Кавалькада - Уолтер Саттертуэйт

— Могу подкинуть вам еще одно имя. Англичанин по фамилии Хаусхолд. Отставной полковник, во всяком случае, как он сам говорит. За несколько дней до происшествия в Тиргартене он болтал, что Гитлера необходимо убить. И живет он здесь, в Мюнхене.

— А, ja. Эта проститутка, Грета Мангейм, она о нем рассказывать.

— Вы ее разыскали?

Сержант снова хмыкнул.

— Мы же есть полицейские, господин Бомон.

— Вы говорили с кузеном по поводу Хаусхолда?

— Ja. Ханс, он с ним говорить. Хаусхолд быть в Мюнхене, когда в Гитлер стрелять в Тиргартен.

— Свидетели есть?

— Ja.

— Мне надо потолковать с Хансом.

— Он сегодня выходной. Наверно, сидит сейчас дома.

— Ладно, спасибо, — сказал я. — Вы что-нибудь нашли, кроме сейфа?

— Нет.

Интересно, правду он говорит или врет?

— А вы? — спросил он. — Вы что-нибудь еще нарыть?

— Не-а, — сказал я. На этом мы с ним распрощались, я вернулся к дежурному и назвал ему номер телефона, который дал мне Розенберг.

Когда телефон зазвонил, я вошел в будку и сиял трубку.

— Ja? — сказал стариковский голос.

— Вы говорите по-английски?

— Ага. — Тон был насмешливым. — Видите ли, все зависит от того, с кем я разговариваю.

— Можно поговорить с Сарой Коэн?

— Да, можно. Если бы Сара была здесь, вы, конечно, могли бы с ней поговорить. Только я очень сомневаюсь, что она сможет вам ответить. Видите ли, Сара не знает ни слова по-английски. — Голос все еще забавлялся. Я тоже, правда, не настолько.

— Мисс Коэн будет завтра дома?

— А кто, смею спросить, вы такой?

— Я сыщик, пинкертон. Из Лондона.

— Сыщик-пинкертон из самого Лондона. Надо же. И вы проделали такой большой путь, только чтобы поговорить с Сарой?

— Нет. Я расследую одно дело. Мисс Сара никак в нем не замешана. Я всего лишь хочу кое о чем ее спросить.

— И как же вас зовут?

— Фил Бомон.

— У вас совсем не английский акцент, господин Бомон.

— Я американец.

— А говорите — сыщик-пинкертон. Из Лондона.

— Ну да.

— Забавно. И много вас таких, господин Бомон?

— Нет. Я единственный в своем роде.

Я услышал, как в трубке хихикнули.

— Наверно, и такое бывает. Ладно, договорились. Приходите завтра утром, скажем, часиков в десять.

— В десять часов. Прекрасно.

— Адрес знаете?

— Да.

— Тогда в десять, — сказал обладатель голоса и повесил трубку.

Я позвонил еще по одному номеру — кузену Биберкопфа. Он оказался дома. Я спросил, не могли бы мы с ним встретиться. Через час, сказал он и объяснил, как добраться до места встречи.

Вернувшись в гостиницу «Байеришер Хоф», я зашел в переполненный бар и увидел, что мисс Тернер с фон Динезеном сидят за маленьким столиком в углу. Шел шестой час, и двадцать или тридцать красномордых деляг ублажались пивом из кружек размером с нефтяные цистерны.

Мисс Тернер и фон Динезен наклонились друг к другу. Когда я подошел поближе, фон Динезен заметил меня, улыбнулся и поднялся со своего стула с изящной легкостью спортсмена. Мисс Тернер повернулась к нам, моргнула из-под стекол очков и смущенно улыбнулась.

— Пожалуйста, — пригласил фон Динезен, — вы должны выпить с нами шампанского.

Я сел, фон Динезен последовал моему примеру. На столе стояла бутылка «Дом Периньона» и три высоких бокала. Бокалы перед мисс Тернер и фон Динезеном были наполовину наполнены. Третий был пустой. Фон Динезен наполнил его, долил шампанского в другие два бокала, поставил бутылку и пододвинул третий бокал ко мне.

И поднял свой.

— За моих любимых агентов-пинкертонов!

Мы с мисс Тернер тоже подняли бокалы. Я попробовал шампанское.

— Я позволил себе, — сказал фон Динезен, — пригласить мисс Тернер на ужин. Если угодно, можете к нам присоединиться.

Я взглянул на мисс Тернер. Она смотрела вниз и мелкими глотками пила шампанское. Она не уговаривала составить им компанию, но и не отговаривала.

— Благодарю, — сказал я. — Но у меня дела.

Мисс Тернер подняла глаза.

— Вам нужна моя помощь? — Особого желания мне помогать в ее голосе не чувствовалось, впрочем, досады тоже.

— Нет, спасибо, — сказал я. — Сам справлюсь. А вы идите, желаю хорошо провести время. — Я достал часы. Мне пора было уходить.

