Рыцарский долг - Александр Трубников

С тревогой прислушиваясь к звукам, доносящимся со стороны генуэзского лагеря, где шли последние приготовления к бою, Робер, организовал быстрый смотр подчиненного ему отряда и распределил все наличные силы.

– Значит, так, – сказал он, уважительно глядя на арбалетчиков, рядом с которыми стоял, поглаживая приклад, киликиец. – Вас всего шестеро? Вон там, в скалах, отличное место для позиции. Распределитесь на дистанции не меньше трех-четырех локтей друг от друга, шапы свои пылью присыпьте, чтобы не блестели, и стреляйте прицельно, с умом. Не обращайте внимания на мечников и всадников, бейте только по стрелкам. Там, если верить де Барну, с ними отряд пизанцев, а эти стрел на ветер не бросают. Если мы не заставим их лежать, уткнувшись носами в землю, то они перещелкают нас, как утят в мерланском пруду. Жак! Возьми пару сержантов и десяток нукеров. Займете оборону у подножия скалы, на вершине скоса, да будьте начеку. Как только их командир догадается о том, что мы охотимся на стрелков, он обязательно направит на вашу позицию штурмовой отряд. Поддерживать мы вас не сможем, у самих работы будет невпроворот. Наемников из Генуи, хоть пеших, хоть конных, на голый рибодекин не возьмешь, тут придется поработать мечами на совесть. Так что постарайтесь справиться самостоятельно. Ну, слава богу, вот и гости пожаловали, а то я опасался, что придется долго ждать.

Арденнский рыцарь завершил свою речь и опустил на лицо полумаску, из-под которой немедленно высунулись рыжие усы. Жак посмотрел в ту сторону, куда Робер указывал пальцем, и сердце его заледенело от ужаса. Ему показалось, что на них надвигаются ожившие надгробные статуи Лионского собора, которых он так боялся в детстве, когда они с отцом приходили на мессу. Наемники, числом не менее ста человек, в черных сюрко и вороненых шлемах с высокими железными гребнями, по колено в тумане, медленно приближались разомкнутым пешим строем. Вслед за ними ровняли ряды всадники, в руках которых просматривались контуры арбалетов. Самым ужасным было то, что двигались они совершенно неслышно.

– Ну что же, пойдем мы со стрелками пизанцев спешивать, – мастер Григ забросил на плечо свое оружие и затрусил вверх по склону, туда, где, в точности выполняя распоряжение арденнского рыцаря, старательно замазывали глиной свои мокрые от росы шап-ле-феры арбалетчики.

Заняв позицию под прикрытием острых, словно зубы дракона, камней, Жак продолжал наблюдать, как генуэзцы, все так же безмолвно, приближались к линии обороны. Монголы и франки, спрятавшись за своим укреплением, не желая раньше времени продемонстрировать врагу свою малочисленность, тоже не подавали признаков жизни.

Вдруг откуда-то сверху раздалось ставшее уже привычным жужжание, и в сторону гарцующих всадников понеслись железные стрелы. Обстрел застал пизанцев врасплох, поэтому обещанное Григом спешивание прошло вполне успешно. Четверо, получив по смертельному удару, кто в голову, кто в грудь, сразу рухнули на землю, а остальные, не дожидаясь, пока засевшие наверху стрелки перезарядят арбалеты и повторят свое приглашение, посыпались вниз не многим медленнее, чем убитые.

Сразу же после этого в рядах наступавших мечников прошло перестроение. Идущий в пешем строю генуэзский командир быстро оценил обстановку и, как и предполагал Робер, отдал распоряжение, содержание которого не оставляло ни малейших сомнений. Рубящими движениями ладони, «от сих до сих», он выделил часть строя, ткнул пальцем, назначая старшего, и указал рукой в сторону скалы, где укрылись орденские арбалетчики. Беспрекословно подчиняясь приказу, два десятка мечников отделились от строя и, ускоряя шаг, бросились вверх по склону.

Краем глаза Жак отмечал, как генуэзцы, словно перестоявшееся тесто, что медленно и упорно лезет из горшка, наползли на линию обороны и начали, отбивая удары защитников, раздвигать рибодекины. Но вскоре ему стало не до того. Наблюдая за приближающейся шеренгой и впервые не ощущая рядом плеча Робера, он по-настоящему испугался. Однако взял себя в руки, отбросил страх и, заставив выстроиться сержантов и монголов, занял позицию в середине строя и бросился навстречу наемникам. Вблизи, насквозь промокшие, разгоряченные бегом, с паром, вырывающимся из-под полумасок – их изрядно вымотал подъем по длинному пологому склону, – генуэзцы уже не напоминали надгробия и не вызывали сверхъестественного ужаса. Теперь это были просто враги, состоящие из плоти, которая могла быть разрублена мечом, и крови, которая при этом непременно бы полилась из ран.

