Флоту — побеждать! - Вячеслав Коротин

— Нет, какой всё-таки дурак, трус и прохвост этот Стессель, — прервал мысли командующего великий князь. — И Куропаткин, судя по всему, от него не отличается. Степан Осипович, я пожалуй, всё-таки напишу об этом в Петербург, не возражаете?

— Я не могу препятствовать личной переписке вашего высочества, — тут же отозвался Макаров. — Но не совсем согласен с тем, что вы сказали. Думаю, что ни одна из предложенных вами характеристик к командующему Манжурской армией не подходит. Позволю напомнить, что Алексей Николаевич бывший начальник штаба у самого Скобелева. И «Белый Генерал» им был очень доволен. Как и Суворов был доволен Беннигсеном, который тоже был его начальником штаба. Хорошие штабисты, как правило, прекрасные составители планов, но из рук вон плохие их «выполнители». Были, конечно, и исключения в лице Ивана Ивановича Дибича, но они только подтверждают правило.

Степан с детства не понимал смысл данного выражения: «исключение подтверждает правило», с юности считал его максимально идиотским, но раз уж оно воспринимается соответственно — почему бы и не использовать в данный конкретный момент?

— И, попрошу вас, кстати, пригласить завтра в полдень на «Ретвизан» всех флагманов, командиров броненосцев и крейсеров на очередную «штабную игру».

— В кораблики?

— Именно.

Степан уже на вторую неделю своего появления в данной реальности приказал изготовить микромодели русских и японских кораблей, и организовал соответствующий «клуб», в котором адмиралам и командирам кораблей обоих рангов предлагалось отыгрывать воображаемые сражения с японцами. В первую очередь, конечно, были задействованы командиры ремонтирующихся «Цесаревича», «Ретвизана», «Паллады». Потом их сменили Яковлев, Кроун и Грамматчиков с «Петропавловска», «Пересвета» и «Аскольда». Потом подключились и флагманы с командирами прочих кораблей. Изначально почти каждый из них посчитал это придурью адмирала — ведь в реальном бою и дистанцию до противника точно не определишь, и с передачей сигналов проблемы бывают. Да и других проблем предостаточно… Но потом втянулись в эти «морские шахматы», и поняли, что хотя бы поиграть «в кораблики» на карте, значительно полезнее, и, кстати, интереснее, чем просто тупо исполнять свою должность при стоянке в порту, когда по сути, жизнью корабля заправляет старший офицер. Командиры крейсеров и броненосцев стали уже наносить друг другу визиты именно ради того, чтобы сразиться в «морской бой».

Макаров сначала играл за японцев, потом, когда его подчинённые набрались опыта, стал выступать в качестве судьи-посредника.

— Ваше превосходительство! — часто раздавалось в ответ на очередную вводную. — Вы что, за японцев играете?

— Тяжело в учении — легко в бою, — с усмешкой отвечал адмирал. — Пусть сейчас вы обижаетесь на меня — обижайтесь, главное, чтобы потом у вас не было повода обижаться на японцев…

Вернувшись на «Ретвизан», Макаров приказал немедленно отправить телеграмму Иессену во Владивосток: «В ближайшие дни выйти с крейсерами до Квельпарта. С превосходящими силами противника бой стараться не принимать. Ваша задача обозначить угрозу коммуникациям врага и не допустить отвода эскадры Камимуры из Японского моря в Жёлтое».

Теперь, если данный план сработает, можно было надеяться, что Того не посмеет оставить перевозки из Японии на материк без прикрытия. О выходе крейсеров из Владивостока он узнает пренепременно — японских шпионов там, как говорил мичман Загоруйко, «до едрени страсти».

Минимум три броненосных и отряд Уриу (а куда без разведки?) останутся с базированием на Сасебо или Такесики. А это совсем другой расклад — семь броненосцев против четырёх и пяти броненосных крейсеров — шансы весьма неплохие. Если сравнить с реальным боем в Жёлтом море, который произошёл в конце июля и был проигран из-за дурацкого «золотого снаряда», у японцев больше на один броненосный крейсер и меньше на Пятый боевой отряд, а у нас в плюсе «Петропавловск», «Баян» и «Богатырь» — вполне можно «играть». Тем более, что нам до базы — рядом, а противнику своих подранков придётся в Сасебо оттаскивать. При всех «неизбежных на море случайностях». В виде погоды, например…

Да и у Иессена, даже если допустить, что Камимура его поймает, шансов значительно больше, чем в сражении у Ульсана, когда в реальной истории погиб «Рюрик» — драка будет не три на четыре, а три на три.

