Пути и Двери - Ян Анатольевич Бадевский

было черное здание возле маяка. Видения могли начинаться игрой, прогулкой по улочкам Когтя или полетом над крышами домов. Кимтек часто летал во сне, ему нравились эти странные, наполненные мистикой путешествия. Светили луны, огни Верна отражались в черной глади залива, а мальчик свободно парил над корабельными мачтами, арками и дымоходами, залетал в переулки, проносился над мостовой и трогал шелестящие кроны деревьев.

В своих снах Кимтек часто покидал полуостров — его тянуло к неизведанным берегам и далеким странам. Вот только все вылазки завершались у черного здания. Неведомая сила разворачивала беглеца, прижимала к брусчатке и тянула в сторону моря — туда, где под покровом вечной тьмы дремало нечто страшное. И это страшное пыталось дотянуться до сознания мальчика, подчинить его своей непостижимой воле.

Кимтек просыпался в холодном поту.

Ночь затапливала зрачки мрачными тайнами, странными шорохами и эхом далеких голосов. Мальчик сидел, вслушиваясь в темноту, дрожал всем телом и боялся, что сердце выскочит из груди.

Дом спал.

Родители ничего не знали о страхах своего сына, хотя он и пытался однажды поговорить с отцом. Тот отмахнулся — дескать, всего лишь кошмары. Кимтек тоже так думал поначалу — в свои двенадцать он был рассудительным и спокойным пареньком. Вот только черное здание грезилось и другим детям. Мальчикам, как правило. Тем, кто встретил свое двенадцатилетие на Когте. А еще — Лиенне, его подруге детства. Они часто обсуждали маяк и другие странности, творящиеся на полуострове, убедившись, что разговор никто не подслушивает.

Кимтек очень долго сидел с открытыми глазами — боялся засыпать. Не хотел возвращаться на побережье, мечтал навсегда избавиться от шепота в своей голове, призывавшего прыгнуть в колодец. Голос настаивал, требовал. Говорил, что мальчику понравится. Близится твое время, говорил голос, ты обязан исполнить долг.

Смирись.

Когда усталость брала своё, Кимтек проваливался в беспробудное ничто, без сюжетов и смыслов. Утром его будили на завтрак. Голова с трудом соображала, хотелось спать. Мать пыталась выяснить, что происходит, всё ли в порядке. Кимтек давал односложные ответы, и от него быстро отставали. Дирк, старший брат, уже ходил под парусом, помогая отцу рыбачить. Парню было шестнадцать, он здорово раздался в плечах и обзавелся характерной походкой вразвалочку, присущей всем морякам Когтя. Изредка Кимтек ловил странные взгляды, которыми обменивались отец с братом. В этих взглядах сквозил целый набор чувств — грусть, недоступное Кимтеку понимание и… чувство вины. Особенно это проявлялось на лице брата. Причину Кимтек осознал значительно позже.

Всё утро он помогал маме убираться в доме. Разговаривали мало. Так было и в первый день лета, когда события начали ускоряться неожиданным для Кимтека образом. В полдень его отпустили заниматься своими делами, и Кимтек завалился спать. Он боялся черного здания, но в итоге сумел подремать и почувствовать некоторое облегчение. Чуть позже он предупредил маму, что отправляется к Лиенне, и покинул дом. Полуденная жара немного спала, в переулках дул легкий ветерок. Мальчик поднял голову и увидел, что на востоке громоздятся тучи. Значит, на Коготь обрушится шторм.

Очередной порыв ветра швырнул в лицо Кимтеку пригоршню пыли. Мальчик едва не поскользнулся на брусчатке. Остановился, чтобы протереть глаза. На зубах хрустел песок.

Лиенна жила двумя кварталами южнее, на внешней стороне полуострова. Коготь изгибался таким образом, что бухта Верна с заякоренными кораблями была надежно укрыта от волн. Стихия обрушивалась на южное побережье Когтя — туда, где местные жители возвели высокий каменный парапет. Легенды об этих местах ходили мрачные. Еще пару десятилетий назад к парапетам приплывал Кракен — хватал прохожих, утаскивал в глубину и там пожирал. Рыбаки не всегда возвращались домой — их утлые суденышки легко переворачивались и разбивались могучими щупальцами бога Срединного Моря. Южный берег сразу обрывался в бездну, так что Древний Создатель мог подобраться вплотную к скальным уступам. Так было раньше, но взрослые придумали Культ Кракена, договорились с божеством о мире, и с той поры Коготь стал безопасным.

Комната Лиенны располагалась на втором этаже старинного каменного дома, углы которого от постоянной сырости покрылись плесенью. Окна закрывались деревянными ставнями, а балясины на террасе были изъедены солью. Набережная извивалась сразу за домом, и, если свеситься за ограждение, можно было наблюдать за редкими прохожими, спешащими по своим делам. Еще дальше, до самого горизонта, простиралось море, а справа высился маяк. Дома соседей загораживали черное Святилище, но Кимтек знал, что оно на месте. Ждет своего часа…

— Быстрее заходи, — Лиенна втащила друга в дом и повела на второй этаж по узкой деревянной лестнице. — Меня чуть не заставили картопль чистить, не хочу попадаться на глаза.

Они прокрались в комнату девочки. Кимтек притворил дверь, стараясь не скрипеть.

Лиенна была младше его на год, но казалась более хитрой и рассудительной. Девочка выглядела типичной южанкой — смуглой, черноволосой и довольно симпатичной. Мать Лиенны хозяйничала в собственной пекарне на первом этаже, а отец, как поговаривали, был иерофантом. Доказать это наверняка не представлялось возможным — адепты Культа прятали свои лица под масками и не признавались никому в тайной связи с Создателем Всего Сущего. Но шила в мешке не утаишь. К дому иерофанта всегда пристроена крипта, а в неприметных нишах Кимтек находил фигурки спрутов и аквамариновые украшения.

— Плохо выглядишь, — Лиенна критически осмотрела друга. — Не спишь по ночам?

Кимтек вздохнул.

Он много раз обсуждал с подругой свои кошмары — это был единственный человек на полуострове, которому следовало доверять. Родители с недавних пор вызывали у Кимтека смутные опасения. Папа с мамой что-то скрывали.

Девочка внимательно посмотрела на друга. И сделала неожиданное заявление:

— Хочешь знать правду о Святилище Глубины?

Еще бы он не хотел.

Все старейшие семьи полуострова что-то скрывали от властей Верна и даже от собственных детей. Наемники не пускали чужаков на Коготь. А тринадцатилетние парни исчезали осенью…

Кимтеку исполнится тринадцать в конце лета.

И он боялся.

— Кракен, — пояснила девочка. — Всё дело в нем.

— Твой отец, — догадался Кимтек. — Он правда иерофант?

Лиенна посмотрела в глаза своему приятелю.

И нехотя кивнула.

— Продолжай.

Они вышли на террасу и уселись на теплых каменных плитах. С моря дул свежий бриз, но порывы становились всё более резкими. Часть неба заволокло тучами.

— Взрослые поклоняются Кракену, — Лиенна перешла на шепот. — Уже давно, лет восемьдесят. Говорят, что Кракен — бывший Демиург, но папа считает это утверждение ересью. Он думает, что Кракен сотворил всё сущее, включая Демиургов, если они вообще есть.