Жак еще раз оглядел свой отряд, принял боевую стойку и, подняв меч в среднюю позицию, сделал два пружинящих шага навстречу первому врагу. Генуэзец – длинный как жердь, с полуторным мечом-бастардом, сверкая глазами в прорезях полумаски, грамотно оценил обстановку и, сделав хороший – не слишком широкий; но в то же время и не слишком маленький замах, попытался нанести прямой рубящий удар в не защищенный щитом бок. Жак легко отклонился назад и, уходя от свистящего в дюйме от тела лезвия, обрушил свой, меч сверху вниз, стараясь попасть в просвет между кольчужным рукавом и пластинами перчатки. Прием, которому еще в Акре месяцами обучал их Сен-Жермен, доводя неофитов до полного изнеможения, сработал отлично. Меч генуэзца, а вместе с ним и крепко сжимающая рукоятку кисть упали на землю и покатились вниз по склону, а их бывший хозяин замер, наблюдая за тем, как из обрубка толчками фонтанирует кровь. Довершив дело милосердным колющим ударом снизу вверх, в подбородок, Жак не стал наблюдать за тем, как тело врага медленно заваливается назад. На каждого из них приходилось по два-три противника, поэтому наслаждаться плодами своего воинского искусства было пока рановато.

Жак сделал два коротких поворота головы вправо и влево. Бой рассыпался вдоль всего подножия скалы. Справа, где были монголы, сражение перешло в кулачную потасовку – там шевелилась каша из переплетенных размахивающих руками и дико орущих тел. Слева, там, где стояли сержанты, дела обстояли намного хуже. Их прижали к скале, и на каждого приходилось не меньше пятерых генуэзцев. Оценив, кто из товарищей прежде всего нуждается в его помощи, Жак приготовился к отражению следующей атаки. Теперь на него надвигалось сразу двое. Эти мечники оценили и его мастерский уход от удара, и то, как он в два замаха отправил на тот свет сильного противника, и решили не рисковать. Не приближаясь на дистанцию поражения, для начала они взяли его в клещи и заставили отступать. Сделав несколько шагов назад, Жак уперся в один из «драконьих зубов». Теперь, когда его спину надежно защищал торчащий из земли камень, он почувствовал себя в относительной безопасности и остановился, быстро переводя взгляд с одного противника на другого, чтобы не прозевать миг, когда первый из них попробует нанести удар.

Как и следовало ожидать, эти двое попробовали пробить его защиту отвлекающим маневром. Левый, со стороны щита, с диким криком ринулся вперед, а правый принял боевую стойку и ждал, когда Жак отвлечется и, совершив ошибку, откроется, дав возможность нанести удар. Но и такой прием был ему хорошо известен – италийскую школу боя на мечах братья-рыцари ордена изучали досконально. Приняв меч первого на щит, так чтобы клинок скользнул по поверхности и заставил атакующего потерять равновесие, Жак, без видимого перехода от защиты к нападению, сделал ложный прямой выпад в сторону правого, заставив того уйти в глухую защиту. Удар был нанесен в выверенной верхне-средней позиции, так что генуэзцу пришлось поднять край щита чуть выше уровня глаз. Пропав из поля зрения противника, Жак сделал нырок вперед и вправо, и, неожиданно оказавшись вплотную к противнику, изо всей силы вонзил ему меч прямо в бок. Не рассчитанные на мощный колющий удар, кольца изрядно поношенного доспеха, как того и следовало ожидать, лопнули, раздались, и остро отточенный клинок, войдя точно под нижнее ребро, глубоко погрузился в тело не успевшего опомниться врага.

Между тем начавшийся с рассветом дождь незаметно усилился, так что теперь на сражающихся падали уже не редкие отдельные капли. Обернувшись к оставшемуся противнику, Жак облегченно вздохнул. Глинистая земля под ногами раскисла и стала скользкой, словно укрытая льдом гладь пруда в Монтелье, так что потерявший равновесие генуэзец поскользнулся и упал на землю. К тому времени, когда Жак, вытянув меч из пробитого бока, перепрыгнул через поверженного врага, генуэзец едва успел подняться на ноги и выпрямиться. Не успевший встать в защитную стойку противник был для Жака целью не более сложной, чем учебный манекен. Нанеся два простых, но эффективных и, главное, отработанных до автоматизма удара, Жак, совершенно не интересуясь результатом, ринулся на подмогу братьям.

Во всем, что касалось пешего боя, сержанты ордена проходили подготовку наравне с рыцарями, и противнику пришлось несладко. Однако многократное численное превосходство не могло не сказаться на результате столкновения – рядом с тремя черными телами поверженных генуэзцев на черной от воды земле белел плащ убитого сержанта. Отвлекая на себя внимание, Жак заорал что было мочи и обрушил меч на незащищенные спины врагов. Оказавшись меж двумя опытными бойцами, генуэзцы не растерялись и, став спина к спине, в мгновение ока организовали круговую оборону. Пока Жак примеривался, как бы пробить стену из щитов и мечей, у него за спиной раздался громоподобный крик «Валить ублюдков!» и на врагов обрушилась знаменитая булава Недобитого Скальда.