Нежный враг - Хизер Сноу

Губы Джеффри сложились в чуть насмешливую улыбку, и он повел партнершу по залу с обитыми дамаском стенами и высоким потолком. Арочные окна были открыты и завешены очень тонкой тканью, которую шевелил легкий ветерок. Лилиан мысленно поблагодарила Бога, что вечер выдался прохладным, потому что, когда Джеффри взял ее за руку, у нее явно подскочила температура.

Когда они проходили мимо графини, Лилиан ощутила ледяной холод, но сумела взять себя в руки и вежливо кивнуть. Лицо графини оставалось бесстрастным, но глаза метали молнии и в сторону Лилиан катились такие волны ненависти, что она не смогла сдержать непроизвольную дрожь.

Когда они заняли место в конце длинной вереницы танцующих, Стратфорд сказал:

– Приношу свои извинения за поведение матери. Боюсь, она недовольна, что мой выбор не совпал с ее.

– Она поэтому проявляет ко мне неприязнь? – Лилиан изо всех сил старалась, чтобы в ее голосе не прозвучало заинтересованности. Понятно, что графиня предпочла бы видеть рядом с сыном леди Джейн, а не ее, но ведь ее холодность проявилась с первой минуты их знакомства. Может быть, для этого существует и другая причина?

История, рассказанная Уизерспуном, потрясла Лилиан и заставила глубоко задуматься. Могла ли графиня отравить супруга? А если да, есть ли тут связь с убийством ее отца?

Джеффри сделал к ней шаг. Лилиан встрепенулась, вспомнив, что должна танцевать, и тоже шагнула ему навстречу, коснулась его руки. Они поклонились друг другу. Прикосновение, даже сквозь перчатку, показалось ей удивительно интимным, и она на какое-то время забыла обо всем, кроме Джеффри.

– Вы сегодня потрясающе выглядите! – Слова вырвались раньше, чем она успела сообразить, что именно сказала, и едва не зажала ладонью рот. Сосредоточенно размышляя о чем-то, она могла сказать все, что угодно, забывая следить за языком.

Восхитительная улыбка Джеффри стала ей наградой, так что, похоже, это был и не промах вовсе… При этом он подался к ней, и Лилиан уловила запах мяты.

– Правда? – Его голос звучал мягко и казался бархатистым. Выполняя очередную фигуру танца, он заметил: – Да и вы наверняка знаете, что сегодня на редкость соблазнительны.

Лилиан была рада, что в этот момент ей пришлось отвернуться от партнера – такова была следующая фигура аллеманды – и он не видел, как она вспыхнула. Она никогда не считала себя соблазнительной, но знала, что голубое платье выгодно оттеняет золотистый цвет ее кожи. Вообще-то говоря, когда модистка принесла это платье, Лилиан пришла в ужас. Вырез был очень уж низким, а завышенная талия прямо-таки выпячивала грудь. Она немедленно отказалась от этого позорища, но потом все же, пусть и неохотно, сдалась, повинуясь настойчивым уговорам Пенелопы. И теперь, млея под восторженными взглядами Джеффри, она мысленно снова и снова благодарила кузину.

– Вы мне льстите, Джеффри, – пробормотала Лилиан, почти машинально выполняя следующие фигуры.

– Кажется, вы впервые произнесли мое имя! – Он усмехнулся и, как того требовал танец, взял ее за руку, легонько пожав пальчики. Их взгляды встретились. – Надеюсь, что так будет и впредь.

Далее танцоры поклонились друг другу и едва не столкнулись лбами. Лилиан снова ощутила исходящее от него тепло.

– Вы мне очень нравитесь, Лилиан, – тихо сказал Джеффри. – У нас много общего. И у меня есть для вас предложение.

К сожалению, больше он ничего не успел сказать – танец вновь их развел. Что, интересно, он имел в виду?

Наконец они снова оказались лицом к лицу.

– Предложение? – только и успела переспросить она, но ответа не получила, поскольку, согласно следующей фигуре танца, он был вынужден сделать шаг в сторону и поклониться даме, танцевавшей с ней рядом.

Проклятый танец! Постоянно разводит партнеров! Лилиан машинально выполняла необходимые движения, с нетерпением ожидая возможности вернуться к разговору с Джеффри.

Наконец они снова встретились, и он, протянув ей руку, тихо сказал:

– Видите ли, насколько я понимаю, мы с вами в одинаковом положении.

У Лилиан все внутри сжалось, стало трудно дышать, но очередная фигура аллеманды – на сей раз восьмерка – опять развела партнеров. Джеффри не мог иметь в виду смерть их отцов – не мог, и все тут. Он разговаривал с Уизерспуном наедине, но очень недолго. За это время старик просто не успел бы рассказать ему свою историю. Да и не выглядел Джеффри расстроенным, когда провожал ее в магазинчик перчаток, куда она якобы отправилась.

