Коррекция - Геннадий Ищенко

— Разрешите мне, товарищ Сталин, — поднялся со своего места Молотов. — Хочу сказать, что согласен с каждым вашим словом. Но такая масштабная чистка только силами Политбюро и его органов может вызвать…

— Я понял, что вы имеете в виду, — кивнул Сталин. — Мы сообщим о созыве съезда партии, который обсудит наши действия. Но организация съезда и его проведение требуют много времени, которого у нас нет. В ближайшее время о факте задержания ряда крупных партийных работников узнают многие. Чтобы не допустить распространения слухов и панических настроений в среде партийных работников, я сегодня же выступлю с обращением к народу. Я объясню, чем вызваны наши действия и попрошу людей их поддержать. Вот и посмотрим, как на это отреагируют простые члены партии и беспартийные. Если нас поддержат, в чем я не сомневаюсь, вряд ли кто-то посмеет выступить против, по крайней мере открыто. Надеюсь, никто из вас не даст нам поводов для разочарования. Теперь я предлагаю вам проголосовать списком за следующих членов комиссии: Сталин, Мехлис, Суслов, Кузнецов и Шверник. Комиссия небольшая, но, я думаю, ей надо дать право в случае необходимости использовать возможности Секретариата ЦК и Комиссию партийного контроля. Кто за эти предложения?

— Думаете, Кузнецов справится? — спросил Берия Сталина, когда они двумя часами позже в одной машине ехали в Кунцево.

— Если не справится, очень меня разочарует, — ответил Иосиф Виссарионович. — И он об этом знает, так что будет стараться. Ты хорошо подготовил совещание. Задергался один Молотов, как мы и ожидали. Как идет проверка?

— По большинству никаких сложностей не возникает, — пожал плечами Берия. — Следствия, за редким исключением, никто не проводил даже формально. Никому из них и в страшном сне не снилось, что за это когда-нибудь придется оправдываться. Заодно чистим и свой аппарат на местах. Понятно, что не там, где брали под козырек, а инициаторов.

— Четыре часа, — посмотрел на часы Сталин. — Сейчас должны передавать мое обращение. Завтра оно появится во всех газетах.

— Надо будет усилить охрану дачи, — сказал Берия. — Большинство, безусловно, горячо поддержит, хотя будут опасаться перегибов. Но будут и несогласные.

— Несогласные будут, когда начнем чистить руководство компартий в Союзных республиках, — сказал Сталин. — Но я говорил с Радионовым, так что к тому времени армия будет готова. Пусть только попробуют проявить свое недовольство. Развалить страну никому не дадим. А дача и так хорошо охраняется.

— С Молотовым и Маленковым так и не решили?

— Пусть пока работают, — недовольно сказал Сталин. — Убрать недолго, лучше использовать. Я даже Мехлиса не тронул, хотя надо было. Толковых молодых не так много, как хотелось бы, пока они еще наберутся опыта… Да и я к новым людям уже привыкаю плохо. Хрущев был сволочью, но он был из своих. А теперь через пару недель не будет Жданова. Его многие не любят, но мне без Андрея будет тоскливо. Если сейчас еще убрать остальных, с кем я останусь? С тобой? Скажи, Лаврентий, как там Василий? Он ко мне уже месяц не появляется.

— Пьет меньше, это многие заметили. И на язык стал более сдержан. Вот только женщины…

— А как на это смотрит Катерина?

— Возится с дочкой, а на мужа, похоже, махнула рукой. Она ведь опять ходит беременная. А, может быть, ничего и не знает, потому что он стал осторожней. Да, совсем забыл за делами. Звонила Светлана и хотела вас навестить, так что я распорядился послать машину. По времени она уже должна быть на даче.

Через десять минут подъехали к воротам дачи, которые охрана тут же распахнула. Их машина свернула к дому, а ЗИСы охраны выгрузили "девятку" и уехали в гараж.

— Дочь здесь? — спросил Сталин встретившего его в прихожей Рыбина.

— Приехала, товарищ Сталин, — ответил Алексей. — Узнала, что вы еще не возвращались, и ушла в Малый дом. Позвонить?

— Не надо, я сам, — отказался Сталин. — Самохин бумаги оставлял?

— Да, все в комнате на вашем столе.

— Что там можно столько писать? — спросил Берия, который вслед за Сталиным зашел в рабочую комнату.

— Ты прочел только одну книгу, — сказал ему Сталин. — Начнешь читать остальные – поймешь. Мало того, что сильно изменилась жизнь, еще и непонятна связь между записями. Ничего, через неделю закончит, а потом еще посидит над моими вопросами.

— А для чего это, если мы все поменяем? Все равно все измениться.

— Все не измениться, — возразил ему Сталин. — Многое повторится, особенно в других странах. И потом, это ты увидишь, как оно там будет. А мне интересно заглянуть в будущее самому. Не мешай, займись чем-нибудь, я хочу позвонить дочери.

