Русская Церковь на страже православия в XXI веке - Андрей Вадимович Новиков

Идея обратиться к восточным или, как тогда еще говорили, «вселенским» Патриархам (т.е. Патриархам бывшей «вселенной», «ойкумены», Византийской империи) в связи с делом Патриарха Никона была предложена царю Алексею Михайловичу Паисием Лигаридом, Газским митрополитом в 1662 году Последний, на вопрос царя о средствах к исправлению ситуации в Русской Церкви, ответил: «Отправь грамоты к четырем восточным Патриархам»[202].

Паисий Лигарид являлся весьма сомнительной личностью, интриганом, по характеристике профессора С. В. Троицкого, «хорошо оплаченным бессовестным и безнравственным орудием боярской клики и царя, решивших низложить Патриарха Никона»[203]. Лигарид окончил униатскую греческую коллегию Св. Афанасия в Риме, издавал книги в защиту латинства, в дальнейшем неоднократно обвинялся в распространении пролатинских настроений на православном Востоке. Подтверждением служит свидетельство, содержащееся в одном из писем Льва Алляция, приводимое протоиереем Александром Горским: «Лигарид три года назад удалился из Рима в Константинополь, для посещения своего отечества Хиоса и для распространения в той стране римской веры»[204]. По некоторым сведениям, сан священника Лигарид принял в Римско-Католической церкви. В 1652 г. Патриархом Иерусалимским Паисием рукоположен в митрополита Газского. Какова бы ни была точная история приобретения Лигаридом сана пресвитера, как отмечает прот. А. Горский, «продолжительное пребывание Паисия в Риме и обучение в коллегии римской, необходимо соединенное с отречением от православия; его неправомыслие в сочинениях и осуждение Патриархами; весьма вероятные сношения со своими прежними товарищами и знакомыми по римскому училищу, теперь действовавшими в пользу унии в пределах польского владычества, – все это не вымыслы раздраженной мстительности»[205]. Паисий, действительно, не раз был осуждаем восточными Патриархами и умер, находясь в состоянии запрещения от Иерусалимского Патриарха Досифея.

21 декабря 1662 г. в Москве был издан Указ царя Алексея Михайловича о созыве в Москве Собора против Патриарха Никона и о приглашении на этот Собор восточных Патриархов, к которым были подготовлены соответствующие грамоты, без сомнения, составленные Паисием Лигаридом, являвшимся вдохновителем, двигателем и манипулятором всего процесса вовлечения восточных Патриархов в суд над Патриархом Никоном. Уже сама превыспренняя и витиеватая стилистика этих грамот выдает руку греческого автора поствизантийской эпохи. Грамота Константинопольскому Патриарху составлена в унизительных для Русской Церкви и непомерно возвеличивающих Константинопольский престол выражениях: «…молим твое преблаженство … да преподашь нашей Церкви благословение и мир, да исправишь в ней неисправности и разрешишь недоумения … которые без Вашей святыни разрешиться не могут»[206]. Вместе с тем необходимо отметить, что сами эти выражения могут быть истолкованы, скорее, как признание высокого авторитета Константинопольского Предстоятеля в вопросах церковного устройства. Прямых выражений о признании его власти над Русской Церковью, в том числе в сфере судебно-апелляционной, грамота не содержит.

Грамоты восточным Патриархам были отправлены через проживавшего в Москве греческого иеродиакона Мелетия (клирика Константинопольского Патриархата), на которого прямо указал Паисий Лигарид. Мелетий был доверенным лицом Лигарида, проживал в доме последнего и получал жалование из общей суммы, выделявшейся на содержание свиты Паисия. Будучи агентом Лигарида, Мелетий получил от него письменные инструкции «о том, что он должен говорить устно, как бы от Царя, т. е. проект вопросов, с делом связанных, и ответов, наиболее соответствующих намеченной цели»[207]. Сама эта запись была показана Мелетием Патриархам Константинопольскому Дионисию и Иерусалимскому Нектарию. Поскольку составленные на основании показаний одного человека, Мелетия, вопросо-ответы Патриархов полностью соответствовали тому, что от них и ожидал получить Лигарид, вполне справедливым можно признать следующее заключение профессора С.В. Троицкого: «25 ответов… были составлены в Константинополе под диктовку посланного из Москвы агента Паисия Лигарида – иеродиакона Мелетия»[208].

Итак, в связи с царским запросом из России по делу Патриарха Никона в Константинополе был составлен документ, озаглавленный «Свиток (томос) некоторых вопрошений потребных, на них же ответы учинены суть от святейших и блаженнейших четырех Патриархов»[209]. Эти ответы завершаются определением: «Постановлено убо общее и соборное слово есть…»[210]. На этом основании ряд историков именуют рассматриваемый документ «соборным определением». А епископ Христупольский Макарий прямо утверждает: «В 1663 году на Константинопольском Соборе, который проходил с участием всех восточных Патриархов и был собран для рассмотрения вопросов богословского, литургического и канонического содержания, поднятых Московским Патриархатом…»[211].

Если именование Свитка 1663 г. «соборным определением» некоторыми историками еще можно списать на некритичное отношение к документу и обстоятельствам его появления, то прямое утверждение епископа Макария о проведении в 1663 г. некоего «Константинопольского Собора», притом с участием всех восточных Патриархов является чистейшим историческим подлогом и абсолютно не соответствует действительности. Установленным и неоспоримым историческим фактом является то, что Свиток был составлен в 1663 г. в Стамбуле только двумя восточными Патриархами – Константинопольским Дионисием и Иерусалимским Нектарием. Патриархи Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий в столице Османской империи отсутствовали. Они подписали документ значительно позже, но, опять же, не в Стамбуле: Александрийскому Паисию список Свитка был отвезен вышеупомянутым иеродиаконом Мелетием, а Антиохийскому Макарию – монахом от Нектария Иерусалимского. То есть никакой «Константинопольский Собор всех восточных Патриархов» в 1663 г. не был ни «собран», ни «проходил». Естественно, что о его созыве и работе также не осталось (и не могло остаться) никаких сведений.

О том, что подписи просто собирались под готовым текстом у разных иерархов, ярко свидетельствует различность числа подписей под двумя списками Свитка 1663 г.[212] Под одним из них стоят подписи только четырех Патриархов, под другим, помимо тех же Патриархов, – подписи четырнадцати митрополитов и шести чиновников Константинопольского Патриархата. То есть, очевидно, спохватившись, под одним из списков стали собирать подписи приключившихся в Стамбуле по делам архиереев. Четырнадцать епископов – маловато даже для локального собора Константинопольской Церкви, поэтому собрали в довесок еще и подписи клерков Патриархии. Причем само расположение дополнительных двадцати архиерейских и чиновничьих подписей с головой выдает тот факт, что изначально текст не готовился к подписанию кем-либо еще, кроме Патриархов: на оставшемся после подписи Патриарха Нектария микроскопическом поле внизу, сбоку, между строк, накладываясь друг на друга, собиравшиеся подписи едва втиснуты на страницу, присутствовать на которой они изначально не должны были.

Если же Патриарх Варфоломей и епископ Макарий считают, что «Собором» можно считать рассылку текста на подпись Патриархам, пребывавшим за сотни, если не тысячи километров от места его составления, то тогда им надо признать бессмысленным проведение Вселенских Соборов, например, Третьего, ведь Соборным решением можно было объявить саму переписку, выявившую единомыслие Предстоятелей двух первых кафедр Древней Церкви: святителей Кирилла Александрийского и Целестина Римского.

Обращает на себя внимание также содержащееся в ответе главе