НЕСКАЗАННОЕ - МАРИ ЮНГСТЕДТ

Казалось, Эмма находится в стеклянном звуконепроницаемом пузыре, отгороженная его стенками от внешнего мира. Как будто кто-то выдернул вилку из сети, остановив ход жизни, её бесконечную круговерть.

Она лежала на полу в маленькой гостиной Вивеки. Подруга куда-то уехала на выходные, и у Эммы появилась возможность побыть наедине с собой и подумать.

В квартире царили тишина и покой: ни радио, ни телевизора, ни музыки. Эмме хотелось полностью погрузиться в обволакивающую темноту.

В её теле зародилась новая жизнь. Маленький человечек, частичка её и Юхана, наполовину он, наполовину она. Она закрыла глаза и провела рукой по гладкой коже. Пока ещё ничего не заметно, но тело уже начинает подавать сигналы. Побаливала грудь, её стало подташнивать по утрам, как и в предыдущие беременности, безумно хотелось апельсинов. «Что же это за человечек внутри меня? — думала Эмма. — Девочка или мальчик? Сестрёнка или братишка?»

Круговыми движениями она гладила себя по животу — вниз, к матке, и снова вверх, к пупку, и ещё выше, к ноющим соскам. Малыш уже заявлял о своём существовании, уже получал питание через пуповину и рос с каждым днём. По её подсчётам выходило, что она на восьмой неделе. На какой стадии развития сейчас находится плод? Они с Улле тщательно следили за развитием Сары и Филипа. Он читал ей вслух, что происходит с плодом на каждой неделе. Они так радовались…

А теперь всё по-другому. В выходные ей пришлось принять решение, оставлять или нет. Она дала Улле обещание. Он на удивление спокойно прореагировал на известие о её беременности. Отец ребёнка — не он, в этом нет никаких сомнений. Сдержанно и холодно он объяснил, что, если она оставит этого ребёнка, развод неизбежен. Он не собирается заботиться о ребёнке Юхана и вынужденно общаться с её любовником всю оставшуюся жизнь. Если она хочет сохранить семью, то у неё нет выбора — она должна избавиться от него, как он выразился. Избавиться! Само слово звучало абсурдно. Как будто содрать болячку, содрать и выкинуть в унитаз.

Ей хотелось, чтобы кто-нибудь принял это решение вместо неё. Какой бы выбор она ни сделала, она всё равно окажется не права.

Понедельник, 17 декабря

Как только Кнутас вошёл утром в кабинет, у него сразу же зазвонил телефон.

— Доброе утро, это Уве Андерсон, консьерж из дома на Юнгмансгатан. Мы с вами встречались в связи с убийством Хенри Дальстрёма.

— Да-да, помню. Здравствуйте.

— Дело в том, что мы наводим порядок в фотолаборатории Дальстрёма, будем там снова хранить велосипеды. Я сейчас стою тут внизу.

— Да?

— Мы кое-что странное нашли, понимаете, за трубой. Пластиковый пакет, а в нём — свёрток. Он заклеен скотчем, не хочу его открывать: вдруг тут какие-то отпечатки пальцев, ещё сотрутся.

— Как он выглядит?

— Коричневая обёрточная бумага, заклеен скотчем, довольно лёгкий по весу, по размеру как стопка открыток.

Кнутас внимательно наблюдал за тем, как Сульман открывает тщательно упакованный свёрток, который доставили в отдел криминалистики. В нём сказались фотографии. Нечёткие, но в принципе было совершенно ясно, что это за жанр. Сюжет один и тот же, снят с одной точки. Спина мужчины, который занимается сексом с молодой женщиной, точнее, с девочкой. Она казалась раза в два меньше его. Лица не видно: отчасти его закрывала спина мужчины, отчасти длинные чёрные волосы самой девочки. Руки были неестественно раскинуты в стороны, как будто её привязали. Мужчина стоял, склонившись над ней, загораживая её своим телом, но одну ногу было чётко видно. Девочка была темнокожая.

Сульман и Кнутас посмотрели друг на друга.

— Это, должно быть, Фанни Янсон, — наконец сказал Кнутас. — Но кто же мужчина?

— Чёрт его знает!

Сульман вытер пот со лба, достал лупу и начал изучать фотографии:

— Смотри. На стене позади них висит картина. Красные тона и… что же это? Может, собака?

Он протянул лупу Кнутасу. На фото можно было разглядеть один угол картины.

— Похоже на собаку, лежащую на какой-то красной ткани. Может, подушка или диван?

Сульман стал быстро просматривать остальные фотографии. Никаких зацепок.

Мужчины устало опустились на стулья. Кнутас полез в карман за трубкой.

