Жизнь после жизни - Александра Маринина

А вот Сане Белякову такая мысль, похоже, вообще в голову не приходит, он считает, что окна мог разбить только злоумышленник, пробравшийся на территорию усадьбы снаружи, одним словом, кто-то чужой.

— Где же этот негодяй камни взял? — задумчиво спросила Настя. — Столько снегу кругом, булыжников днем с огнем не найдешь, они на улице под ногами не валяются.

Саня кинул взгляд на лежащие на подоконнике камни и улыбнулся.

— Я, кажется, знаю, откуда они. Такими же камнями выложена альпийская горка в нашем зимнем саду. Такими же или очень похожими.

— Проверим? — живо подхватилась Настя.

— А давайте! — тут же откликнулся Саня.

Они быстрым шагом направились в зимний сад, и Саня показал Насте альпийскую горку. Горка была небольшой, очень аккуратной, и отсутствие двух крупных камней сразу бросалось в глаза.

— Вот видите, я правильно угадал. — Беляков был очень доволен своей наблюдательностью. — Как в воду смотрел. Надо камни на место положить, а то вид у нашей горки какой-то ущербный.

Они отправились обратно в гостиную, Саня продолжил заниматься окнами, а Настя, как бы между прочим, толклась рядом и поддерживала легкую беседу. Чем больше она общалась с завхозом, тем больше он ей нравился своей открытостью, веселостью и какой-то позитивностью. Однако чем больше он ей нравился, тем меньше вызывал доверия. По законам жанра тот, кто вызывает наибольшее доверие, в конце концов оказывается жестоким убийцей. Почему этот чудесный веселый Саня, зять самого Бегорского, не может быть тем самым потомком Румянцевых, мнимым или настоящим? Или просто психом ненормальным? Или банальным подельником истинного злоумышленника? Да, он не бил стекла, хотя и это под большим вопросом, ведь ему позвонили, когда с момента происшествия уже прошло некоторое время, и кто знает, какое именно, может, двадцать минут, а может, и два часа, и он вполне мог успеть вернуться домой и ответить на звонок А если ему звонили на мобильный, так он вообще мог находиться в трех метрах от ворот усадьбы. Но у Сани есть доступ ко всем без исключения ключам, он и сам может войти куда угодно и в любое время, и ему не составило бы ни малейшего труда понаделать копий хоть по десять штук с каждого образца и снабдить этими копиями заинтересованное лицо. Чего не сделаешь за большие деньги-то! И про альпийскую горку он сообразил подозрительно быстро, как будто заранее знал. В общем, Беляковым тоже надо заняться. Если сосредоточиться на маньяке, то главным подозреваемым, конечно, является Костя Еремеев со своими странностями и неадекватными реакциями, а вот если вспомнить про версию о целенаправленном давлении на Бегорского, то тут лучше Сани Белякова никто не справится. Серьезные люди с психом связываться не будут, а вот такой, как Саня, уравновешенный, симпатичный, внушающий доверие, нуждающийся в деньгах, имеющий доступ во все помещения усадьбы, им очень даже подойдет.

О Лене Беляковой Тамара говорила, что та взяла от своих родителей все самое лучшее, а недостатки оставила за бортом. Например, Андрей Сергеевич — человек целеустремленный, с прекрасными мозгами, инициативный и энергичный, но резкий, даже грубоватый, совершенно не умеет договариваться, идти на компромиссы и уступать. Кроме того, он не считает нужным объяснять свои решения, просто ставит о них в известность, и это обижает людей. А Лена при всех тех же положительных качествах договариваться умеет, она умеет толково объяснить, чего хочет и как это можно устроить, она умеет слушать, вникать, становиться на сторону собеседника и понимать его. От матери, Веры Алексеевны, Лена взяла мягкость, безграничное терпение и выдержку, которых так не хватает самому Бегорскому.

Лена Константина Еремеева не любила и неприязнь свою даже не пыталась скрыть. Настя помнила, что на вопрос о том, кто в усадьбе знает о ее настоящем задании, Бегорский ответил: «Мои жены», то есть Лена должна быть не в курсе и считать ее социологом, поэтому к вопросам о Косте старалась подобраться как можно более незаметно.

— Он мне не нравится, — Лена виновато улыбнулась, но голос ее звучал при этом твердо. — Он двуличный какой-то.

— Почему вы так решили?

— Понимаете, папа собирал для работы в клубе команду единомышленников, и мама как кадровик очень следила за этой политикой, она с каждым, кто приходил устраиваться на работу, подолгу беседовала, чтобы здесь работали только те, кто разделяет папину точку зрения о том, что после выхода на пенсию у человека должен начинаться настоящий золотой век. Это значит, что она и с Костей долго разговаривала, и если она приняла решение его взять, значит, он ей понравился, произвел хорошее впечатление. А он на самом деле стариков не любит.