Светлана ждала в небольшом домике, построенном в сотне метров от главной дачи, сразу взяла трубку и после короткого разговора пошла к отцу. Зная, что она не любит Берию, Сталин вышел ее встретить в прихожую и отвел в свой кабинет.

— Что должно было случиться, чтобы ты вспомнила об отце? — спросил он дочь, садясь на диван. — Давай садись и излагай.

— Может быть, я соскучилась. Ну ладно, услышала, что ты поселил на даче красавицу и решила оценить. Это правда?

— Правда, — не стал он отрицать.

— А как же Валя?

— Сколько раз я тебя просил об этом не говорить? Не помнишь? Женщина, о которой ты говоришь, замужем.

— И когда такая мелочь вас останавливала? Твой Власик…

— Все, я сказал! Ты приехала сюда поругаться? Эта Лида больше чем вдвое моложе меня и живет наверху со своим мужем. За месяц я ее видел всего несколько раз, да и то мельком. Да, красива, но меня интересует не она, а ее муж. И ее, кроме мужа, никто не интересует. Это Лаврентий по ней сохнет. Причем на простое увлечение не похоже.

— Да ну? — удивилась дочь. — Я ее могу увидеть?

— Оставайся и увидишь. Они с мужем после шести гуляют и любят сидеть в беседке между дачей и Малым домом. И не надо на меня так смотреть: я за ними не слежу. Если ты не забыла, я иногда тоже гуляю. И с веранды их прогулки видны.

— Ты когда будешь обедать?

— А ты что, проголодалась?

— Еще нет, но скоро проголодаюсь. Просто твой обед совпадает с моим ужином. Почему бы не посидеть вместе? Только если не будет Лаврентия.

— Не будет, — проворчал Сталин. — Чего, спрашивается, взъелась на человека? Сейчас мы с ним поговорим, и уедет.

Самохиных она встретила около шести, как и говорил отец, в большой беседке. Красивый, широкоплечий парень лет двадцати в форме майора ГБ сидел рядом с изящной женщиной, тоже одетой в форму, но без погон. Светлана видела эту Лиду со спины, поэтому когда Самохина повернулась на звук шагов, была поражена ее красотой и какой-то необычностью.

"У Лаврентия не было никаких шансов – подумала она, заходя в беседку. — Вот почему так устроено, что кому-то в жизни дается все, а на ком-то природа экономит?"

— Здравствуйте, — первой поздоровалась она. — Узнала, что у отца гости и захотелось на вас взглянуть. Если не считать отцовых соратников, гости здесь – это редкость.

— Здравствуйте, Светлана! — поздоровался парень. — Я Алексей, а это моя жена Лида. Если честно, мы в гости к хозяину не набивались, просто ему так было удобно.

— Вы, наверное, совсем недавно поженились? — спросила она. — Я бы вам, Лида, и семнадцати не дала.

— Да, недавно, — ответила Самохина, переглянувшись с мужем. — Но, вообще-то, мне больше лет, чем кажется.

— Вам, наверное, здесь скучно одной, когда муж на службе?

— Пока не почувствовала, — засмеялась Лида. — Алексей уходит только на полдня, а потом работает в наших комнатах. Я ведь, Светлана, художник и сейчас заканчиваю портрет мужа и буду рисовать вашего отца. Кроме того, время уходит на занятия спортом. И книг я набрала в вашей библиотеке. Нет, пока не скучаю.

— И отец согласился? — удивилась Светлана. — Его рисовали многие, но почти все по фотографиям. Он ужасно не любит позировать даже фотографам.

— Хорошему художнику не нужно долго позировать, — сказала Лида. — Главное для него – это понять характер, суть человека, а для остального делаются несколько эскизов. Муж у меня позировал всего час. Правда, портрет я рисую уже месяц. Фактически почти закончила, остались детали.

— Покажете? — неожиданно для себя спросила Светлана.

— Пойдемте, — поднялась со скамейки Лида. — Для меня общение с новым человеком – это подарок судьбы. Сижу на этой даче уже полтора месяца и не общаюсь ни с кем, кроме мужа и Лаврентия. Охранники не в счет: мне с ними не о чем говорить.

— А как вы относитесь к Берии? — заинтересовалась Светлана.

— Мужу он неприятен, — засмеялась Лида. — Но это и понятно: кому понравится мужчина, влюбленный в твою жену! А мне его жалко. Рядом со Сталиным ангелов нет, но Лаврентий сохранил остатки порядочности. Правда, он их запрятал поглубже, потому что так проще жить. А я не из тех дур, которым нравится пленять мужчин и разбивать им сердца. Красота должна дарить радость, а не причинять страдания. Ладно, пойдемте, пока не разлетались комары. Покажу вам картину и пойдем ужинать.