведь если никто, кроме него, не знал Холла, то ни у кого и причин не было ткнуть его ножичком в спину, так? Вот и выходит, что Холла убил ваш брат. Как по-вашему?

— Не знаю, — произнес ошеломленный Джон. — Это невероятно. Зачем? Он всегда говорил о докторе Холле с большой симпатией.