Лилиан и Джеффри сошлись лицом к лицу и опять отвернулись в разные стороны. Еще одна перемена мест с женщиной по соседству, и они в очередной раз встретились. К этому времени Лилиан решила, что лучше продемонстрировать неведение и узнать больше.

– Я не понимаю.

– Моя мать… – Он ожесточенно потряс головой. – Она поставила меня в крайне неловкое положение.

– Да, – согласилась Лилиан. Узнать, что твоя мать убила твоего же отца? Действительно, положение, мягко говоря, неловкое. Но почему Джеффри сказал, что это роднит его с ней?

Неожиданно ей в голову пришла другая мысль и заставила похолодеть. Неужели он хочет сказать, что графиня виновна и в смерти ее отца?

– Как и ваша тетя – вас, – продолжил между тем Джеффри.

Что? Лилиан сбилась с ритма и наступила на ногу даме, танцевавшей слева, отчего та негодующе вскрикнула.

Лилиан пробормотала извинение и постаралась взять себя в руки. При чем здесь ее тетя?

– Вас привезли сюда для того, чтобы подыскали себе подходящую партию, – пояснил Джеффри, когда подошел достаточно близко и можно было возобновить беседу. – А моя мать пригласила полон дом девиц, чтобы я выбрал себе невесту. Ни вы, ни я не намерены соглашаться на это. Вот я и предлагаю: давайте держаться вместе.

Лилиан, не справившись с эмоциями, издала истерический смешок, чем привлекла к себе ненужное внимание.

Господи, о чем она только думала? Сначала рассказ Уизерспуна, потом неожиданное заявление Джеффри, что они в одинаковом положении…

– Что-то не так? – с искренним участием спросил Джеффри.

– Нет-нет, – заверила его Лилиан. – Просто меня немного смущает собственная неловкость. Никогда и никому не наступала на ноги. Продолжайте, пожалуйста.

– Поэтому я прошу разрешения поухаживать за вами, пока находитесь в этом доме.

– Что, простите? – совсем растерялась Лилиан.

– Я буду за вами ухаживать, – едва не по слогам, как для умственно отсталой, повторил Джеффри. – Это взбесит мою мать и порадует вашу тетю. Быть может, тогда она станет чаще отпускать вас одну на прогулки. Если только… – Он прищурился, и по красивому лицу пробежала тень. – Если только вы не связываете каких-либо надежд с Эйвлином.

– О чем вы? Нет, конечно! – воскликнула Лилиан, удивляясь перемене в Джеффри: тело напряглось, зубы стиснуты. Оказалось, что видеть это чертовски приятно. – Кстати, я получила от него записку с сообщением, что дела требуют его присутствия в Лондоне и некоторое время он проведет там. Не думаю, что мы еще когда-нибудь увидимся.

Странное поведение Эйвлина все еще беспокоило Лилиан, но те тайны, с которыми ей пришлось столкнуться, отодвинули эту проблему на второй план.

Джеффри с явным облегчением улыбнулся.

– Отлично.

– Вы хорошо знаете Эйвлина? – подумав, все же решилась она спросить.

Джеффри безразлично пожал плечами.

– Думаю, что да. Мы много лет живем по соседству. Хотя, конечно, более десяти из них я отсутствовал.

Ответ был слишком неинформативен, и Лилиан продолжила:

– Но вы считаете его своим другом?

Судя по выражению его лица, эти расспросы его раздражали, так как отвлекали от основной темы.

– Насколько я помню, он неплохой человек. Его мать была француженкой. Семья приехала в Англию задолго до начала Террора, поскольку понимала, какие перемены грядут. Стало хуже, когда его несколько лет удерживали во Франции вместе с другими британцами. Тогда многие подвергали сомнению его лояльность. Но все обошлось. – Джеффри снова взял ее за руку и закружил. Это было последнее движение. Бесконечный танец близился к завершению. – Однако мне не хочется говорить об Эйвлине. Я бы предпочел обсудить свое предложение.

Скрипки зазвенели и стихли. Джеффри повернул Лилиан лицом к себе.

– Так что вы думаете?

– Дайте мне несколько секунд.

Лилиан лихорадочно прикидывала варианты. С одной стороны, ей хотелось довольно потереть руки: если она станет больше времени проводить с Джеффри, шансы на раскрытие тайны гибели ее отца многократно возрастут, – но с другой стороны, его повышенное внимание может иметь для нее негативные последствия. За десять лет, что провел на войне, он вполне мог забыть о существующих в обществе правилах и теперь не понимает, что, когда они, в конце концов, расстанутся, именно ее посчитают опозоренной. Почему-то ей не хотелось лишаться уважения Джеффри даже таким образом. В любом случае ее репутация будет погублена, пусть и не фактически.