Кодекс Оборотня 3 - Эрик Гарднер

Как по заказу, в шести футах от нас начиналась туманная стена, серая, плотная, в которой пропадал свет вечерней улицы.

— Ух ты, чем больше выпито виски, тем больше тумана, — заметил я.

— Иди первым, — приказал министр угрюмо.

— Разумеется!

Я зашел во влажный кисель, в который превратился воздух на Хилл-стрит. Прошептал три слова запрета. По другую сторону туманной стены вышли только я, Фалви и министр.

— Где остальные? — Министр мгновенно протрезвел, оставшись без охраны и настороженно оглядывая холмистую местность.

— Вероятно, король Мидир их не пропустил, — заметил я. — Придется идти втроем. Да вы не беспокойтесь, министр, от музыки сидов еще никто не умирал.

И заржал.

— Да замолчи же, Руари, — шикнул на меня Фалви.

— О нашем приходе уже знают, можете не шептать.

— Как ты с ним работал, Финн, интересно? Сколько адова терпения надо иметь?

— Заткнитесь, мистер Кейн, — зло произнес я. — Вы сейчас не в своем Министерстве.

Министр вытаращил на меня глаза, но я, обогнув развалины, стал подниматься на холм.

— Конмэл, черт тебя побери! — ругнулся мне в спину Фалви и зашагал следом. — Мы идиоты! Ты нас впутал в какую-то авантюру!

— Даже не представляете, как давно вы в нее впутались, — я остановился на вершине, обернулся к ним, смерил обоих хмурым взглядом.

— Что это значит? — Министр застыл на тропе.

— Это значит, что у вас нет выбора, кроме как просто идти сейчас за мной. Туман не пропустит вас обратно. Назад вы без меня не выберетесь. Даже если вы меня застрелите.

Рука Кейна, направлявшая на меня револьвер, дрогнула, опустилась.

— Пойдемте, нас уже ждут. И не забудьте, что мы здесь из-за некроманта.

Я зашагал вниз. В одном из холмов золотая линия вычертила на крутом склоне контур ворот, искры обозначили резные узоры. А через миг рисунок превратился в реальные ворота. Они бесшумно распахнулись. Из портала исходил золотистый свет, словно там сияло свое собственное солнце. Но пока никто из сидов не показывался.

Я остановился в футах тридцати от входа и обернулся. Фалви, поддерживая министра под руку и неся один из костылей, помогал Кейну спускаться по крутой тропе.

Когда министр и полицейский подошли ко мне, из портала вышло несколько сидов-воинов, встало по обе стороны прохода. Следом появился повелитель сидов и направился к нам.

Я почувствовал, как оба человека занервничали. Вид идеально красивого молодого, нетронутого ни одной морщиной лица, величественного и немного надменного, на людей подействовал подавляюще. Министр, как ни старался выглядеть хладнокровным и уверенным в себе, не смог скрыть эмоции. На его физиономии отобразился весь спектр: от зависти до злобной ненависти.

Мидир остановился напротив нас, посмотрел на сержанта с министром, потом остановил взгляд на мне.

— Руари, ты привел сюда тех, на кого думаешь переложить выбор? Хотя на самом деле это только твой выбор. Как бы он тебе ни претил, — произнес он.

— После того как познакомился поближе с этим замечательным человеком, я немного пересмотрел свои моральные принципы, — заметил я, кивнув на Джека.

— Руари, какого черта происходит? — зашептал мне Фалви.

Но я не ответил. Мидир посмотрел на министра.

— Итак, Джек Кейн, ты знаешь, зачем ты здесь? — спросил Мидир у Кейна.

— Оборотень сказал, что ты знаешь способ, как уничтожить древнего некроманта.

— Руари Конмэл это тоже знает, — ответил Мидир, окатив министра презрительным взглядом. — Тебя он не для этого сюда привел.

— Для чего же? — нахмурился министр.

— Чтобы ты услышал одну старую историю.

— Мне не нужна никакая история! — Кейн раздраженно смотрел на повелителя сидов. — Я пришел сюда только затем, чтобы узнать, как убить некроманта! Байки рассказывай детям, король Мидир.

Мы с сидом переглянулись.

— Узнаешь после истории. Она не слишком долгая. Прежде чем я начну, Джек Кейн, ответь, если перед тобой будет выбор: защитить семью или выполнить свой долг, от которого зависит жизнь тысяч, что ты выберешь?

— Я военный человек, — хмуро отозвался министр. — Долг превыше всего.

— И ты поклянешься, Джек Кейн?

Министр переглянулся с Фалви.

— Я клянусь, что выбрал бы долг, а не семью, черт тебя побери! Рассказывай уже.

— Когда-то давно, Джек Кейн, ты жил в живописном тихом местечке Клара-Вэйл. Вокруг леса, озера. У тебя была жена и маленькая дочь. Однажды ты увидел, как дочь играет с белым щенком, и даже захотел взять его в дом. Пока не понял, что это был волк, да не просто волк, а оборотень!

Министр сжал руки в кулаки так, что даже хрустнуло в суставах.

— Откуда тебе известно об этом⁈

— Я многое знаю, смертный. И, пожалуй, все-таки начну с другой истории. Тысячу лет назад в междоусобной войне был убит король оборотней. Тот, кто запятнал себя позором. Тот, кто забыл о благородстве и законах, кого заклеймили за людоедство. Три самых могущественных на тот момент рода собрались вместе и кинули жребий, где будет храниться королевский Кодекс. У каждый семьи был кодекс, но только одна книга была отмечена магией. Только в ней имена заклейменных перечеркивались, если кто-то становился нарушителем древних законов. Жребий хранить книгу выпал роду Конмэлов. И много столетий никому не было дела, что она хранилась у них. Междоусобицы продолжались до того времени, когда люди узнали о магии и волшебном народе. А потом началась война с людьми. Но только одному из оборотней пришла в голову мысль стать новым королем.

— Кому же это? — спросили министр и Фалви одновременно и посмотрели на меня.

— Его имя вам обоим известно — это Туал Артегал, — продолжил Мидир. — Позволишь показать смертным твой Кодекс, Руари Конмэл?

Я кивнул. Мидир прочел заклятие призыва и перед нами на изумрудной траве легла огромная книга. Я открыл ее, перевернув плотные, пожелтевшие от времени пергаментные страницы.

— Посмотрите на род Артегалов, — продолжил Мидир. — Видите там последние три перечеркнутых имени?

— Туал Артегал, — задумчиво повторил Джек. — Это же дед Фэлана…

— Да.

— Я застрелил его много лет назад.

— Тебе этого не простили, Джек Кейн. Следующим людоедом стал сам Фэлан. Его отец Даллан Артегал настолько сильно любил своего единственного ребенка, что скрывал ото всех позор семьи, и не стал поступать, как велел обычай. Даллан не изгнал сына. Но была