Нежный враг - Хизер Сноу

– Вполне возможно, – согласилась Лилиан. – Если к колодцу где-нибудь близко подходила свинцовая жила.

Джеффри окинул взглядом долину, где в его мечтах счастливо жили бывшие вояки, создавали семьи, растили детей… Он не желал вредить тем, кому стремился помочь, а если существует хоть малейшая вероятность…

– Я найду для деревни другое место.

Лилиан резко обернулась, изумленно глядя на него.

– Вы действительно это сделаете?

Джеффри кивнул, потому что чувствовал: это правильное решение.

– Это не так уж сложно: нужно всего лишь расчистить участок. Возможно, на этом месте я поставлю плавильный цех. – Он уже мысленно прикидывал, во что все это обойдется в трудозатратах и фунтах стерлингов. – Вероятно, производство станет чуть дороже, но я не хочу, чтобы дети дышали загрязненным воздухом и пили плохую воду.

Широко улыбнувшись, Лилиан прошептала:

– Оказывается, вы хороший человек.

И тут в нем что-то сломалось. Он поддался желанию, которое зрело уже много дней, и поцеловал ее.

Это не был легкий поцелуй трепетного поклонника – медленный, нежный, обещающий. Нет, это был жадный, голодный поцелуй истосковавшегося мужчины. Джеффри и сам еще не успел сообразить, что делает, а уже сжал ее в крепких объятиях и впился губами в ее рот.

Лилиан застонала. Бархатный звук проник в самую глубину его естества, и тлевшая искра вспыхнула жарким пламенем. Джеффри ожидал, что девушка испугается, возмущенно отпрянет, оттолкнет его, но вместо этого она приподнялась на цыпочки и крепче к нему прижалась. Она не сопротивлялась, когда он раздвинул языком ее губы, и открылась для него. Глубины ее рта оказались мягкими и бархатистыми. Джеффри почувствовал, как Лилиан задрожала в его объятиях, и сам ощутил волну сладкой дрожи. Проклятье, она так чувствительна! Надо только…

С трудом оторвавшись от нее, он судорожно вздохнул и прошептал:

– Простите. Я не должен был использовать ситуацию в своих интересах.

Взяв за плечи, он нежно, но твердо отстранил Лилиан, понимая, что иначе не сможет сдержаться. Еще мгновение, и уже ничто его не остановит. И тогда ей будет причинен вред, который ничем невозможно компенсировать.

Ей тоже оказалось непросто взять себя в руки – по крайней мере, насколько можно было судить по ее частому и тяжелому дыханию и пульсации тонкой синей жилки на шее. Джеффри убрал руки и отступил.

Ее потрясающие глаза были широко открыты, но потемнели от страсти и теперь мерцали словно аметисты, а в их глубине плясали искорки ее невероятного, неистребимого любопытства. Джеффри знал, что это качество сделает ее потрясающей любовницей. И это знание заставило его глухо застонать. Подобные мысли никак не способствуют сохранению имиджа джентльмена.

– Простите, – повторил он и отступил еще на шаг.

Лилиан осталась на месте. Постепенно ее дыхание стало спокойнее, и она облизнула нижнюю губу, вероятно, чтобы умерить неприятные ощущения: его поцелуй не был нежным. Только почему-то Джеффри ни о чем не сожалел, хотя знал, что следовало бы.

– Я не прощу вас.

Джеффри поморщился, но все же расправил плечи и приготовился выслушать заслуженные упреки.

– Я сделал вам больно?

Джеффри заглянул ей в лицо. Ее губы хоть немного и припухли от грубого поцелуя, но улыбались.

– Я должна вам кое-что сказать. – Ее голос не дрожал, но по предательскому румянцу Джеффри понял: то, что у нее на уме, высказать не так уж легко. – Буду говорить прямо, если даже вы подумаете, что леди это не пристало.

Джеффри замер в ожидании.

– Я вам говорила, что выходить замуж не намерена, правда, но это вовсе не означает, что мне не хочется…

Джеффри понял, что ему не хватает воздуха.

– Я думала об этом с нашей первой встречи, там, в библиотеке. – Лилиан покачала головой и замолчала, и было заметно, что у нее дрожит подбородок. Справившись с волнением, она продолжила: – Мне двадцать четыре года, с детства я занимаюсь наукой, так что мне известно… как происходит воспроизводство вида.

Она сделала маленький шажок ему навстречу, и Джеффри потребовалось все его самообладание, чтобы не наброситься на нее.

– Но я только теперь… впервые почувствовала желание. – Лилиан нервно облизнула губы, а ему показалось, что ее язычок коснулся его губ. – Мне впервые захотелось сделать это самой.