— Вы уверены? — спросила Настя, быстро записывая ее слова в блокнот.

— Конечно. Я бы не стала говорить, если бы не была уверена. Я это точно чувствую. Он позволяет себе и пренебрежительные высказывания, и очень жестокие шутки в их адрес. Но, заметьте, только в разговорах со мной. А с нашими гостями он белый и пушистый. То есть притворяется. А старики — они же как дети, они доверчивые, все принимают за чистую монету и Костю обожают. Особенно Путилины. Они вообще без него обходиться не могут.

Ага, вот и Путилины забрезжили на горизонте. Интересно, что их связывает с Еремеевым?

— Путилины? — Настя сделала вид, что впервые слышит о них. — Кто это?

— Члены нашего клуба. Костя постоянно вокруг них вьется. И они его все время подзывают: «Костя, наладь нам, Костя, покажи, Костя, у нас не включается, у нас не выключается, у нас вирус, у нас не получается», и так далее.

— Ну и что? — удивилась Настя. — Разве это свидетельствует о чем-то плохом? Наоборот же, хорошо, что у них не получается, но они не бросают заниматься компьютером, продолжают, проявляют настойчивость.

— Наверное, хорошо, — задумчиво кивнула Лена. — Но я, знаете, что заметила? По поводу этих Путилиных Костя никогда не позволяет себе никаких сомнительных высказываний. О ком угодно, только не о них. Похоже, он метит куда-то.

— Куда именно? — не поняла Настя.

— Например, в наследники, — усмехнулась молодая женщина. — Путилины — люди небедные, деньги у них есть, вот Костя и подмазывается к ним. Уж не знаю, на что он там рассчитывает, на наследство или просто на вспомоществование, но это очень заметно и очень противно. Не удивлюсь, если узнаю, что они ему уже сейчас подкидывают деньжат.

«Или деньжат, или какие-то загадочные пакеты», — мысленно дополнила Настя.

А что, если конструкция чуть более сложная? Кто-то из супругов Путилиных — потомок Румянцевых, а Костя — их сообщник? Вопросов все больше, а ответов все меньше.

Напоследок Настя спросила у Лены о гостях, проживающих на втором этаже главного дома, в гостиничных номерах. Оказалось, что все трое — два друга и дама-профессор — заехали в усадьбу уже после Нового года, стало быть, к разбитому зеркалу и разбросанным волосам отношения иметь не могли. Ну и ладно, больному легче, значит, остаются охранники, Еремеев, эмигрант Полосухин и завхоз Беляков.

— Заходите, — донесся из-за двери голос Тамары, — не заперто.

Настя вошла в апартаменты Тамары и огляделась. Хозяйки не было видно.

— Идите сюда, — раздалось откуда-то справа, — я здесь, в мастерской.

В этой комнате Настя еще не была, до этого Тамара принимала ее в гостиной. Дверь направо из прихожей была распахнута настежь. Тамара стояла перед мольбертом и писала акварелью. Комната была на удивление светлой, угловой, с четырьмя окнами, выходящими на юг и на восток.

— Вы еще и рисуете?! — не сдержала восхищения Настя. — Можно посмотреть?

— Да ради бога.

Тамара отступила назад и полюбовалась на свою работу. Настя подошла ближе, рассматривая незаконченный рисунок женщины в старинном платье и с замысловатой прической.

— Красиво, — сказала она искренне.

— Спасибо, рада, что вам нравится. Это эскиз к новому спектаклю, который мы будем ставить.

— А шить тоже вы будете?

— Конечно.

— Просто удивительно, вы и шьете, и рисуете…

Настя оглянулась и заметила на стенах вышивки в рамках.

— …и вышиваете. Как вас на все хватает?

Тамара посмотрела на нее с удивлением и недоверием.

— Ну а как же, Настенька, нельзя жить только профессией. Вы сами разве ничего не делаете такого, что выходило бы за рамки вашей работы?

— Нет, — призналась Настя со смехом, — я только пользовалась иностранными языками, переводила за деньги во время отпусков, да и то уже много лет этого не делаю.

— Почему?

— Потому что переводчиков и без меня достаточно, сейчас знание языков — не проблема, не то что в начале девяностых.

— Ну а шить? — продолжала допытываться Тамара. — Вышивать? Вязать? Готовить? Вы хоть что-нибудь делаете для собственного удовольствия?