Гараж. Автобиография семьи - Михаил Александрович Ширвиндт

подумали, что мне ехать не в Москву, а за границу. И вот почему купленная бутылка виски спасла меня: я искренне считал, что другого алкоголя не провожу, и эта моя уверенность подействовала на доверчивого эстонца. Я чудом не сел в тюрьму за контрабанду в особо крупных размерах. (А кстати, интересно, в Эстонии сажают в тюрьму с собаками?)

Дальше всё шло как по маслу. Мы с Гошей снимали в Юрмале квартиру с видом на море, дышали, гуляли, ездили за грибами, нахаживали километры по широченным пляжам.

Тут, правда, надо сделать отступление. По правилам, находиться с собакой на юрмальских пляжах запрещено в любое время года. Но запретный плод сладок (в данном случае – солён). Тем более что Гоша стал первой собакой в нашем роду, увидевшей море. Да ещё какое! Это для человека Рижский залив – история довольно унылая: надо пройти метров двести, чтобы погрузиться по пояс. Для Гоши, рост которого в холке сантиметров двадцать пять, это был рай! То есть даже ему море было по колено. Он с бешеной скоростью нарезал круги по песку, гоняя ворон, потом, не сбавляя оборотов, вбегал в воду, поднимая в небо стаю чаек… И так до бесконечности.

Поводок по взаимной договорённости мы с Гошей никогда не используем. Будь то ходьба по московским улицам или гулянье по Рижскому взморью, у нас есть универсальный звук «щ-щ-и», который, в зависимости от ситуации, может означать что угодно. Короткое «щ-щ» значит мгновенную остановку на светофоре. «Щ-щ-и-и» протяжное, с ударением на последней «и», наоборот, даёт быстрый рывок и так далее. Короче, носится Гоша себе беззаботно по пляжу, как вдруг откуда ни возьмись двое полицейских.

– Допрый дэнь, – говорят. – А ви знаете, што собакам нелься на пляж? Ми винуштены составлять протокол.

– Какие собаки? – спрашиваю.

– Вон там ваша!

– Это не моя.

– Как так? Она с вами ходит!

– Да, что-то увязалась за мной, пристрелите её, – говорю и быстро двигаюсь к выходу с пляжа.

А Гоша, поняв, что его жизнь висит на волоске, но всё же не подавая виду, что мы знакомы, стремительно убегает в дюны!

Эта история очень развеселила моих давнишних друзей – Лайму Вайкуле и её мужа Андрюшу Латковского. Лайма и сама частенько выгуливает своих бульдогов – Эми и Буча – на морском берегу, за что выслушивает гневные отповеди от бдительных доносчиков.

Гоша же (это уже самодонос), будучи мужчиной в расцвете сил, проявлял страстную любвеобильность и тягу к этим невинным разнополым бульдожкам. Есть фотография, где он склоняет к любви под столом одну или одного из них. При этом ноги, среди которых всё это происходит, принадлежат людям настолько знаменитым, что их даже неловко, а теперь и небезопасно упоминать.

В гараже

«Действующая жена президента с вдовствующей»

М.Ш.: Куда это ты такой красивый собрался?

А.Ш.: Как куда? На работу. Я же работаю в Театре сатиры. Я президент.

М.Ш.: И ты начинаешь рабочий день в своём кабинете на даче перед скульптуркой Миронова, стоящей на камине?

А.Ш.: Да, всегда говорю: «Андрюша, я пошёл на работу». Когда я стал президентом театра, меня журналисты спросили: «Какой был ваш первый указ?» Я ответил: «Указал на дверь, куда всё время хочу уйти». Какая история с этим президентством? В 2021 году я уволился с поста художественного руководителя Московского академического театра сатиры, став безработным парнишкой. На представлении нового худрука я говорил что-то вроде: «Как показывает житуха, либо человека выгоняют и он становится худруком в изгнании, либо его выносят вперед ногами и мимо него идет новый худрук. У нас же намечается премьерный вариант». И под аплодисменты я кланялся – мол, да, я такой новатор. А потом сказали: «Но уходить ему нельзя, мы оставляем его президентом театра». Президент театра – это мистика. Главное же: президент – выборная должность. Должны стоять урны, надсмотрщики, иностранные агенты. Тогда предложили: «Давайте проголосуем». Все проголосовали «за», кроме одного – меня. Я сказал: «Буду думать». К чему это я вспоминаю? Одна из любимых подруг Наталии Николаевны – Наина Иосифовна Ельцина. Она вдова президента России. Их очень дружеские, тёплые и настоящие отношения всё-таки омрачались одним фактом: они были неравнозначны по рангам. Сейчас же Тата с Наиной сравнялись: действующая жена президента с вдовствующей. В общем, я подарил своё президентство жене. Оно будет недолгим и недорогим для страны.

М.Ш.: В 2023 году папе вручили очередную награду – специальный приз кинопремии «Ника».

А.Ш.: В какой номинации, скажи.

М.Ш.: «Честь и достоинство» – то, что сейчас утрачено. А папа продержал это до последнего…

А.Ш.: …дня своего. Так и знал, что похоронишь меня вместе с этой «Никой».

Выезд из гаража

«Профессия актёра – стыдная»

Александр Ширвиндт

Иногда жалею, что в детстве похоронил скрипку. Если бы не прятался от неё в сортире коммуналки и учил сольфеджио, мог бы сидеть в оркестровой яме Театра сатиры, а не бегать и потеть над ней. Хотя… 72 года я шастаю по сцене. Казалось бы, ну хватит! Нет, тянет. Страшная профессия. С одной стороны, она уникальна, с другой – банальна и глупа. Всё это вместе даёт счастье.

Когда меня спрашивают, чему я хотел бы научить своих учеников, отвечаю: «Пока не поздно, придумать себе другую профессию». Актёрская – стыдная: шут гороховый. Актёров раньше хоронили за церковной оградой. Это только недавно они стали лауреатами и депутатами. Профессия же театрального актёра – вообще дым. Ничего не фиксируется.

Если мои студенты не хотели учить текст, я всегда им напоминал, что музыканты играют с листа. Есть оркестранты, которые выступают с великими дирижёрами после одной репетиции. Артисты, к сожалению, с листа не играют. Я утрирую, но тем не менее.

После окончания театрального училища меня вместе с артисткой Некрасовой взял вести шоу Александр Конников, фронтовик, главный режиссёр Москонцерта, который ставил спектакли в Московском театре эстрады, располагавшемся тогда в здании напротив нынешнего Театра сатиры (потом в нём разместился «Современник», а затем здание снесли, и на его месте возникла автостоянка). Идея шоу была такая: я москвич, а она провинциалка, приехавшая в столицу. Случайно с ней встретившись, я веду её по красавице Москве. За несколько лет до того воздвигли главное здание МГУ, и задник представлял собою изображение университета – с прорезанными окошками, в которых горел свет. Я показывал ей город: здесь прекрасно кормят, тут