Звездочка миллиардера. Это моя дочь! (СИ) - Виктория Вишневская

хватает книгу и вновь пытается сосредоточиться на тексте.

Выжидаю момент и всё же выпаливаю:

— А знаете…

В меня, словно копьё, летит молниеносный разъярённый взгляд.

— Это что, месть? — догадывается.

— Да вы что! — притворно восклицаю, приложив ладонь к груди. — За что мне вам мстить? За то, что вы мою грудь фарами назвали? Не-не-не.

Представляю, что он сейчас ответит. Про то, что мою двойку он и грудью не назвал бы.

Бестактный! Надо бы придумать ответ заранее. Но он меня опережает:

— Я сказал так, чтобы тебя не смущать.

Скрещиваю руки на груди.

Смотрите, благородный рыцарь нашёлся! С чего он взял, что я смутилась бы больше, чем произошло на самом деле?!

— Могли тактично промолчать, — хмыкаю.

— И сделать вид, что ничего не видел?

— Именно!

— Мог бы, — хмыкает. — Но посчитал нужным сказать.

Фыркаю, отворачиваясь.

Ничего ему не отвечаю.

Смущать меня не хотел! Как же!

Пытаюсь выкинуть эту ерунду из головы.

Полчаса даю Пожарскому отдохнуть и не гоняю его по делам. Да и решаю больше этого не делать, но оно получается само.

— Глеб Александрович, нам бы смесь сделать, — прошу его, поглядывая на время и на Астру, доевшую последнюю мармеладку из тарелки. — Да, зай? Кушать хочешь?

— Ням-ням, — одобрительно галдит принцесса.

Пожарский уже со вздохом встаёт со своего места. Направляется на кухню, а Звёздочка ползёт ко мне, забирается на диван и заваливается на меня, прислонившись к груди. Кладёт на неё ладошку и умиротворённо закрывает глазки.

— Фары, — говорю вслух, вновь оскорбившись.

А вот малышке всё нравится!

Она вон тихонько хихикает, будто понимая, о чём я говорю. А затем распахивает глазки и неожиданно начинает атаковать меня, забираясь всем телом и целуя. Отбиться не пытаюсь — осыпаю поцелуями в ответ, наслаждаясь детским искренним смехом.

И он не прекращается до тех пор, пока мы обе не останавливаемся, слыша женский удивленный голос.

— О, ты же та нахалка из издательства! Ты что здесь делаешь?

Поворачиваю голову и неловко кошусь в сторону матери Пожарского.

ГЛАВА 40

Любовь

— Здравствуйте, — не меняя позы и обняв малышку, растерянно лепечу.

На секунду вспоминаю нашу с ней первую встречу и желаю провалиться сквозь пол от стыда. Из-за Пожарского я была так зла, что наорала и на неё.

Виноватой себя не чувствую, надо было лучше воспитывать сына! Но как себя вести — не знаю.

Сажусь на диване.

— Здравствуй, — скрещивает руки на груди. — А что здесь происходит? Где Глеб? У вас что, отношения? Это твой ребёнок?

Она засыпает меня вопросами, высматривая в гостиной своего сына.

Судя по её вопросам… она ничего не знает.

Вот же сынок! Не сказал матери, что она стала бабушкой. И что женился.

Так не хотел говорить? И почему?

— А у вас проблемы со здоровьем есть? — спрашиваю аккуратно в надежде, что фиктивный муж вот-вот объявится. Ты чего там, молоко согреть не можешь, что ли?

— Нет, — сощурившись, отвечает с подозрением.

— С сердцем тоже?

Этот вопрос заставляет её задуматься, и она присаживается на диван, поставив сумку на колени.

— Только не говори мне, что он подсел на…

— Нет-нет, — перебиваю его. При чём тут я, если он подсел на наркотики? Дилер, что ли, что живёт в его доме?

Нервно дёргаю коленками, имитируя езду по кочкам и катая Звёздочку. Малышка, завидев бабушку, не пугается, но немного смущается, не зная, как к ней подступиться.

— Меня зовут Любовь, — начинаю издалека. — А это Астра.

— Астра, — говорит вслух, словно пробуя имя на вкус. И тут же улыбается, глядя в лицо дочке. Оттаивает за один миг, меняясь в настроении. — Красивое имя.

Протягивает ладонь доченьке, и малышка её уверенно пожимает.

Какие же разные эти Пожарские!

Имя для неё красивое, а для Глеба — странное!

— И это дочка вашего сына, — не церемонясь, говорю правду. А что? У нас фиктивный брак. Чего скрывать?

Женщина застывает, переводит взгляд на меня. Потом снова на дочку.

— Вы когда успели? — ошарашенно спрашивает она. — Нет, он сказал, что ты его любовница, которую он бросил, но…

Я?!

Брошенная любовница?!

А он не охренел?!

Простите за мой французский, но Пожарский там что, перегрелся?

То есть назвать меня любовницей смелости ему хватило, а рассказать о дочери — нет. Шикарно!

— Там долгая история. Глеб сам всё расскажет, — цежу сквозь зубы. Есть желание сочинить сейчас сказку, повесив на мужа все косяки, но сдерживаюсь. Достаточно просто рассказать историю нашего знакомства, и родная мать его возненавидит. Я уверена!

— А где?.. — разводит руками, опять выискивая Глеба.

В эту секунду как раз раздаётся хлопок двери.

— Ты, конечно, молодец, — говорит Пожарский с сарказмом, тряся бутылочкой. — Но ты не сказала, как всё это делать. Пришлось читать инструкцию.

Останавливается посреди гостиной. И тут же хмурится, завидев гостью его дома.

— Мама?

— Мама! — она повышает голос. Взгляд горит так враждебно, что создаётся ощущение — ещё одна секунда, она снимет ремень и отшлёпает своего сыночка.

Я бы на это глянула.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — спрашивает она с претензией.

Глеб молча отдаёт нам бутылочку со смесью, которую Астра выхватывает из рук, присасываясь к соске.

— Может, чаю? — спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку. Поворачиваюсь к Глебу. — Принеси, пожалуйста, заварочный чайник, там уже всё сделано. И чашки. А, сахар ещё!

— Конфеты с печеньем надо? — недовольно спрашивает, да так сердито, будто вот-вот лопнет от злости.

— Надо, конечно, — отвечаю легко. — Пустой, что ли, пить?

Мужчина уходит, а мы опять остаёмся в гостиной втроём.

И отчего-то мать Пожарского неожиданно меняет гнев на милость:

— Как ты им управляешь! — восхищённо шепчет она. — Ещё ни разу подобного не видела. В последний раз он таким покладистым при Марте был, но у него там любовь была сильная.

Опять эта Марта!

Может, это шанс узнать, кто она и что у них произошло? Хочется узнать о Глебе больше, как о человеке. У него всё же есть хорошие стороны, но он их упрямо скрывает, будто спрятавшись в панцирь.

— Вынужденная мера, — улыбаюсь. — Нога болит.

Не болела бы — он меня и не послушал бы. Сказал бы идти и делать всё самой.

— Так, ладно. Пока его нет, давай, рассказывай. Когда вы успели?

А всё внимание на малышке фокусируется.

На губах у женщины опять расцветает улыбка. Она вообще не сомневается, что это может быть ребёнок Глеба? Она даже не услышала историю, но уже готова её принять.

— Так на Глеба похожа, — восхищённо произносит. — Когда он маленький был.

Посматриваю на свою дочку, посасывающую соску.

Ну, есть немного.

— Надеюсь, характером пойдёт не в