Жизнь после жизни - Александра Маринина

Собственно, ничего другого она и не ожидала.

Вера Алексеевна Бегорская любезно предоставила Насте анкеты и личные дела всех сотрудников службы охраны — руководителя и шестнадцати подчиненных, работающих в режиме «сутки через трое» по два человека в смене на двух постах: центральных воротах и боковом въезде. Настя внимательно читала документы, всматривалась в лица на фотографиях, тупо таращилась на образцы почерков в собственноручно заполненных анкетах, но ничего полезного для себя не извлекла. Каждый из этих семнадцати выглядел более чем прилично и никаких подозрений не вызывал, и в то же время каждый из них легко мог оказаться либо потомком Румянцевых, возомнившим себя истинным хозяином усадьбы, либо его пособником, оказывающим помощь за вознаграждение.

Настя со вздохом захлопнула блокнот, убрала его в сумку и отправилась на первый этаж искать супругов Путилиных. Она уже беседовала с ними, но вопросы задавала в основном про Корягину и Павлову, теперь же ее интересовало совсем другое.

Муж и жена Путилины сидели в компьютерном зале и что-то искали в Интернете. Время было горячее, гостей много, и по залу метались Костя Еремеев и еще один компьютерный «мальчик» лет тридцати, оказывая помощь, показывая и подсказывая.

— Вы не могли бы ответить еще на несколько моих вопросов? — вежливо спросила Настя, подходя к Путилиным и снова вживаясь в роль социолога. — Меня интересует, устраивает ли пожилых людей такой молодой персонал в компьютерном зале или вам было бы комфортнее, если бы помощь вам оказывали люди постарше, более близкие вам по возрасту?

— Что вы, что вы, — дружно замахали руками Путилины, — нас все устраивает. Здесь работают очень милые молодые люди, и нас все устраивает, вот, например, Костенька…

Из первого разговора с ними Настя вынесла впечатление о них как о людях приятных, спокойных, с печатью не то печали, не то озабоченности. Путилин в прошлом был научным сотрудником лаборатории на химкомбинате, его жена — доцентом в филиале технологического института. Люди образованные, достаточно продвинутые, хорошо одетые, ухоженные, с грамотной интеллигентной речью. И что такие люди могли делать поздним вечером за гаражом в обществе Кости Еремеева? Может быть, Лена Белякова права и у них сложились какие-то глубоко личные отношения, в которых Костя имеет свой корыстный интерес? Но почему эти отношения нужно скрывать от всех? И чья это инициатива — скрываться, самих Путилиных или Костина?

А Путилины между тем наперебой расхваливали Костю, уж такой он услужливый, уж такой добрый, такой внимательный, и у него такое горе, очень его жалко. Глаза их потеплели, лица смягчились. Нет, определенно, между ними и Костей что-то есть. Надо бы выяснить, какие у Путилиных есть наследники, может быть, и вправду Костик нацелился в будущем на их имущество.

— Простите, я хотела бы спросить: у вас есть дети?

Путилины разом помрачнели и долго молчали. Потом Путилина сказала:

— У нас есть сын, но мы, к сожалению, утратили с ним связь. Не знаем, ни где он, ни что с ним. У него какие-то сложности по бизнесу, ему пришлось уехать куда-то далеко, и он нам не звонит.

— То есть он скрывается? — уточнила Настя.

— Нам не хотелось бы так думать, наш мальчик очень хороший и порядочный человек, но выглядит это именно так… к сожалению… Мы даже не знаем, жив ли он. Это наш крест, это наша боль. Может быть, он в беде, может быть, ему нужна помощь. Мы ничего не знаем.

Понятно. Вопрос с наследством остается открытым, во всяком случае, пока нет точной информации о том, что сына Путилиных нет в живых.

— Вы извините, я не хотела вас расстраивать. Давайте вернемся к моим основным вопросам. Скажите, а вот с этим Костей вы не встречаетесь помимо компьютерного зала? Может быть, между вами сложились доверительные отношения и он приходит к вам в гости? Или вы к нему? Нет? Может быть, вы вместе куда-то ходите, например в кино, на концерты или просто погулять?

— Нет-нет, — быстро и твердо ответил Путилин, — никаких особых отношений у нас с ним нет, просто он очень милый и любезный молодой человек. И мы ему искренне сочувствуем в его горе.

И ни слова о том, что они шепотом общались за гаражом и даже передали Косте какой-то пакет. А ведь Настя видела это своими глазами. И ни слова о странностях в поведении Кости Еремеева. То ли он так хорошо притворяется, то ли он действительно ни при чем и все подозрения в его адрес беспочвенны. Ладно, для проверки Еремеева у Насти в плане стоит еще разговор с оперативниками и Аллой Ивановной.

Она позвонила Федулову, и тот в полном соответствии со своими заверениями оказался на этот раз доступен контакту.

