Кемаль Ататюрк - Александр Жевахов

Презентация Кемаля облегчалась пассивным характером интервью. В ней недостает искренности, порой она граничит даже с малодушием. Стремясь добиться нужного эффекта, Кемаль временами несколько лукавит, особенно когда говорит о роли юнионистов или заявляет о возможности организовать свободные выборы в Анатолии.

Свободные выборы осенью 1919 года — это игра воображения. Как они могли проходить в Анатолии, лишенной традиции выборов, где 90 процентов населения было неграмотным, в условиях иностранной оккупации? Как писал английский капитан Хадкинсон, выборы на самом деле были «позорными», «грубой шуткой», с урнами, плетенными из тонких прутьев, в условиях давления на малые народы и немусульман.

Сам военный министр, «ассоциированный член» Комитета прёдставителей, телеграфирует Кемалю, сообщая, что немусульмане не голосовали, что члены политических партий заняли «сдержанную и выжидательную» позицию и что ходят слухи о многочисленных нарушениях. Ответ Кемаля в который раз достоин бывалого политика: он не оспаривает открыто утверждения Кючюк Джемаля, но заявляет, что было бы ошибкой считать, будто члены политических партий не голосовали, просто они не добились никакого успеха. По другим пунктам заявления министра он хранит молчание. И в самом деле, за исключением евреев, немусульманская часть населения не голосовала; кроме того, сторонники «Либеральной Антанты» отказались принимать участие в выборах. В Стамбуле число голосовавших составило только 12 процентов.

Нелегко было правительству превозносить перед союзниками качество этих выборов! Чтобы улучшить впечатление, Блистательная Порта решает отправить в Анатолию миссию, которой поручено проверить нарушения на выборах.

Бесполезно, утверждает Кемаль, но великий визирь настаивает и направляет в Сивас знаменитого генерала Февзи. Февзи, которому уже исполнилось пятьдесят, был скромен, несмотря на блестящую военную карьеру, что привела его на вершину иерархической лестницы — он стал начальником Генерального штаба. Кемаль и Февзи хорошо знакомы, так как сражались вместе при Дарданеллах и в группе армий «Йылдырым». Февзи прибывает в Сивас 19 ноября в разъяренном состоянии: бандиты — он считает, что это националисты, — напали на него по дороге. Кемаль утверждает, что это не националисты, и снова оспаривает обоснованность миссии Февзи: она создает впечатление, будто между Стамбулом и националистами нет согласия. Что касается выборов, то они проводились в соответствии с законом, осмеливается утверждать Кемаль. Вместе с тем Кемаль признает, что «невежество населения вынудило назначать членов избирательной коллегии[28] и что по его требованию были привлечены ходжи[29], чтобы способствовать избранию кандидатов, соответствующих интересам страны и нации». Симпатизировал ли Февзи, подавший в отставку из Генерального штаба в знак протеста против оккупации Измира, националистическим настроениям Кемаля? Очевидно, да, так как по возвращении в Стамбул он выразил удовлетворение условиями, в которых проходила его миссия. Выборы избирательной коллегии завершились в начале ноября.

Глава двенадцатая

ИНТЕРМЕЦЦО

Националисты выиграли выборы. Но какие именно националисты? Те, для кого национализм служит для укрепления власти султана-халифа, или те, кто в Сивасе вынашивал планы республики, о которой говорил английский военный комендант Робек?

Период с момента окончания выборов в начале ноября 1919 года до сессии османского парламента 12 января 1920 года был весьма любопытным. В столице, как прежде, царили политические интриги и всевозможные сплетни. Казалось, вернулись добрые старые времена накануне выступления младотурок. Возвращение принца Сабахеддина, почти постоянно находившегося в изгнании, было символичным. Ферит-паша жаждал снова вернуться к власти; практически открыто он вступил в переговоры с курдами и пообещал им независимый Курдистан при условии, что они разгромят националистов Сиваса.

Еще до того, как приступили к действию курды, Кемаль и его сторонники столкнулись с выступлениями других соотечественников. На западе, в районе Коньи, центра консерватизма, поднялись голоса против сил националистов, называвшие их «заурядным вариантом „Единения и прогресса“, кто нападает на дома, принадлежащие образованным, состоятельным и уважаемым людям». Скорее англичане, чем националисты, спровоцировали мятежи в Бозкыре и Конье; Рефет, прибывший из Сиваса, поспешил усмирить их.

На северо-западе Анатолии, в районе Бурсы и Баликесира, сложилась еще более серьезная ситуация. Против националистов выступил Ахмет Анзавур, черкес, бывший жандармский полковник, прибывший из царской России. Черкесам из России османское правительство предоставило земли и налоговые льготы, черкесов-мужчин всегда ценили за отвагу, а женщин — за красоту. Ахмет Анзавур, как и большинство его соотечественников, не хотел иметь ничего общего с «Единением и прогрессом» и ожидал «приказа священного халифа». Грубоватый, невежественный Анзавур, по мнению англичан, «способный объединять», поднимает знамя антинационализма с благословения Ферит-паши. Против него выступает Этхем, другой черкес, с которым они ведут игру в «кошки-мышки». Но Анзавур будет вынужден прекратить выступления, когда правительство Стамбула по требованию Кемаля решит отправить жандармерию на его усмирение.

В это время Кемаль напряженно работает. Он осознает, что его сила может стать его слабостью. Султан и Блистательная Порта убеждают депутатов и других подданных, что их националистические убеждения так же сильны, как и уважение конституции — разве не они организовали законные выборы? Положение Кемаля становится шатким. Выборы могли бы стать началом его конца, объединение в Амасьи — заблуждением, а победа националистов на выборах — пирровой победой.

Нет, избрание палаты депутатов — еще не конец сражения; нет, депутаты не должны поддаваться улыбкам султана и Блистательной Порты: таковы убеждения Кемаля, которые он пытается передать своим соратникам, членам Комитета представителей и командующим армейскими корпусами, которых он собрал 16 ноября в Сивасе. Кемаль уже думает о «Национальном собрании», которое превратится в «Учредительное собрание», чтобы присвоить себе исполнительную власть. Радикально настроенный Кемаль считает, что «палата депутатов не должна собираться в Стамбуле, оккупированном англичанами, и что она не сможет добиться цели, преследуемой нацией».

К концу заседаний, 29 ноября, вопреки всем ожиданиям, Кемаль уступает: он должен был сделать выбор между собственными амбициями и реальностью. Карабекир, Фуад, особенно Рауф были за Стамбул. «Я понял, что большинство депутатов соберутся в Стамбуле, — заявил Кемаль. — У нас нет возможности заставить их собраться вне столицы».