Янтарин - Катерина Шишканова

Она посмотрела в воду, где едва проглядывало неровное отражение — рыжее, янтарноглазое и печальное. Её собственное редко было таким, а вот…

— Я скучаю за братом.

— За Феликсом?

— Да. Он… он всё время отбирал у меня лягушек, гусениц и червяков, чтоб я над ними не издевалась, хотя панически их боится, он же всегда разряжал мои ловушки для горничных, если, конечно, мог дотянуться, постоянно будил, дуя в ухо или обижался, когда я не звала его на помощь. И он же всегда был рядом, защищал, даже, когда я была неправа, помогал, когда я не просила… даже переоделся в мои шмотки, когда нужно было.

— Чего?

Она тихонько сопела носом и что-то невнятно бормотала.

— Заснула?.. Спокойной ночи, крошка…

— Я не сплю.

— Тогда я тебя не несу на руках.

— Куда не несёшь?

— В ручье топить.

— А если честно?

— А если честно, дрыхни в конце концов… В снах мы приближаемся к тем, кого любим…

— Ну ладно, маленькая поганка, берегись! — Гельхен разлепил заплывший глаз, весь подобрался, чуть сгорбив спину для прыжка и… неожиданно распластался по земле, самым бессовестным образом перекатился на живот и отчётливо, хоть и фальшиво, захрапел.

Фелль помялась в темноте, не решаясь подойти к подозрительно умиротворённому мужчине, раскинувшему руки и ноги словно большая морская звезда. Пламя вспыхнуло чуть ярче, повинуясь зову её крови, высветило искажённые шрамом черты тонкого лица. Спит. Гад, храпит, хоть и не так жутко, как пришибленный подушкой Н'елли.

Растеряв остатки подозрительности, девушка шагнула к спящему.

И зря!

Одна нога его мгновенно ожила — подло ткнула носком в голень, вторая подкатила с другой стороны, зажимая ногу принцессы в клещи. Маленький подлый поворот к земле — и принцесса упала сначала на колени, потом ткнулась ладонями в траву, не желая распластаться по земле подобно медузе.

Огонь вспыхнул голубым, вылетел за пределы каменного круга и пыхнул в лицо мужчине.

— Эй-эй, поосторожней, пожалуйста, — Гельхен быстро отгородился от шипящего огненного жгута рукой, на мгновение забыв о хватке. Принцесса змеёй вывернулась из захвата и тут же прыгнула на спину наёмнику, прижав его к земле весом собственного тела.

Достаточно хлипкая преграда, но всё же Гельхен покорно растянулся на земле, позволив окрылённой девчонке несколько раз на нём попрыгать.

— Всё, ты меня победила. А теперь брысь!

Едва заметное движение телом, словно потянувшаяся кошка, и Фелль опять улетела в ночь.

— Ну пожа-алуйста…

— Ладно, иди сюда.

Осчастливленная девчонка подлетела быстрее ветра, нагнулась и… даже не успела сообразить, как её без особого почтения скрутили в бараний рог и опять выпихнули во тьму.

— Поняла?

— Нет.

Она кое-как распуталась и снова подползла к довольно щурящемуся на огонь наёмнику.

— Ладно. Ещё раз. Вот здесь, здесь и здесь, — палец поочерёдно ткнул в плечо, рядом с ключицей и на сгибе локтя. — Первая — болевая точка, остальное — нервные окончания. Чувствуешь, как дёргает?

Фелиша поморщилась, Гельхен разжал пальцы.

— Можно ещё прижать тыльную сторону кисти, но мне и так будут сниться твои корчи и вопли под ухом, так что экспериментируй самостоятельно.

— И что, это всё?

Мужчина, уже отвернувшийся от растирающей плечо собеседницы, нехотя разлепил один глаз.

— Зачем оно тебе надо? Юная девушка, да ещё и принцесса, совершенно не должна интересоваться болевыми точками.

— Достаточно того, что я согласилась не хвататься за меч.

Гельхен усмехнулся. Она бы его всё равно не удержала в руках. С другой стороны, лучше договориться по-хорошему, чтоб потом не трястись в ожидании утра — не приведи боги ещё поранится, упрямая, вся в мамочку. Хватит уже кинжалом палец повредила. Кровь феникса на лезвии — хуже разве что его собственная…

С другой стороны, нечаянно открыв прелести точечных ударов, он теперь не мог избавиться от буквально бульдожьей хватки заинтригованной девицы. Весь вечер, после того как строптивая девица всё же отказалась засыпать, и часть ночи, когда спать хотел он (но кто ж ему даст), он вдохновенно читал лекцию о том, как опасно владеть подобными знаниями такой беспечной особе, что силёнок у неё всё равно не хватит, и если уж ей так приспичило, пусть опробует парочку приёмов на нём…

— На самом деле на теле человека очень много чувствительных точек. Но в большинстве своём это именно точки — то есть очень небольшие зоны, в которые не то что попасть — найти порой бывает нелегко.

Фелль демонстративно зевнула. Гельхен нахмурился.

— Ладно. Начнём с головы. Самая выдающаяся часть лица — нос. В него и попасть несложно, и бить можно по-разному — хоть в переносицу, хоть в основание. Даже такой физически слабый противник, как ты, может вырубить любую гориллу, как следует приложив по этой выдающейся части тела что кулачком, что ребром ладони. Главное не переборщить и не вмять его в череп, тогда можно звать плакальщиц. Но тебе это не светит.

Вредная девчонка показала язык, а янтарные глаза как бы мимоходом задержались на его носу.

…ну да — помечтай…

Чётко очерченные губы дрогнули в ехидной улыбке, язык чуть не высунулся в ответ, но наёмник вовремя себя остановил: хватит, вырос уже. Вырос.

— Гельхен?

Он удивлённо вскинул густые угольные брови.

— У тебя глаза… злые.

— Кстати насчёт глаз — они тоже очень чувствительны к вторжению извне. Удар или даже простой тычок "вилкой" — и твой противник надолго забудет зачем вообще возжелал твоего общества.

Тонкий пальчик задумчиво согнулся и разогнулся.

…умница, главное — не сломай его, когда засунешь недругу в глазницу…

— Можно ещё ударить в висок — там очень тонкая кость, поэтому сильный удар может привести к потере сознания, сотрясению мозга или… нет, ты и до потери сознания не выключишь. Разве что камнем со всей дури.

— Проверим?

Фелль хищно хрустнула костяшками пальцев. Гельхена передёрнуло — ему показалось, что пальцы хрупнули переломами.

Зря переживал! Девчонка схватывала на лету.

Поддавшись благородному порыву, наёмник великодушно разрешил свалить себя неумелой подножкой, а уже через минуту взвыл от точных коротких ударов по всем названным местам. Хорошо хоть успел увернуться и "вилка" промахнулась, захватив только один, правый глаз, мгновенно заплывший. Кроме всего, принцессе понравилось импровизировать, и она воодушевлённо хлопнула поверженного и всё ещё не сообразившего что к чему мужчину чашками ладоней по ушам. Гельхен взвыл. Фелль — тоже. Он — от боли, она — от переполнившего её восторга. Когда минут десять спустя он всё же сумел отодрать от себя урчащее от удовольствия всклокоченное чудовище, глаз напрочь отказывался открываться, а нижняя губа распухла от смазанного удара — острый кулачок целил в нос, но — хвала богам! — он успел увернуться, и щедрый тычок пришёлся в губу, едва не выбив передний зуб.