Платный сыр в мышеловке - Валентина Андреева

— Кто звонил? — проканючила я, потирая больные ребра.

— На! Любуйся. Мне такое окончание номера неизвестно, — Наташка сунула телефон почти к моему носу.

— Иван Романович перестал играть в прятки! — обрадовалась я, забыв про боль. — О-о-очень интересно. Ну-ка, соединимся, узнаем, действительно ли он собирался прислать за нами машину. Либо обругает за недоверие, либо похвалит за бдительность.

Иван Романович сразу начал ругаться, только на другую тему — почему не отвечаем на звонки. Я сразу решила перевести разговор в нужное — деловое русло:

— Некогда было отвечать, собирались на встречу с тобой. Твой водитель вот-вот за нами прибудет.

В трубке послышалось то ли бульканье, то ли квохтанье. Кажется, Иван Романович закашлялся.

— Я… ско…ро буду! Ни…кому не… открывать, на звонки не… отвечать.

— Так ты же адреса не знаешь!

— Знаю, вы же мне при первой встрече паспорта предъявляли. Все, позвоню от подъезда.

— Придется ждать, — тоскливо посмотрев на ясное небо, украшенное звездочками тюлевой занавески, вздохнула Наташка. — А могли бы провести это время с пользой — например, скатать в больницу к Серегину. Пора выводить его на чистую воду. А оттуда целевым назначением в следственный изолятор. Валерка пришел в себя, переведен в общую палату. Состояние удовлетворительное. Как у основной части больных. Можешь мне поверить, не один год в этой системе проработала. Из удовлетворительного состояния некоторые быстренько переходят в разряд покойников. Оно удовлетворяет всех, кроме самих больных. Ну сама подумай, какая тут может быть уравниловка? Один еле с кровати сползает, другому койка вообще не нужна — носится, как молодой лось, пытаясь заигрывать с медсестрами.

С Тамаркой намного сложнее. Куда она делась со своим «удовлетворительным» состоянием, непонятно. Ни в одном московском стационаре ее нет. Может, в области? Или сведения в центральной справочной неточные?

Я прислушалась к самой себе, оценив свое состояние на три порядка выше удовлетворительного, и, глядя на подругу, постучала мобильником по лбу. Не очень сильно. Жест доброй воли, призванный подстегнуть Наташкину сообразительность. Она подстегнулась, но подруга выдала мне совсем не то, что я ожидала: оказывается, в мобильнике мозгов нет, в силу чего он продемонстрированным мной способом с другими абонентами меня ни за какие деньги не соединит. В данном случае мне предпочтительнее работать не головой, а руками. Ими легче кнопочки нажимать.

— Кто бы мог подумать! — коротко восхитилась я. И вернулась к жене Кириллова: — Неужели мы были правы? История с госпитализацией Тамары Васильевны — миф? Вот и разбери тут, кто из них — она или ее доченька — организовали «подметное письмо». Ничего, допросим Попова. С пристрастием. Именно он уверял, что Тамарку увезли на «скорой». Не прокатиться же. И кажется, пока нам не стоит тревожить Серегина. Да! Кстати… Я по какому поводу пыталась тебе достучаться мобильником: у тебя должен сохраниться номер телефона его сына. Ты же на днях с его помощью связывалась с Валерием Павловичем. До того, как он сам себя потерял в своем сознании. Надо позвонить сыну, сделать вид, что ты ничего не знаешь о происшествии в аэропорту, и разведать, удачно ли господин Серегин приземлился в заданном районе посадки после своего перелета. Подчеркиваю: я не имею в виду аэропортовский туалет. Вот только дождемся Попова.

— Ирка-а-а… Ума — палата! Реанимационная.

Очень непривычно было видеть участкового инспектора в штатском. Надо же! Невозможно отличить от простых нормальных граждан. Впрочем, не совсем нормальных. Иван Романович где-то основательно вывозил не совсем дешевые джинсы. Грязь, масляные пятна и два выдранных клока наводили на мысли о подработке участкового где-нибудь на выгрузке вагонов. В свободное от основной работы время.

У Наташки на этот счет имелось особое мнение.

— Ты что, в целях конспирации штанами с бомжом махнулся? — ужаснулась она.

— Машина сломалась, — коротко пояснил он. — Можно умыться?

— Всегда пожалста! Следуйте за мной.

Провожая Ивана Романовича в ванную, отзывчивая Наташка попутно предложила мне расстараться и одолжить «вываленному в грязи участковому» Димкину одежду. Я тут же перевела стрелки на шмотки Бориса. Не от жадности. Просто в Димкиных участковый совсем потеряется. Зачем ему джинсы, доходящие до подмышек? Заодно подруге следовало захватить телефонный номер сына Серегина. Все по пути.

