Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

волосы, ее походку, ее фигуру – теперь она предусмотрительно носила гораздо более скромные и неприметные платья и не вплетала в волосы различные позвякивающие украшения, но перепутать ее с кем-либо было решительно невозможно.

Несколько долгих мгновений Вивьен лишь смотрел на нее, не сразу поняв, что забывает дышать. Лишь когда легкие начали гореть от нехватки воздуха, он шумно вздохнул и уже сделал шаг к Элизе, но тут же замер, как вкопанный. Мир, до этого бывший нечеткой картиной вокруг нее, приобрел свои страшные очертания и показал Вивьену Колеру, что опасения его были не напрасны.

Элиза шла не в одиночестве. Рядом с ней был мужчина. Высокий, худощавого телосложения с каштановыми прямыми волосами, неряшливо прикрывавшими шею. Между ним и Элизой явно шел оживленный разговор, она улыбалась. Уже в следующий миг она звонко рассмеялась какой-то его шутке, и мужчина внезапно протянул руку и приобнял ее.

Вивьен резко выдохнул, почувствовав, как кровь отливает от лица.

Первой его мыслью было ринуться вперед и отогнать наглеца от этой женщины. Его женщины.

Казалось, мужчина почувствовал на себе разъяренный взгляд приревновавшего инквизитора и обернулся. На миг их глаза встретились. Пусть их разделяло приличное расстояние, Вивьен не увидел, а, скорее, почувствовал, что именно было во взгляде этого незнакомца.

«Она же счастлива тут, со мной. Ты пришел снова все разрушить?» – казалось, спрашивал Вивьена спутник Элизы. Вивьен чувствовал, как внутри него начинает клокотать злость, бросил взгляд на Элизу, легко идущую рядом с этим проходимцем… и отступил, скрывшись за углом постоялого двора.

Сердце бешено колотилось. Все его существо тянуло Вивьена снова выглянуть из-за угла.

«Элиза!» – требовательный, почти отчаянный выкрик рвался из груди, но Вивьен Колер не произносил ни звука. Беспорядочные мысли – одна другой больнее – непрестанно сменялись у него в голове, пока он стоял, прячась за стеной и сжимая букет полевых цветов в руке с такой силой, что тонкие стебельки сминались и ломались. Наконец, он заставил себя вновь выглянуть из-за угла.

Элиза и ее спутник почти скрылись из виду. Мужчина продолжал обнимать ее на ходу, и она не выказывала никакого сопротивления. Он больше не оборачивался, а она – похоже и не думала об этом.

«А чего ты ждал?» – печально усмехнулся Вивьен. – «Ты пригрозил ей арестом. Ты исчез на два месяца, даже больше. Ты никак не давал о себе знать. Чего ты ждал? Что она станет хранить тебе верность до конца дней и ждать твоего появления? С чего такая самонадеянность? Что бы заставило ее непрестанно ждать тебя?» – Мысль эта кольнула Вивьена больнее всего. Он опустил голову, позволяя ей развиться. – «Да и что ты мог ей дать, глупец? Разве ты не понимаешь, что ваша связь навсегда осталась бы тайной? Ты не мог признать детей, которых Элиза могла бы родить! Ты не мог взять ее в жены. Ты даже не смог уберечь ее сестру от костра инквизиции – о чем вообще можно тут говорить! Ты ничего не мог даровать ей, кроме своих чувств, а чего ей стоили эти твои чувства? Она лишилась дома и последнего близкого человека».

Вивьен ощутил, как все его мечтания, смелые желания и надежды уступают место смиренной и серой пустоте. Он лениво бросил букет полевых цветов прямо посреди улицы и понуро побрел в сторону конюшни.

«Здесь», – продолжал думать он, – «у нее есть возможность начать новую жизнь. Выйти замуж за этого мужчину, жить без оглядки на меня и на инквизицию. Этот мужчина, кем бы он ни был, заботится о ней, это было видно по одному тому, как он к ней прикасался. И он может дать ей гораздо больше, чем когда бы то ни было смогу я. Она заслуживает нормальной жизни. Спокойной и мирной, а не той, которая была бы у нее при тайной связи со мной. И если я действительно хочу для нее лучшего, я не имею права вносить смуту в ее мысли и чувства. Я не должен более подвергать ее опасности и утягивать с собой».

Где-то в глубине души ворочалась чернильная злоба, но Вивьен, как мог, старался нещадно давить ее.

«А ведь прошло всего два месяца». – Теперь срок не казался ему таким большим, и он с горечью осознавал его малость. – «И Элиза уже нашла, кем меня заменить. Сколько ушло у нее на то, чтобы забыть Гийома де’Кантелё? Два года? Что ж, видимо, ее любовь ко мне изначально не была такой сильной. Стало быть, и думать здесь больше не о чем».

Добравшись до конюшни, Вивьен забрал свою лошадь и решительно направился обратно в Руан.

***

Проводив Элизу до аптеки, Паскаль, опасливо поглядывая по сторонам, вернулся к постоялому двору. Показалось ему это или нет? В Кане действительно появился инквизитор? И он взаправду стоял возле постоялого двора с полевыми цветами?

Элиза упоминала, что была знакома с инквизитором, и Паскаль понимал, что это было непростое знакомство. Неужто у них действительно был роман? Но роман ведь завершился! Что же этот инквизитор делал здесь сегодня?

Паскаль осторожно обошел здание и замер, наткнувшись на букет полевых цветов. Его уже успели изрядно потоптать и помять, но он продолжал лежать здесь – цельный, сцепленный воедино из-за того, как сильно державший их мужчина сжимал стебельки, словно тисками вминая их друг в друга.

Бережно, словно боясь за сохранность некоего хрупкого сокровища, Паскаль поднял цветы и уставился на них отрешенно и рассеянно. Он поглядел по сторонам, пытаясь отыскать глазами человека в сутане, но не находил его. Зачем бы этот человек ни явился сюда, похоже, он ушел.

Паскаль хорошо помнил, как этот инквизитор смотрел на него – его суровый взгляд за мгновение почти прожег в нем дыру. Однако почти сразу он отступил и поспешил скрыться. Перед Паскалем встал серьезный вопрос: стоило ли рассказывать Элизе об этом странном визитере? Ведь она многое пережила! Так трудно было временами заставить ее радоваться – часто она пребывала в странном, отрешенном состоянии, делавшем из нее почти узницу, и Паскаль был уверен, что именно этот человек был тому причиной.

Нет, однозначно не стоило ей ничего сообщать.

Элиза едва начала оправляться от своей тоски – по крайней мере, Паскалю так казалось. Эта женщина была хороша собой, умна, загадочна и интересна, и в будущем он видел ее своей женой. Он был уверен, что, когда Элиза оправится от пережитых потрясений, она согласится на его предложение – она ведь должна была понимать,