А «делать нервы» сынам Аматерасу необходимо в любом случае, в любом случае нужно демонстрировать активность российского Тихоокеанского флота. Воюют, в первую очередь, деньгами. Деньгами, которых у Страны восходящего солнца нет — она ведёт боевые действия в долг и отчаянно нуждается в новых займах. А уже при нынешнем раскладе мало кто рискнёт своими капиталами, вкладывая их в такую авантюру на стороне Японии. Следует постараться, чтобы у потенциальных кредиторов отпали последние сомнения на этот счёт.

— Михаил Павлович!

— Слушаю, — оторвался от карты Молас.

— Я вас попрошу выяснить, каким запасом угля обладает эскадра. То есть количество его мне приблизительно известно, но нужно рассчитать, сколько выходов в море мы имеем возможность сделать за месяц, чтобы остался ещё полуторный запас на прорыв во Владивосток.

— Насколько далёких выходов?

— Ну, например, до Чемульпо.

— Понятно, думаю, что дня за два я успею составить необходимый расклад.

— Заранее благодарю. И ещё, нужно отправить в Петербург следующую телеграмму…

— Секундочку… — начальник штаба взял карандаш, чистый листок и вопросительно посмотрел на командующего.

— Считаю весьма полезным в самые наикратчайшие сроки направить в дальневосточные воды возможно большее количество крейсеров. Как вспомогательных, так и специальной постройки. Для действий на коммуникациях противника или даже просто для обозначения угрозы таких действий. Уверен, что данное мероприятие весьма серьёзно скажется как на экономике Японии, так и на результатах всей войны. Даже просто выход упомянутых судов с Балтики должен повлиять на стоимость фрахтов для грузов, перевозимых противнику.

Кроме того, рекомендую отправить вместе с ними боеготовые броненосные корабли, имеющие достаточную автономность. Их присутствие в Тихом океане, во-первых, обеспечит боевую устойчивость действиям наших рейдеров, а во-вторых, не позволит неприятелю отправлять для противодействия нашим крейсерам слабые отряды, что, в свою очередь, может весьма благоприятно сказаться на соотношении сил под Порт-Артуром и Владивостоком. В первую очередь имею в виду броненосцы «Ослябя» и «Император Николай Первый», а также броненосные крейсера «Адмирал Нахимов» и «Дмитрий Донской».

— Эх, — подумалось Степану, — а если ещё «Нахимова» перевооружить на новые шестидюймовки, то очень кусачий старичок получится, одиннадцать стволов в бортовом залпе — весьма солидно, может и с асамоидом при встрече потягаться. Но об этом мечтать не приходится, из Порт-Артура Морское министерство в полезности подобной модернизации не убедить…

— Толково придумано, Степан Осипович, — прокомментировал текст телеграммы Молас. — Особенно про броненосцы. Только с трудом верится, что под шпицем быстро раскачаются и первое из судов покинет Балтику раньше чем через месяц.

— Почему? Отряд Вирениуса вернулся совсем недавно, так что «Ослябя», «Аврора», «Донской» и «Алмаз» должны быть готовы к выходу в самые короткие сроки. Тем более пойдут они без миноносцев, так что могут прийти в Тихий океан за пару месяцев. Но важно даже не столько их прибытие на Дальний Восток, сколько угроза появления таких кораблей в этих морях.

— Должны-то, должны, но помяните моё слово — выйдут к нам они не раньше чем через месяц.

— В конце концов, мы не особо в них и нуждаемся, это в интересах России экономически воздействовать на страну-противника, а у нас пока более злободневных проблем хватает. Сходить к берегам Кореи необходимо в самые ближайшие дни. Всей эскадрой сходить.

И эскадра готовилась. Экипажи боролись за каждую десятую долю дополнительного узла. Катера и шлюпки были сданы в порт уже давно, не все, конечно, но приблизительно на три четверти. Уже два месяца, как не осталось на крейсерах и броненосцах ни одной мины заграждения, ликвидированы почти все торпеды и торпедные аппараты, максимально уменьшилось количество горючих веществ на борту, в идеале старались из таковых оставить только уголь, порох и пироксилин. Демонтированы сорокасеми и тридцатисемимиллиметровые пушки, (некоторое количество таковых оставлено только на броненосцах типа «Полтава», ввиду отсутствия на них другой противоминной артиллерии).

В общем, делалось всё, для того, чтобы облегчить корабли, удалить не нужное в бою и недолгом походе, а так же убрать пищу для огня.