— Да не надо мне ничего! — слабо возмутился из ванной Попов. — Рубашка с внешней стороны чистая, я ее снимал, а джинсы… До дома доеду — выкину.

— Ну да, — подмигнув, прошептала подруга, — дальше без штанов пойдет. Главное, незаметно в лифт залететь. Без посторонних.

Иван Романович покинул ванную довольно оперативно — за пару минут умылся, причесался, пришел в себя. И был очень удивлен нашим караулом у двери. Но не растерялся. Его насмешливое «благодарю за службу!» невольно заставило нас вытянуться по стойке смирно. В результате Наташка разозлилась и заявила Ивану, что терпеть не может, когда ею манипулируют.

— А какая у тебя машина? — поспешно влезла я. Еще не хватала конфликта между соратниками.

— Нормальная. Я вас, между прочим, чаем поил.

— Специально! — огрызнулась Наташка. — Чтобы было чем потом попрекать. Ир, поставь ему чайник. Или тебе кипяточку с собой в дорогу налить?

— Да я непривередливый, можно и здесь откушать. В общем, так: у меня плохие вести. Марина исчезла. Боюсь, что перестала доверять даже самой себе. Я объездил и обзвонил всех ее знакомых, никто ничего не знает. В Серпухове, куда я ее направил, она не появлялась. Мобильный телефон отключен. Теперь ваши новости. — Они больше ваши, — огрызнулась Наташка. — Вы позвонили Ирине с неопределившегося номера и сообщили, что за нами выслана машина, которая отвезет нас на встречу с вами. Мягко говоря, не совсем своим голосом.

— Это я уже слышал. Чушь собачья. Будем ждать. Может, еще позвонит. Кто-то упорно хочет выманить вас из дома. Интересно зачем? Ира, будь добра, протяни мне свой мобильник.

— Да ради бога! Это ж не ноги протянуть. Хочешь вычислить через своих, кто и откуда звонил? Я тебе по секрету наводку дам: звонил убийца отца Марины. И девушка сейчас у него. В сотый раз повторяю, теперь и для тебя лично: только ей были известны номера моих телефонов — домашнего и мобильного. Киллер эти номера из нее вытряхнул. Хочешь найти свою Марину… Лучше живой! Короче, отыщи изыскательские документы Кириллова Владимира Родионовича. Все они, вне сомнения, уместились на одном то-о-оненьком диске. В них отмечены места залегания кладов князей Радзивиллов, Емельяна Пугачева, Якова Брюса, ну, и до кучи еще тех исторических материальных ценностей, что захоронены в катакомбах рядом с деревнями Караваинка и Михайловка. Неизвестно, сохранены они во всех этих местах в первозданном состоянии или сгруппированы в одном отдельно взятом. Лично я придерживаюсь первого варианта. С другой стороны, нет смысла сделать открытие и не довести его до логического, так сказать, исчерпывающего конца. Исчерпал все ценные ресурсы в одном месте — переходи к поискам их залежей в другом. Но тащить на новое место двенадцать золотых апостолов…

— Иными словами, не фиг размениваться и шарахаться в разные стороны, — пояснила Наташка. — Кстати, а тебе известно, что отец Марины был вольным копателем?

— Не вижу в этом ничего зазорного. Марина обмолвилась, что раскопки он в основном вел в исторических архивах, Интернете, встречался с учеными. Отпуск тратил на проверку полученных сведений. Но Владимир Родионович не был помешан на цели материального обогащения, его увлекал процесс раскрытия тайн. Тамара Васильевна говорила — это увлечение у него с детства. Ирина, почему ты решила, что Марину похитил убийца?

Я отчаянно запротестовала: как раз о похищении ничего не говорила. Марина покатила в лапы киллера добровольно. Глупенькая, в отличие от меня, девушка. Он своим звонком перехватил ее с прямого пути к спасению, ведущему в благодатный город Серпухов. Ивану Романовичу следовало проводить девушку до места. Работа не волк, тот вольная «птица», пока на воле. Есть возможность в лес смотаться. Поди поймай. А работа как была незавершенной, так и останется. Что касается убийцы, его надо искать среди лиц, приближенных к семье Кирилловых и знающих о результатах его умственного и копательного труда.

— Тут еще один казус. — Глядя на меня, Наташка, поджав губы, неотрывно кивала головой, демонстрируя свое огорчение. — Некоторые уверяли, что мать Марины в тяжелом состоянии увезли в больницу на машине «скорой помощи». Прямо в реанимацию. И насмерть перепуганная Марина всю ночь со среды на четверг, да собственно, и весь четверг просидела в больнице. Не иначе как в коридоре, реанимация — закрытая зона. Интересно, чего она высиживала? А главное, в каком именно заведении? Поступление больной Кирилловой Тамары Васильевны в указанный мною период ни в одном стационарном лечебном заведении столицы не зарегистрировано!