Дикий кoт - Бeлла Мэттьюз

сегодня вечером, отдавая должное моим невероятным тетушкам и их прекрасному нижнему белью.

Легкий ритм отбивается на барабанах, прежде чем миниатюрная блондинка начинает напевать и открывает рот.

Святое. Дерьмо.

Этот голос.

В этот момент все проясняется.

Это Лайла Райан.

Та самая Лайла Райан, которая гастролирует по стране и звучит на всех радиостанциях и в каждом ролике Instagram. Это кузина Эверли.

Лайла поет в центре подиума, пока модели расхаживают туда-сюда в течение двадцати минут. Некоторые из них одеты в сексуальные пижамы. Маленькие ночнушки. Прозрачные халатики. Все виды бюстгальтеров и трусиков, которые я только мог себе представить.

Как только Лайла объявляет последнюю песню и выходит Кензи, я задерживаю свое чертово дыхание.

Она идет первой, одетая в винтажную черную футболку «Филадельфийских королей», завязанную узлом над животом, и черные трусы-бикини.

За ней идет Бринли в темно-зеленой майке без рукавов тренажерного зала «Крусибл». Из больших прорезей рукавов выглядывает ярко-розовый бюстгальтер, а когда она поворачивается, чтобы пройтись обратно, я не знаю, кто стонет громче — Арес или Каллен, потому что очень отличная задница моего физиотерапевта выставлена на всеобщее обозрение в изумрудно-зеленых стрингах.

Каллен не выглядит счастливым.

Это ему за то, что он меня мучил.

Говнюк.

Следом за Лайлой появляется Линди, и Истон застонал. На ней уменьшенная джерси «Революции» и темно-синие блестящие шортики. Определенно, она самая прикрытая из всей группы.

— Чувак. Остынь, — говорит ему Каллен. — На пляже она носит и не такое.

— Отъебись, Синклер.

Я сдерживаю смех, потому что даже отсюда видно, что Грейси идет следующей, а значит, Эверли — последняя. На Грейс розовые трусики и обтягивающая белая майка с надписью «Синклер» и цифрой тринадцать, написанной розовым глиттером на спине. Можно подумать, раз она выглядит так же, как Эверли, мне понравится видеть ее полуголой, но мне это не нравится. Еще до того, как Эверли ступает на сцену и приветствует свою кузину, проходя мимо нее, я чувствую ее.

Святой. Блять. Ад.

Ее золотистые волосы уложены в высокий конский хвост и ниспадают крупными локонами по спине. Эффектный макияж подчеркивает ее аквамариновые глаза, а пухлые губы накрашены вишнево-красным. И, черт побери, если они не сочетаются с крошечной обрезанной футболкой «Революции», в которую она одета. С короткими рукавами, она обрезана под грудью, так что я вижу низ ее сисек, которые подпрыгивают при каждом ее шаге на каблуках с красной подошвой. Спереди ее красные трусики выглядят как обычное кружево и шелк. Но когда она доходит до конца подиума, я стараюсь не издать ни звука. И это хорошо, потому что отец Эверли сидит через несколько мест от меня и делает достаточно замечаний для всех нас. Бедный парень.

Трусики едва прикрывают ее попку. Только самый верх покрыт маленькими красными оборками.

И ее крошечная футболка не пустая.

Нет. Эта футболка «Революции» — моя.

С моим именем и номером на ней.

Она надела мое имя.

— Ни хрена себе, брат. Кажется, на тебя только что заявили права, — Арес, блять, смеется рядом со мной.

И будь я проклят. Думаю, он прав.

Может, она и не хочет ходить на мои игры, но эта девчонка только что заявила всему гребаному миру, что она моя.

Я встаю, и Арес хватает меня за руку.

— Куда ты идешь?

— За тем, что принадлежит мне, — говорю я, а потом останавливаюсь перед Декланом Синклером. — Я влюблен в вашу дочь, сэр.

Деклан смотрит на меня так, будто я сошел с ума, и так оно и есть.

— Ты выглядишь лет на десять моложе меня, Кросс. Не называй меня, блять, сэром. Но вернись туда и скажи моим гребаным дочерям, чтобы они оделись, пока меня не хватил кондратий. И будь завтра на игре, а потом у меня дома на ужине.

Аннабель улыбается и кладет голову на плечо мужа, как будто я только что сделал ее счастливой, и это хорошо. Потому что Эверли, наверное, убьет меня за это.

ГЛАВА 18

Кэйрис и Хлоя открывают шампанское за кулисами, празднуя успешное шоу. Все прошло так, как мы планировали, и это так здорово. Грейси обнимает меня.

— Я так горжусь тобой, сестренка, — она сжимает меня так крепко, что я едва могу дышать. — Ты помогла сделать это. Мы прошлись в созданных тобою дизайнах. Ты сделала это.

— Я знаю. Я даже не могу в это поверить, — говорю ей, все еще удивляясь тому, что действительно создала часть сегодняшнего шоу.

— Пришло время, Эверли. Ты должна сделать это ради себя. У тебя уже есть первая линейка. И ты знаешь, что она готова. Ты работала над ней с выпускного класса.

Грейси хватает Линди, Кензи и Бринли, и мы все встаем в тот же самый круг, который создавали с тех пор, как вместе играли в футбол, будучи маленькими девочками.

— Мы уже говорили об этом, и, если ты действительно не хочешь использовать свой трастовый фонд, мы все тебя поддержим.

Мое сердце пропускает удар и смотрю на своих друзей на грани слез.

— Я люблю вас, ребята. И вы правы. Пришло время сделать это для себя. Я ценю ваше предложение поддержать меня, но у меня есть трастовый фонд, и я должна сделать это сама.

— Могу я работать на тебя? — Линди улыбается сквозь слезы. — Я буду заниматься маркетингом.

— Боже мой, Линди. Ты сумасшедшая. Но я люблю тебя, — обнимаю ее и смеюсь.

— Ты думаешь, я шучу…

— Вот дерьмо, — прерывает ее Бринн, и я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как в комнату входит Кросс, похожий на человека на задании. Истон не отстает, но я смотрю только на своего здоровяка. И это хорошо, потому что, прежде чем я успеваю сделать следующий вдох, он подхватывает меня, перекидывает через плечо и шлепает по заднице так сильно, что я даже могу кончить, вися на нем вот так.

— Опусти меня, Кросс. У тебя сотрясение мозга.

Он снова шлепает меня по заднице, и не может быть, чтобы у меня на заднице не было ярко-красного отпечатка руки в тон моим ярко-красным трусикам.

— Сотрясение мозга, детка. Я не умер. Где здесь комната с замком на чертовой двери? — рычит он, и я указываю ему на ванную, которой пользовались модели ранее.

— О боже, Кросс, — смеюсь я, когда его рука ласкает мою голую попку, и захлопываю за собой дверь, прежде чем он попытается понять, как ее запереть. Удовлетворившись этим, он проводит нас в комнату и усаживает