– Лилиан… – Неожиданно у него пересохло горло, и он едва не лишился способности говорить. Она же ожидала его ответа храбро, как молодой солдат, и только губы у нее едва заметно дрожали, что тронуло его до глубины души. – Вы должны понимать, что я хочу вас. Мужчина не целует женщину с такой… страстью, если не хочет большего.

Несмотря на смущение, на ее лице появилась робкая, но сияющая улыбка, и в какой-то момент Джеффри подумал, что не сможет сохранить решимость остаться джентльменом. У него в уме начал складываться план, но граф не желал действовать, не обдумав все как следует, что в данный момент было невозможно, поскольку всеми его мыслями владела животная похоть.

И все же он нашел в себе силы произнести:

– Но это невозможно. Я вас слишком уважаю, чтобы принять в дар вашу девственность, которая по праву должна принадлежать лишь супругу.

Лилиан нахмурилась и опустила глаза.

– Но я ведь уже сказала, что…

Жестом он остановил ее.

– Знаю, но вы всегда можете передумать… – Джеффри заставил себя замолчать и облечь в слова вдруг пришедшую в голову мысль: «Я очень надеюсь, что вы передумаете». Приблизившись к ней, он запустил обе пятерни в пышную копну шелковистых волос. – Я не могу сделать то, что лишит вас этого шанса. На такой поступок способны лишь те, у кого нет ни чести, ни совести.

Лилиан опустила голову, а он принялся ласкать подушечкой большого пальца ее щеки, коснулся губ и шепнул:

– Но и не дать нам обоим того, что мы так страстно хотим, я тоже не могу.

Лилиан взглянула на него, и он увидев в ее глазах не только смущение и стыд, но и что-то подозрительно напоминающее надежду.

– Я покажу вам кое-что, – пообещал Джеффри, хотя и знал, что не должен, но был не в силах удержаться. – Но лишь немногое. Мы не должны совершать непоправимое. – Прежде чем эти слова слетели с его губ, у Джеффри появились опасения, что они уже все совершили. – Мы не будем торопиться.

В ответ Лилиан скосила глаза на его большой палец, все еще нежно ласкавший ее лицо, и легко поцеловала его. Это было настолько эротично, что Джеффри вздрогнул.

– Так вы согласны?

– Да, – просто ответила Лилиан, как завороженная глядя на него.

– Вот и хорошо, – деловито заключил Джеффри. – Потому что теперь я намерен целовать вас правильно, как и следовало с самого начала.

Он нежно привлек девушку к себе, а когда почувствовал, что она проявляет инициативу и сама тянется к нему, едва не лишился присутствия духа. Первое прикосновение ее губ исторгло из его горла хриплый стон и живительным бальзамом пролилось на истерзанную душу. На сердце стало легко. Джеффри почувствовал ее дыхание, ее запах.

Губы Лилиан были теплыми и робкими. Создавалось впечатление, что она не проявляет свою страсть, потому что боится, как бы Джеффри не прекратил их восхитительный опыт. Он прижал ее к себе теснее, поглаживая спину, касаясь губами щек, подбородка, губ. Он словно знакомил ее со своими прикосновениями, показывал, что может быть нежным. Он чувствовал на своем лице ее дыхание, которое становилось все чаще. Что ж, она по крайней мере может дышать.

Решив, что больше не выдержит, Джеффри завладел ее ртом. Легонько нажав пальцем на подбородок, он заставил ее раскрыть губы, и его язык скользнул в теплую влажность.

Лилиан застонала, но Джеффри ощущал, что она сдерживается. И это было хорошо. По крайней мере, в данный момент. Он не был уверен, что сможет справиться, если она даст себе волю. Он хотел, чтобы его поцелуй был легким, старался держать свою страсть в узде. Его язык скользил по ее языку, небу, зубам. Он познавал женщину, испытывал, пробовал на вкус, наслаждался ею. Он ожидал, что ее вкус будет таким же, как запах: лимон и яблоки, – но на деле это оказались яблоки с медом. И сама женщина, и ее вкус были сотканы из противоречий: терпкость и сладость.

Когда же Лилиан неуверенно коснулась его языка своим, с уздой, сдерживавшей его страсть, начались очевидные проблемы. Джеффри обхватил ее крепче, и они вместе опустились на колени на мягкую траву. Не прерывая поцелуя, Джеффри сел и, усадив ее к себе на колени, принялся целовать с новой страстью.

Ему очень хотелось усадить ее на себя верхом – хотелось с тех самых пор, как он впервые увидел ее на лошади в мужском седле. Ее мужская одежда станет барьером, пусть и не очень надежным, между их телами, хотя желание почувствовать ее груди прижатыми к его груди становилось невыносимым. Но Джеффри понимал, что не должен нарушать правила, которые сам установил.

К тому же всегда есть «потом».