Звездочка миллиардера. Это моя дочь! (СИ) - Виктория Вишневская

Холодный — потому что остальное не спасает.

Сижу на дне ванны, кусаю губы и думаю о том, что произошло.

Катастрофа. Другого слова подходящего подобрать не могу, несмотря на богатый словарный запас. Хотя сейчас уже считаю иначе.

Кое-как придя в себя и плюнув на Глеба, встаю и направляюсь в спальню. Укладываюсь рядом с дочкой, обнимаю и целую её в макушку.

Моя маленькая отдушина, что не даёт сойти в этом доме с ума.

Прикрываю глаза, картинки произошедшего вновь всплывают в голове. И я зажмуриваюсь и пытаюсь уснуть.

На следующий день с Глебом мы не пересекаемся. Приезжает Маргарита Васильевна, проводит время с внучкой. Я отдыхаю и, молча за всем наблюдая, закапываю в нос капли.

Что-то я расклеилась.

Насморк, горло болит.

Лечусь всем, чем можно, и боюсь, что заражу мою девочку. Поэтому держу дистанцию, пичкая себя таблетками. Главное, чтобы температура не пошла…

И мои худшие опасения сбываются вечером этого же дня.

После ужина не замечаю, как проваливаюсь в сон.

И сейчас, проснувшись, еле разлепляю глаза. Щёки горят, всё тело пылает.

Как я так уснула? Сколько сейчас времени? В комнате полумрак, в окно заглядывает полумесяц.

Поглядываю на цифровые часы на стене — девять вечера.

Ищу рядом с собой ребёнка — и никого не нахожу. Где Астра?!

Пытаюсь встать и тут же хватаюсь за голову.

Кружится всё…

Дотрагиваюсь до лба. Горячий!

Но это мало сейчас меня заботит.

Где мой ребёнок?!

Еле поднимаюсь с кровати. Силы будто высосали.

Моргаю — и перед глазами всё темнеет.

Оседаю обратно на постель. Явные признаки температуры…

Может, Глеб, увидев, что мне стало плохо, забрал дочку от меня? Да нет, тогда бы я очнулась от истерики. А было тихо.

Хотя… Я не услышала, как испарился мой ребёнок. Может, всё так и было?

Боже, как встать? Я не угомонюсь, пока не узнаю, где она. Нужно позвонить Глебу.

Тянусь к телефону, прикладываюсь головой к подушке неосознанно. Беру смартфон и пытаюсь нажать на кнопку вызова, глядя на плывущий в глазах экран.

Не успеваю ничего нажать — как бесполезная «железка» падает на пол.

Да чёрт…

Второй раз не поднимусь.

Моргаю несколько раз, вижу, как открывается дверь нашей с малышкой спальни. И Пожарского на пороге. С Астрой на руках.

Фух… Она с ним.

Облегчение накатывает волной. И расслабившись, сама не понимаю, как снова отключаюсь.

* * *

Следующее моё пробуждение не из приятных — меня теребят за плечо и просят перевернуться на живот, что я послушно и делаю. А потом ощущаю боль в ягодице.

— Ай! — кричу.

— Всё, можете ложиться обратно, — доносится незнакомый голос женщины. Переворачиваюсь обратно на спину. Что это вообще только что было? Замечаю незнакомку в белом халате. А, врач, что ли? Глеб вызвал? — После укола должно стать полегче. Постельный режим, пейте больше воды. Таблетки все выписала, за три дня должны встать на ноги.

— Понял, — отвечает ей Пожарский. Только сейчас замечаю, где он. Сидит в другом конце комнаты на кресле. — Что-то ещё?

— Желательно уменьшить контакты с ребёнком. Если всё же приболеет, список с таблетками я вам выписала. Давайте ей пока для иммунитета. Может, повезёт, и не подхватит заразу.

Они ещё о чём-то общаются. А у меня один вопрос — с кем сейчас дочка? Маргарита Васильевна давно уехала.

Врач уходит, и этот вопрос сразу же повисает в комнате.

— Она с Женей, — слышу успокаивающие слова. — Ну ты и растяпа, Люба. То нога, то заболела. Тебе черная кошка дорогу перебежала?

— Нет. Просто с вами поцеловалась, — хриплю, улыбаясь. — Вот и настигли неудачи. Это, кстати, из-за вас, — указываю на горло и шмыгаю носом.

— Конечно, во всём виноват Глеб, — кивая, встаёт с кресла. — Я близко подходить не буду. Таблетки все на тумбочке. Если что-то нужно, звони. Надо пойти мелкой тоже витамины дать. А то она с тобой уже контактировала, не дай бог заболеет.

Ворчит, как старый дед.

Но тут я с ним согласна. Если заболеет Звёздочка — я этого не вытерплю. Не могу смотреть, когда дети болеют. В доме малютки навидалась — сердце кровью обливалось.

— А ты зачем заходил? — спрашиваю без сил. Сейчас бы отключиться снова и поспать. А когда проснусь, вновь обрету энергию.

— В смысле?

— Ну, ты появился тут перед тем, как вызвать врачей. Была причина? — вспоминаю образ Пожарского с Астрой на руках. Или это были галлюцинации от температуры?

— Была, — тепло отзывается и как-то по-дурацки улыбается, скрестив руки на груди. — Дочка сама пришла ко мне.

ГЛАВА 44

Глеб

Отправляю книгу на полку и высматриваю следующую, задумчиво потирая подбородок. Надо прочитать что-то такое, что меня расслабит, а не обозлит.

Сегодняшний день окончательно меня вымотал. Две женщины в семье, работающие заодно — концентрат ужасной силы. А одна девочка, которая не хочет идти на контакт, вообще вгоняет в тоску.

Пытаюсь отвлечься. Ищу, что почитать. Книги всегда успокаивали.

Натыкаюсь на незнакомый корешок.

— А это что ещё такое? — спрашиваю себя вслух. Тяну корешок на себя, выхватываю книгу из ряда и вглядываюсь в обложку.

Ну, Люба… Когда ты успела запихнуть на мой стеллаж любовный роман? Это что, намёк, чтобы я его почитал?

Ставлю его обратно. Ни за что!

Ищу что-нибудь другое, но взгляд постоянно возвращается на ту самую книгу.

Со скепсисом беру её в руки. Ладно, попробую.

Внезапно чувствую, как что-то дёргает меня за штанину.

Опускаю взгляд, ожидая чего угодно: от вдруг прибежавшей собаки с улицы до Любы на четвереньках в костюме кошечки. Но не Астру. Не мою дочку, вдруг схватившую меня за ткань спальных штанов.

Смотрит на меня огромными перепуганными карими глазами. Вот-вот заплачет.

А что она вообще здесь делает одна?

Нет, постойте, она подошла ко мне? Без Любы? Что случилось? Это мой ребёнок? Или «чужие» вторглись на планету?

Все шутки сразу вылетают из головы, когда она открывает свои дрожащие губки и указывает в сторону, чуть не плача.

— Па, — вдруг жалобно голосит, не прекращая дёргать за ткань.

Не верю.

Мне послышалось? Нет!

Грудную клетку вот-вот разорвёт от шока и удовольствия.

Я резко присаживаюсь, и ладони сами обвивают её маленькое тельце. Сердце сжимается от слёз в её больших глазках и от того, что она только что сделала. Подошла ко мне. Назвала «папой».

— Что случилось, солнышко? — настроение моментально меняется, и моё раздражение и усталость улетучиваются. Вместо них появляется беспокойство. — Кошмар приснился? Ударилась? Кого-то увидела?

Как же мне хочется услышать это «па» ещё раз!

Душу бы дьяволу продал,