— Ну вот. Вот тебе и связь, — пробормотал Кнутас. — Дальстрём сделал снимки мужчины, у которого была половая связь с Фанни Янсон. Видимо, он сфотографировал их тайком, а потом стал шантажировать мужчину. Вот тебе и двадцать пять тысяч. Теперь всё ясно: мужчина в гавани, деньги, Фанни…

— Это означает, что у нас есть фотографии преступника, — сказал Сульман, постучав обтянутым перчаткой пальцем по спине мужчины на фото.

— Скорее всего. Понятно, почему он убил Дальстрёма, но зачем ему убивать Фанни? Если это, конечно, она — стопроцентной уверенности у нас нет. — Кнутас взял одну из фотографий и стал пристально разглядывать её. — Кто же это, чёрт побери?

Кнутас собрал следственную группу в конференц-зале и сообщил им о неожиданной находке. В воздухе витало напряжение — слухи о содержимом свёртка быстро распространились по коридорам управления полиции. Сульман отсканировал фотографии и показал их на экране проектора. Первым тишину нарушил Витберг:

— Мы уверены, что девочка на фотографиях — Фанни Янсон?

— Только что приходила мама и опознала свою дочь. Видите часы на левой руке девочки? Она подарила их Фанни на день рождения в прошлом году.

— Как она отреагировала? — спросила Карин.

— Забилась в истерике, — вздохнул Кнутас. — А чего тут удивительного? Увидеть собственного ребёнка в таком виде…

— Что же это за урод?! — зарычал Норби.

— Пока что ясно одно: это взрослый мужчина, ни в коем случае не ровесник Фанни.

— Кажется, её привязали к кровати, — добавил Кильгорд. — Руки вытянуты за головой в неестественном положении.

— Посмотрите сюда, — предложил Сульман, показывая наиболее чёткую фотографию. — За ними, на стене, висит картина. Единственное, что можно различить, — собаку, лежащую на красном диване, или что-то в этом роде. Жёлтые полосатые обои, немного видна обивка стула. Стул старинный, с высокой резной спинкой. Фотограф снимал с одной и той же точки, видимо через окно, поэтому они такие нечёткие. Вопрос: где же это всё происходило? Наверное, где-то в городе или в окрестностях, куда легко добраться. А как иначе Дальстрём мог обнаружить Фанни с неизвестным мужчиной?

— Это могут быть складские помещения, — предположил Норби. — Или конференц-зал. Возможно, дома у кого-то из знакомых Дальстрёма.

— Комната довольно светлая, солнце светит в окно, видите? Такое ощущение, что комната довольно большая, — высказала своё мнение Карин.

— Как же этот мужчина познакомился с Фанни? — спросил Витберг. — Может, кто-то из знакомых матери?

— Жуть какая, это уж слишком! — поморщилась Карин.

— Попахивает порнографией, — произнёс Кильгорд, держа в руках одну из фотографий. — Может, мы наткнулись на целую шайку? Возможно, девочку использовала целая компания мужиков, а этот — лишь один из них. Её могли втянуть в проституцию и заставить за деньги отдаваться местным мужикам.

— Пока что чаша сия миновала Готланд. По крайней мере, насколько нам известно, — вздохнул Кнутас.

— А может, всё дело в педофилии? — пробормотала Карин. — Кроме Фанни, возможно, сексуальному насилию подвергались и другие дети. Вдруг у нас под носом орудует целая банда педофилов, а мы ничего не подозреваем? Интернет, надо обязательно прошерстить Интернет. У меня подруга ведёт большое расследование дела о педофилии в Худдинге. Могу спросить, не связан ли кто-то из этих ребят с Готландом.

— Отличная идея, — одобрил её предложение Кнутас. — Да тут, чёрт возьми, может оказаться всё, что угодно!

У комиссара зазвонил мобильный. Остальные, затаив дыхание, прислушивались к разговору. Кнутас договорил, отключил телефон и внимательно посмотрел на коллег:

— Звонил Нильсон из Государственной лаборатории судмедэкспертизы. Готовы результаты анализа проб из спальни Фанни Янсон. Совпадений по базе данных нет, но кровь и волосы, обнаруженные в её постели, сравнили с образцами, найденными на месте убийства Дальстрёма. Никаких сомнений быть не может — они идентичны.

Кнутас вернулся домой поздно вечером, жена и дети сидели на диване перед телевизором. В ответ на приветствие он услышал лишь: «Ш-ш-ш, не мешай, тут такое показывают!»

Он вздохнул и прошёл на кухню, открыл холодильник, достал тарелку с остатками ужина и разогрел его в микроволновке. Компанию ему решила составить только кошка, которая тихо потёрлась об его ноги, запрыгнула на колени и свернулась клубочком. Её совершенно не волновало, что она мешает комиссару: не очень-то удобно наклоняться к столу и есть, когда у тебя на коленях спит кошка.