Коррекция - Геннадий Ищенко

— Покажете? — неожиданно для себя спросила Светлана.

— Пойдемте, — поднялась со скамейки Лида. — Для меня общение с новым человеком – это подарок судьбы. Сижу на этой даче уже полтора месяца и не общаюсь ни с кем, кроме мужа и Лаврентия. Охранники не в счет: мне с ними не о чем говорить.

— А как вы относитесь к Берии? — заинтересовалась Светлана.

— Мужу он неприятен, — засмеялась Лида. — Но это и понятно: кому понравится мужчина, влюбленный в твою жену! А мне его жалко. Рядом со Сталиным ангелов нет, но Лаврентий сохранил остатки порядочности. Правда, он их запрятал поглубже, потому что так проще жить. А я не из тех дур, которым нравится пленять мужчин и разбивать им сердца. Красота должна дарить радость, а не причинять страдания. Ладно, пойдемте, пока не разлетались комары. Покажу вам картину и пойдем ужинать.

Портрет Алексея Светлане понравился. Самохин смотрел немного сверху вниз с такой любовью и нежностью, с какой на нее саму никто никогда не смотрел. Внезапно стало так тоскливо, что на глаза навернулись слезы.

— Это он так смотрит на вас? — дрогнувшим голосом спросила она. — Вы счастливая! А у меня ничего такого не было. Один раз влюбилась, когда еще училась в десятом классе, в одного еврея лет на двадцать старше. Отец евреев вообще не любит, а здесь прямо сбесился. Схватил меня за руку, подтащил к зеркалу и кричит, мол, смотри, дура, нужна ты ему такая, когда вокруг него вьются артистки? Ему не ты, ему я нужен! Конечно же, он был прав. Позже вышла замуж за другого, родила сына и разошлась. Вот и вся личная жизнь.

— Все еще у вас будет! — обняла ее Лида. — Вам ведь немногим больше двадцати. Разве это возраст? Ладно, уже семь, пора ужинать.

— Отец в это время еще только обедает. Совершенно ненормальный образ жизни. И что-то говорить совершенно бесполезно. Я обещала поесть с ним, но, наверное, поужинаю с вами. Вы где питаетесь, в малой столовой?

— Да, — ответил подошедший к женщинам Алексей. — И сами себя обслуживаем. Когда Берия первый раз пришел вместе с нами с подносом к поварихам, у них чуть не случился удар.

— Представляю, — засмеялась Светлана. — С его замашками и стать с подносом на раздачу! Крепко же вы его зацепили, не думала, что он на такое способен.

— И что ты думаешь делать? — спросил Маленков Молотова.

Они никогда не были друзьями, но помимо работы общались и дома, поскольку жили в одном подъезде дома на улице Грановского, только на разных этажах. Вот и сейчас Маленков, вернувшись из Кремля и поужинав, спустился на этаж поговорить с Вячеславом. Обычно домой возвращались поздно, сегодня их отвезли на пару часов раньше.

— А у нас есть выбор? — вопросом на вопрос ответил Молотов. — Коба уже все за нас решил. Собрать пленум не получится, а на съезд, который будет уже после чистки, соберутся новые люди. Догадываешься, какие решения будут приняты? Сам-то что думаешь?

— Я в принципе не против чистки, — начал Маленков. — Особенно если пустить кровь тем, кто сам в ней вымазан с головы до ног. Я узнал у Берии, кого взяли. На каждом тысяч по десять смертей. Коба припомнит им, как его приперли к стене и заставляли подписывать списки. Но ведь это только начало! Таких еще наберется немало, просто хвосты у них покороче. И только этим он не ограничится! А если начнем чистить тех, у кого есть упущения в работе или подпорчен моральный облик… Под это дело можно подвести любого! Он нас всех потому и успокоил, мол, к вам нет претензий, работайте спокойно. Сейчас нет, потом могут появиться. Нас с тобой он поставил перед фактом, но удивлены были не все. Некоторых предупредили, и я знаю, чья это работа.

— Понятно, что все подготовил Лаврентий, — согласился Молотов. — Кажется, Коба определился с преемником. А нас с тобой или уже списали, или могут это сделать в любой момент.

— Абакумова просто отправили на понижение, — сказал Маленков. — И Булганина только лишили министерского поста. Для тех, кого будут вычищать, мы с тобой люди Сталина, поэтому при победе его противников разговор с нами будет короткий. И открыто противиться мы не можем. Он все точно рассчитал. Зачем нас убирать, когда можно заставить делать дело? Молодые у него есть, но пока еще у них прорежутся зубы! Я вижу только один выход – помогать Лаврентию, доказав тем самым свою лояльность. Иначе разделим судьбу Никиты.