— Да, я нашел вашу Аллу Ивановну и даже поговорил с ней. Она уверена, что никакой серьезной психопатологии у Еремеева нет, просто небольшой невроз, вызванный психотравмой. Он после трагедии стал сторониться незнакомых людей, тяжело вступает с ними в контакт, старается не разговаривать и не откровенничать. И никаких признаков наркомании она у Еремеева тоже не замечала.

Вот, интересно, если бы Настя сама ему не позвонила, когда он соизволил бы сообщить ей эту информацию? Нет, все-таки разговоры о том, что он всецело находится в ее распоряжении, это только одни пустые разговоры. Впрочем, грех жаловаться, он же сделал то, о чем Настя попросила, не забыл, а то, что сам не позвонил и ничего не сказал, можно простить. Настя поставила себя на место Федулова и поняла, что поступила бы точно так же, если бы какой-нибудь частный сыщик начал пытаться раскрывать преступление, которое ей самой раскрыть в свое время не удалось. Она бы делала то, о чем он просит, но ни за что не звонила бы ему сама, ждала бы, чтобы он первым проявил инициативу. Ему надо — пусть сам и звонит. «Детский сад», — с досадой произнесла она про себя.

— Мне хотелось бы поговорить с ней, — сказала Настя.

— Ради бога, она готова и ждет вашего звонка. Кстати, вы можете связаться с ней через компьютер, у нее в компе видеокамера. А у вас есть?

— Есть.

— Ну и отлично. Я всегда предпочитаю видеть собеседника, а вы?

— Я тоже. Спасибо, Дима. Диктуйте, я записываю. Дима, а что вы сказали Алле Ивановне? Как вы объяснили мой интерес к Косте?

— Ну, я сказал, что вы социолог из Москвы, собираете материал о пенсионерах и их психологических проблемах, а по поводу Еремеева я сказал, что он вам показался наркоманом. А что? Надо было как-то по-другому?

— Нет-нет, все в порядке, — поспешила успокоить его Настя. — Я свяжусь с ней и все спрошу сама. Еще раз спасибо.

Алла Ивановна Ярцева даже на экране компьютера выглядела ослепительно. Глядя на нее, Настя вспоминала слова Тамары и не могла не признать их правоту. Вытравленные до белизны, длинные, завитые в локоны волосы, тщательно раскрашенные глаза, пухлые губы покрыты помадой весьма интенсивного цвета, а цвет всего лица в целом явно улучшен при помощи тонального крема. В ушах — длинные висячие серьги, переливающиеся всеми цветами радуги. Глубокое декольте открывает пышную упругую грудь, украшенную яркой бижутерией. Как врач-психотерапевт выглядела ниже выреза, Настя не видела, но столь впечатляющая верхняя часть вполне позволяла угадывать мини-юбку и обтянутые донельзя бедра и ягодицы.

— Дмитрий Вадимович сказал, что вы интересуетесь Костей Еремеевым, — начала она с места в карьер. — Вам, наверное, уже наговорили про нас бог знает что.

— Ничего особенного, мне только сказали, что вы с ним много общались, поэтому я попросила узнать у вас…

Алла Ивановна досадливо сморщила аккуратный носик и понизила голос:

— Ну да, мы были любовниками. Мой муж ничего не знает, но от вас я скрывать не буду, потому что Дмитрий Вадимович все равно в курсе. Нас сблизило горе, у мужа я понимания не нашла, а Костя…

— Ну да, я понимаю, — сказала Настя. — Значит, никаких странностей в его поведении вы как специалист не усматривали?

— Ни малейших. Да, Костик чудной немного, он не такой, как все, но это проявления невроза. И потом, не забывайте, он с юности занимался компьютерами.

— И что? — не поняла Настя.

— Ну как — что? Компьютер его лучший и единственный друг, Костя с ним общается, разговаривает, лечит, грузит, перезагружает, придумывает для него начинку. Для таких, как Костя, люди просто не существуют в том понимании, к которому привыкли, например, вы или я. Для них существуют только железо и начинка. А навыка общения с людьми у них нет. Поэтому они, как правило, не гиганты речи. Есть, конечно, исключения, но Костя Еремеев — типичный компьютерный маньяк, не приспособленный к социальным контактам.

— Но ведь у него была семья, — заметила Настя. — Как же он мог иметь жену и ребенка, если не приспособлен к социальным контактам?

— О, да легко! — Лицо Аллы Ивановны оживилось, было видно, что она вступила в привычные воды своей профессии. — Человек, зацикленный на железе и начинках, может даже не заметить, как его схватят в цепкие лапки и дотащат до загса. А уж когда дело дойдет до ребенка, то его и спрашивать не будут, просто рожают — и все. Кстати, они порой даже беременность замечают только тогда, когда до родов остается месяца полтора-два. Такие, знаете, не от мира сего. Да что мы все о Косте? Дмитрий Вадимович сказал, что вас интересуют психологические проблемы гостей клуба. Не знаю, смогу ли я вам помочь, все-таки врачебная тайна…