— Я вернусь пораньше, — сказала она.

— Прекрасно. Спасибо.

— Знаете, — сказал фон Динезен, — завтра господин Гитлер выступает с речью в «Бюргербройкеллере»?

— Да. Мы с ним там увидимся.

— Замечательно. Я тоже буду.

— Чудесно. — Я отпил еще глоток из бокала, поставил его на стол. И, обращаясь к фон Динезену, сказал:

— Мне пора. Благодарю за шампанское.

Он не стал настаивать, чтобы я допил то, что оставалось в бокале. Только кивнул и улыбнулся.

Потом я обратился к мисс Тернер:

— Если вернетесь вовремя, подождите меня, я буду в десять.

Мисс Тернер тоже не стала настаивать.

— Подожду, — проговорила она.

Фон Динезен улыбнулся.

— Я еще раз заверяю, мисс Тернер закончит вовремя.

И я еще раз задумался, не играет ли со мной фон Динезен, выражаясь двусмысленно. Но в его улыбке не ощущалось ни малейшей иронии.

Впрочем, это могло означать и то, что он все же развлекается, но не хочет, чтобы я об этом догадался.

Я встал, улыбнулся фон Динезену, мисс Тернер, повернулся и прошел мимо красномордых деляг к выходу.

Наше положение меня нисколько не утешало. Громилы в бушлатах вполне могли нас разыскивать. Кроме того, я не доверял фон Динезену.

Впрочем, скорее всего фон Динезен не посмеет навредить мисс Тернер, ведь он понимает: я знаю, что она с ним. А пока она с ним, громилы в бушлатах, вероятнее всего, будут держаться в стороне.

Потом, я еще раз, в Мюнхене, просил мисс Тернер разузнать у него как можно больше. Она взрослая и к тому же опытный агент. Да и пистолет у нее имеется.

Я говорил себе все это, но наше положение тем не менее мне не нравилось.

Но ведь она взрослая и опытная…

«Все, хватит», — сказал я себе и направился к выходу из гостиницы.

Глава двадцать восьмая

Ханс Мюллер ютился в первом этаже тесного многоквартирного дома в Швабинге, к северу от центра города. Дорога туда заняла больше времени, чем я рассчитывал, — вероятно, потому, что таксист дважды провез меня вокруг города, прежде чем высадить в нужном месте. Я не дал ему на чай, однако это вряд ли можно было считать победой.

Парадная дверь дома оказалась открытой. Я вошел в узкий коридор, пропахший кислой капустой. Над входом висела единственная голая лампочка, а две другие болтались на крученом черном проводе над лестничной площадкой. Под ногами лежал желтый истоптанный линолеум, его края у деревянных стен загибались вверх, словно это был гигантский жухлый лист.

Я отыскал дверь Мюллера и постучал.

Через несколько мгновений она открылась. Мюллер чем-то походил на сержанта Биберкопфа, но лишь самую малость. Розовощекий, светловолосый и моложе кузена: на вид ему было лет двадцать пять. Кроме того, он был похудее и пониже ростом, да и волосы подстрижены не так коротко. На нем были тяжелые черные ботинки, шерстяная клетчатая рубашка и серый комбинезон, весь в машинном масле. Мюллер вытирал руки полотенцем.

— Господин Бомон?

— Да. Офицер Мюллер?

Он ухмыльнулся и протянул мне руку. Я пожал ее.

— Я чище, чем на меня смотреть, — сказал он. Его английский оказался лучше, чем обещал Биберкопф. — Я чинить свой мотоцикл раньше. Но я вымыть руки. — Он поднял ладони вверх в доказательство.

— Какой модели мотоцикл? — поинтересовался я.

— «Мегола». Знакома эта марка?

— Нет.

— Его делать здесь, в Мюнхен. Хотите взглянуть?

Ему очень хотелось, чтобы я взглянул. Судя по его нетерпению, он явно готов был показать его чуть ли не всему свету.

— Непременно, — сказал я.

Еще одна ухмылка, на этот раз довольная.

— Пойдемте, я вам показывать.

Мюллер захлопнул дверь и повел меня через коридор и парадную дверь на улицу. Мы спустились по лестнице, обошли дом и оказались в маленьком переулке.

— Вы разбираться в мотоциклах? — спросил он.

— Немного. Хотя не ездил давненько.

— А какая у вас была машина?

— «Циклон».

Он повернулся ко мне.

— Да? Правда? От компании Йорнса?

— Да.

— Великолепная машина. Глаз не отвести. Сорок пять лошадиная сила, точно? Наверно, очень-очень быстрая.

Я подумал, что английский он наверняка выучил по мотоциклетным журналам.

— Иногда даже слишком, — заметил я. — Думаю, сесть на нее сегодня я бы не рискнул.

Мы подошли к деревянному сараю в конце переулка. Дверь, чуть пошире обычной двери, была заперта на висячий замок. Мюллер полез в карман.