— Думаешь, его убрали? — спросил Молотов.

— Почти уверен. Да ты сам его вспомни! У него из всех проблем со здоровьем – одна лысина! Какая там сердечная недостаточность! В МГБ достаточно спецов, которые и нам с тобой такую же недостаточность организуют по первому приказу. Коба хорошо подстраховался. Почти все арестованные – это дружки Никиты. ЦК сейчас ополовинят, съезд отложат, а армия в руках Василевского, который получил власть от Сталина и из его воли не выйдет. И еще это обращение. Думаю, завтра реакция на него будет повсеместно восторженная! Понятное дело, что восторгаться будут не все, но такие постараются не выделяться. Надо будет завтра походить по улицам и послушать, что будут говорить люди. В газетах и так ясно, что напишут.

— В России все должно получиться, — согласился Молотов. — Разве что с Кобой что случится, да и то не факт, что Лаврентий не доведет начатого до конца. В национальных компартиях будут проблемы.

— Пока в союзных республиках нет национальных армий, на эти проблемы можно наплевать! — махнул рукой Маленков. — И чистить их не все сразу, а по одной. Если где-нибудь поднимут бучу, им же будет хуже.

На следующий день Кузнецов сформировал два десятка групп из работников Секретариата, членов Комиссии партийного контроля и привлеченных коммунистов, присланных Поповым. К концу дня часть набранных для этих комиссий работников по разным причинам отсеяли и к каждой прикрепили по одному следователю МГБ, а в Москву доставили еще трех задержанных членов ЦК. На следующее утро все группы начали работу с партийными архивами и документами, переданными им Поскребышевым.

— Они уже вышли за рамки ЦК, — сказал Маленков Молотову в перерыве. — А следствие уже передает первые дела в суд. Там все прозрачно, поэтому долго канителиться никто не будет. Первые приговоры должны быть уже через неделю. Умно сделали, пустив первыми этих: после них ни у кого уже не будет никаких сомнений в справедливости суда.

— К тебе еще Берия не подходил? — спросил его Молотов. — Значит, подойдет. Коба хочет, чтобы в "Правде" время от времени появлялись публикации видных деятелей партии в поддержку принимаемых мер. Мы с тобой пока еще видные, нам и писать. Меня он попросил это сделать завтра.

— Я его еще сегодня не видел, — ответил Маленков. — Обратится – напишу.

— А Коба хитер, — сказал Молотов, оглянувшись перед этим посмотреть, нет ли кого поблизости. — Всем накрутил хвосты и уехал в Кунцево.

— Если дело не выгорит, он может и выкрутиться, сдав Лаврентия, — понизив голос, сказал Маленков. — Хотя, если все так пойдет и дальше, то это вряд ли. Ему не простят.

— Нам никому не простят, — вздохнул Молотов. — А этими статьями мы себя привязываем к Лаврентию. Теперь уже, хочешь не хочешь, придется идти до конца. Да и не верю я в то, что все ограничится статьями. Смотри, Лаврентий и, похоже, к нам.

— Здравствуй, Егор! — поздоровался Берия. — Тебя я еще сегодня не видел. Вот что, товарищи, есть мнение, что все члены Политбюро с сегодняшнего дня должны быть обеспечены надежной охраной. Работников комиссий это тоже касается. Не исключена возможность терактов. На работу и домой вас будет отвозить не только служебный автомобиль, но и машина с охраной. И просто так вам пока нечего разгуливать. Позвоните, и приедет охрана. И это не шутки и не перестраховка. За одну статью можете получить пулю. Интересы слишком многих будут задеты, а у партийных работников оружия достаточно.

Глава 13

— Смотри, как поливает! — сказала Лида, подойдя к окну. — И, похоже, что это надолго.

— Что же ты хочешь, малыш, — Алексей отложил газету и, подойдя к ней, обнял. — Уже середина сентября. Для дождей самое время.

— Я тебе говорила, что не люблю осени? Она мне всегда напоминала о смерти.

— Тебе ли думать о смерти? — засмеялся муж. — Мне впору записывать себя в совратители малолетних. Светлана правильно сказала: больше семнадцати тебе не дашь. Если бы ты была такой, когда мы встретились, тебе не пришлось бы проявлять инициативу, я бы сам из штанов выпрыгнул!

— И никто этого почему-то не замечает!

— И не заметит, — Алексей подошел к висевшему на стуле кителю и достал удостоверение. — Посмотри на фото. И заодно на дату рождения.

— Переделал? — спросила она.

— Если бы. Ты свой паспорт давно раскрывала?

— Вообще не раскрывала. Как положила в шкаф, так он там и лежит.