Джулия. Сияние жизни - Ева Модиньяни

Джулия посмотрела на него с сомнением.

– Откуда у тебя такая уверенность? – спросила она.

– Я знаю это как врач и просто как человек с жизненным опытом. Кроме того, не буду скрывать, мне очень хочется, чтобы этот ребенок родился.

– Значит, если он не родится, вся ответственность ложится на меня? – напряженно выпрямилась Джулия. – Ко всем моим проблемам добавится еще и чувство вины перед ним и перед тобой. Радужная перспектива!

– Джулия, у тебя еще есть время на размышления, – сказал Гермес, глядя ей в глаза. – Окончательное решение должна принять ты одна. Каким бы оно ни было, я буду с тобой. – И, снимая халат, добавил: – Пойдем, я отвезу тебя домой.

В машине Джулия забилась в угол сиденья и сидела молча, погрузившись в свои мысли. В ней вдруг поднялось раздражение против Гермеса, такого безупречного, безгрешного, всегда правого – прямо ангела во плоти.

– Скажи, – с сарказмом спросила она, – ты хоть раз в жизни в чем-нибудь сомневался? Или ты всегда знаешь, как надо поступить?

– Пока ты рядом со мной – всегда, – спокойно ответил Гермес. – Ты придаешь мне сил и уверенности.

– Еще одна моральная нагрузка для меня!

Гермесу казалось, что он понимает состояние Джулии. Она хотела сама разобраться в себе, без посторонней помощи, потому и спряталась в доме деда. Неожиданная смерть отца усугубила ее депрессию. Сейчас для нее самое лучшее – отвлечься, сменить обстановку.

– На следующей неделе я лечу в Нью-Йорк, – сказал он. – На пятнадцать дней. Давно обещал провести консультации в Колумбийском университете, да все никак не мог вырваться. Поедем вместе?

– Я предпочла бы остаться дома, – искренне призналась Джулия и, увидев, как изменилось лицо Гермеса, спросила: – Тебя это расстроит?

– Очень. Но твое решение для меня закон, потому что я люблю тебя и очень боюсь потерять.

– Спасибо! – ответила Джулия и нежно коснулась его руки.

– Уверен, что к моему возвращению ты примешь решение. Самостоятельное и взвешенное. И надеюсь, – Гермес на секунду запнулся, – если я хоть что-то для тебя значу, наш ребенок появится на свет.

Глава 39

Серое неподвижное море терялось в нежной дымке, плавно переходя в небо. На берегу было безлюдно и тихо.

Лео сел на одну из перевернутых лодок и оглянулся: Джорджо, отстав от него не несколько шагов, лениво бросал в воду камешки.

Отец и сын провели вместе уже несколько дней, но как Лео ни старался вызвать Джорджо на откровенный разговор, мальчик упорно отмалчивался.

– Джорджо! – окликнул его Лео. – Чем бы ты хотел сегодня заняться?

Сын в ответ лишь скорчил гримасу, выражавшую бесконечную скуку.

Лео вынул из кармана ветровки пачку сигарет, закурил. Поймав жадный взгляд Джорджо, протянул ему пачку:

– Хочешь?

Джорджо недоверчиво взглянул на него, но, сообразив, что отец не шутит, подошел и взял сигарету. Лео сам начал курить еще в гимназии и, как курильщик со стажем, прекрасно понимал, насколько трудно перебороть эту вредную привычку. Ему, например, так и не удалось.

Джорджо зажег сигарету и жадно затянулся. У Лео сжалось сердце. Одно дело – курить самому, и совсем другое – смотреть, как на твоих глазах вдыхает в себя отраву сын-подросток. Наверное, впервые в жизни Лео было так трудно, как в эти дни, когда он остался наедине с Джорджо, таким чужим и таким далеким.

Маленький домик на Адриатике, куда он привез сына, принадлежал Лавинии, его нынешней подруге. В эту осеннюю пору здесь было безлюдно и тихо, и Лео надеялся, что уединенная жизнь на море, прогулки по пустынному пляжу благотворно повлияют на сына.

Лавинию он оставил в Милане, чтобы она не мешала «восстановительному процессу», который на первый взгляд показался ему совсем не сложным делом. Однако за три прошедших дня Лео не смог ничего добиться и уже начал сомневаться в своем педагогическом успехе.

– Если бы я хоть знал, что тебя привлекает в жизни… – задумчиво сказал Лео, глядя, как сын затягивается сигаретой.

– Мне хочется курить не только табак, а кое-что другое, – откровенно заявил Джорджо. – Это другое и привлекает меня в жизни больше всего.

Докурив сигарету до фильтра, он сел рядом с Лео на перевернутую днищем вверх лодку.

– Я отказываюсь тебя понимать, – со вздохом признался Лео.

– А ты попытайся! – как-то странно усмехнувшись, сказал Джорджо. – Давай купим гашиш и покурим с тобой вдвоем. Уверен, тебе понравится.

– Да будет тебе известно, у меня есть в этом деле опыт. Я знаю, и что такое марихуана, и что такое твой поганый чилим. Интереса ради я все это попробовал в жизни, но только не в твоем возрасте, а будучи уже взрослым человеком.

– И что же? Тебе не понравилось? – с интересом спросил Джорджо.

– Я предпочитаю женщин. Секс – занятие гораздо более интересное, потому что приносит реальную, живую радость. Это тебе не наркотический дурман. Раньше тебе ведь тоже девочки нравились, и они, помнится, за тобой бегали. Почему ты потерял к ним интерес?

– Ну их, – с напускным презрением ответил Джорджо. – От них никакого толку. Еще сопли вытирать не научились, а уже пытаются учить тебя уму-разуму.

– А может быть, им просто не нравятся парни, которые строят из себя идиотов, травятся зельем и выпендриваются перед ними, как индюки?

– Что-то ты загнул, папаша, – развязно заметил Джорджо.

– Загнул? Да нет, скажу тебе больше: девушкам не нравятся сосунки, которые пытаются выдавать себя за суперменов, а на деле оказываются последними слабаками.

– Что с тобой разговаривать! – Джорджо с досады поддел ногой окурок. – Я слабак, потому что, видите ли, курю зелье, а в вашем буржуазном представлении это страшная гадость.

– Ты слабак не потому, что куришь, – возразил Лео, – а потому что бросил учиться.

– Если хочешь знать, мне глубоко наплевать на латынь и греческий. Как, впрочем, и на грамматику с математикой.

– Твой дед, учитель де Бласко, был другого мнения, – напомнил Лео. – Он придавал большое значение образованию своих детей.

– И что в результате получилось? Тетя Изабелла – дура набитая, дядя Бенни тоже, хотя и корчит из себя умника, а мать вообще тронутая, совсем на своих романах свихнулась.

– Хорошего же ты мнения о родственниках, – с осуждением заметил Лео, в глубине души согласный с мнением сына. – Интересно, что ты обо мне думаешь?

– Ты такой же, как они, – заявил Джорджо. – Я не выбирал семью, в которой родиться. Вы между собой воюете, а мне что делать? Загнали меня в мышеловку, а теперь все чего-то требуете.

– Все, значит, хороши! – Слова сына задели Лео за живое. – Ты никого не пощадил.

– Почему никого? Думаю, мой прадедушка Убальдо был стоящий мужик. И бабушка Кармен была хорошая, я немного ее помню. – В его глазах появилась нежность, и он продолжал: – Она была ласковая и никогда не ругалась.