Зоя - Даниэла Стил

Она не могла отвечать, едва удерживая слезы. Жизнь была такой трудной: бедность, недоедание, холодная зима, война. Все это было кошмаром, и теперь вдруг появился он: с пирожными, вином и сильными, обнимавшими ее руками.

— Мне вас очень не хватало. — Зоя произнесла эти слова шепотом и отвела глаза. Она боялась даже взглянуть на него; он мог слишком многое понять по ее глазам. Но с ним она чувствовала себя настолько спокойно, как будто ждала его всю жизнь. Но тут они услышали вежливое покашливание в дверях кухни и обернулись.

Это был князь Владимир, который с завистью смотрел на них.

— Нам пора в церковь, Зоя Константиновна. — Он заговорил с ней по-русски и на мгновение встретился глазами с Клейтоном. — Вы пойдете с нами, сэр? Дамы идут на полуночную службу.

— Мне бы очень хотелось. — Он взглянул на Зою. — Как вы думаете, бабушка не будет возражать?

— Конечно, нет. — Зоя ответила за двоих, прежде всего за себя, а в это время думала о том, где он остановился. Она хотела предложить ему комнату Антуана, но вполне резонно решила, что бабушка сочтет это неприличным. Хотя теперь это не имело значения. Что значит прилично или неприлично, когда у тебя нет ни еды, ни денег, ни тепла и мир, в котором они жили прежде, канул в небытие? Кого волновало приличие? Теперь это все казалось Зое таким глупым.

Клейтон осторожно взял ее за руку и повел из кухни.

Сава последовала за ними в ожидании чего-нибудь вкусного, и Зоя, протянув руку, дала собаке кусочек драгоценного бисквита.

Бабушка пошла одеваться, а Зоя сняла свое изношенное пальто с вешалки у дверей, в то время как мужчины ждали их, вежливо беседуя о войне, о погоде и о возможности окончания войны в ближайшие месяцы.

Князь Марковский старался найти в американце что-нибудь неприятное. Конечно, американец был слишком стар для Зои, и со стороны графини было бы глупо позволить внучке увлечь себя. Когда кончится война, капитан вернется в Нью-Йорк и забудет красивую девушку, с которой проводил время в Париже. Но князь в глубине души не мог осуждать американского офицера. Девушка была слишком хороша. Князь до сих пор не мог спокойно смотреть на Зою, хотя уже больше месяца ухаживал за одной из подруг своей дочери. Она была из хорошей семьи, которая приехала в Париж прошлой весной и, как многие эмигранты, зарабатывала шитьем. Она и дочь ждали его в церкви.

Клейтон помог старой графине спуститься вниз, а Владимир пошел к такси. Они медленно ехали по тихим улицам, и Клейтон, любуясь ночным Парижем, поминутно останавливал свой взгляд на Зое. Весной она казалась более оживленной.

Собор Александра Невского был уже полон, изнутри раздавалось мелодичное пение. Войдя, они услышали тихий гул голосов. Сладко пахло ладаном, в соборе было тепло, и Зоины глаза наполнились слезами, когда она, оглянувшись, увидела знакомые лица и услышала русскую речь. Ощущение было такое, будто они снова были дома, лица от длинных свечей казались живыми и теплыми. Князь протянул одну свечку старой графине, другую Клейтону, а Зоя взяла свечку у маленького мальчика. Он посмотрел на нее с застенчивой улыбкой и пожелал счастливого Рождества.

Она вспомнила о других праздниках Рождества, других временах… о Маше и Ольге, Татьяне и Анастасии… тете Алике и дяде Ники… и о маленьком Алексее… Каждый год они вместе встречали светлый праздник Рождества… И когда Зоя попыталась прогнать воспоминания, Клейтон взял ее за руку, как будто почувствовал, что она грустит. Капитан впервые был в православном храме, хор привел его в восторг. Слезы медленно текли по щекам мужчин, а многие женщины плакали навзрыд, вспоминая покинутую Родину. Для Зои это было почти невыносимо: запахи, звуки и чувства были так мучительно знакомы. Закрыв глаза, она представила, что рядом стоят родители, брат… Она снова чувствовала себя ребенком, стоя рядом с Клейтоном, пытаясь представить себя все еще в России.

А после службы множество знакомых подходили к ним. Мужчины кланялись и целовали руку Евгении Петровне, простые люди низко кланялись, некоторые на мгновение становились перед ней на колени, друзья, не стесняясь, плакали и обнимались. Клейтон был растроган увиденным. Зоя представила его своим знакомым. Очень многие лица Зоя видела не в первый раз, хотя некоторых она и не знала. Графиню же и ее внучку знали все. В церкви были Великий князь Кирилл, а также некоторые другие родственники Романовых, все в старых одеждах, изношенной обуви и с озабоченными лицами. Им было нелегко без своего привычного великолепия, и в то же время не прийти они не могли — это было как путешествие в прошлое, которое всем им хотелось вернуть и о котором они будут вспоминать всю жизнь.

Стоявшая рядом с Владимиром Евгения Петровна выглядела изможденной. Она стояла, выпрямив спину, и приветствовала всех, кто подходил к ней. Был ужасный момент, когда Великий князь Кирилл приблизился к ней и заплакал, как дитя. Оба не могли от волнения сказать ни слова, и Евгения Петровна молча перекрестила его. Тогда Зоя осторожно взяла бабушку за руку и, взглянув на Владимира, молча повела ее из церкви к такси. Графиня с тяжелым вздохом откинулась на сиденье, глаза ее говорили о многом.

— Это была красивая служба, — тихо сказал Клейтон, тронутый сверх всяких слов. Он почувствовал значительность, гордость, страдания и скорбь этих людей. Как будто все они в молчаливом согласии молились за своего царя, за его жену и детей. Клейтона интересовало, получала ли Зоя известия от Марии, но он не хотел спрашивать в присутствии Евгении Петровны. Это было слишком болезненно. — Спасибо, что позволили мне пойти с вами.

Когда они вернулись домой, Клейтон проводил их наверх, а Владимир разлил остатки вина. Видя печальные глаза и усталое лицо Евгении Петровны, Клейтон пожалел, что не захватил бренди, оно могло подбодрить усталую графиню. Он снова разжег камин и погладил Саву, а Зоя дала собаке еще кусочек бисквита.

— Тебе надо лечь спать, бабушка.

— Сейчас пойду. — Ей хотелось побыть с ними, предаться воспоминаниям. — Счастливого Рождества, дети. Благослови вас господь. — Она пригубила вино и медленно встала. — Я покидаю вас. Я очень устала.

Клейтон видел, что двигается Евгения Петровна с большим трудом. Вскоре ушел и князь, напоследок взглянув с неподдельной завистью на Клейтона, который беззаботно улыбнулся ему в ответ. Счастливчик: красивая, необыкновенная девушка не сводила с него глаз.

— Счастливого Рождества, Зоя. — Глаза князя были печальны: полуночная служба произвела на него сильное впечатление.

— Счастливого Рождества, князь Владимир.

Он поцеловал ее в обе щеки и поспешил вниз к автомобилю. Дочь с подругой ждали его дома. Как только дверь закрылась, Зоя молча повернулась к Клейтону. Все было так горько и так сладко: старое и новое, радость и печаль. Воспоминания и реальность… Константин… Николай… Владимир… Федор… Антуан…