Записки блокадницы - Галина Точилова

охотничьей традиции ему дополнительно досталась и голова, из которой мама сварила студень.

6.4. Нивенск, 1954–1960

6.4.1. Андрюша

Моему младшему сыну Андрюшке было всего несколько месяцев, когда мужа перевели в Нивенск. «Тяжевское ЧП» — так называли Андрюшу из-за всяких происшествий с ним.

Во-первых, он тяжело болел свинкой и ветрянкой. Причем ветрянкой он заболел вскоре после того, как ему привили оспу, у него были остановки дыхания, и он синел. Другие болезни протекали полегче.

Во-вторых, он глотал глаз от игрушечного котика и рыбку. Тима наловил для рыбалки мальков и поставил ведро с ними на кухне. А Андрейка скакал рядом с ведром и упал в него прямо вниз головой. Его сразу же выдернули из ведра, но он уверял, что проглотил рыбку. Так ли это было, неизвестно, но температура у него поднималась.

В-третьих, он упал в колодец. Пришла Танька Пянькина и сказала:

— А ваш Андрей сидит и плачет.

— А что произошло?

— Ему жалко новенький галош.

— А что с ним случилось?

— Он остался в колодце. Андрей сам выбрался, а галош там остался.

Выяснилось, что, упав вниз, Андрей сам по скобам поднялся наверх, а девчонки подавали ему руку, помогая выбраться. И как он не утянул их вниз?! Тима потом лазил за галошей в колодец и удивлялся, как сын не разбил себе голову о торчащие железные скобы.

В-четвертых, старший брат Валик вез его на велосипеде на раме, и у Андрея нога попала в спицы колеса. Вроде бы их догоняла лошадь с телегой, он обернулся посмотреть, вот нога и попала. И довольно долгое время потом была в гипсе.

В-пятых, он скатился вниз по лестнице, оступившись в темноте. Мы жили на втором этаже, куда вела довольно крутая лестница с деревянными ступенями. Так Андрей кувыркался по ней почти до самого низа. От испуга он начал заикаться, и это продолжалось вплоть до поступления в школу.

Были и другие происшествия, помельче. А еще Андрей плохо ел, был худеньким. И старший брат Валентин звал его «доходягой» или «скелетером». А по цвету волос еще — «сип белоголовый».

Жили мы в немецком каменном доме. Квартира состояла из двух смежных комнат и кухни. Внизу жили две семьи — Пянькины и Шадрины, которых вскоре сменили Кричаки. Дом имел две парадные, во второй тоже жили три семьи.

Так вот, Андрей плохо ел. Я ставила условие:

— Пока не съешь, гулять не пойдешь.

И он сидел, сидел над тарелкой. И вдруг стал довольно быстро опустошать ее. Тайна этого чуда раскрылась, когда мне пожаловалась соседская Танька Пянькина:

— Тетя Галя, я больше не могу доедать за Андрея. Я и дома поем, и еще за него.

Выяснилось, что, когда она приходила звать Андрея гулять, он уговаривал ее доесть за ним, чтобы получить право встать из-за стола.

6.4.2. Валюша

Старшего нашего сына звали Валентином. Когда мы приехали в Нивенск, ему исполнилось пять лет. Там он пошел в школу.

Он уродился умненьким, успевал прекрасно, и его преподаватель Евгений Яковлевич (Гуннякыч, по версии Андрюши), считал его своим лучшим учеником. Когда пришла разнарядка на пионерлагерь «Артек», туда должен был поехать лучший ученик. Но директриса решила иначе и послала свою дочь.

Я пошла к ней искать справедливости, но директриса меня отшила:

— Я решаю, кого послать, кто более достоин, и не вам меня учить!

— Но ваше решение несправедливое!

— Все, разговор окончен!

Так из-за невысокого социального статуса своих родителей Валик остался без «Артека». Позднее он говорил, что ехать туда не хотел и совсем не расстроился. А из всех гарнизонов, в которых побывала его семья, Нивенск был, пожалуй, самым лучшим.

При школе имелся приусадебный участок, на котором школьники выращивали разные овощи и кукурузу, и та уродилась у них, как у американцев, с замечательными крупными початками. Этим они опровергли утверждение колхозников, что для выращивания кукурузы наш климат не подходит. Еще как подходит, если ухаживать за кукурузой как следует. А еще по весне школьники ломали тонкие ветки деревьев на корм совхозному скоту.

Для многих учеников выводить буквы в прописях было сущим мучением, а Валику это нравилось. И вот, высунув от усердия кончик языка, он вывел красивые буквы, как вдруг его младший братишка махнул ногой, и с той слетела войлочная тапка, шлепнувшись на только что написанное. Валя взревел от обиды, и только присутствие мамы спасло младшего от расправы.

— Ведь он это сделал не нарочно.

Как будто от этого легче!

Но воспитанием младшего брата Валентин занимался: когда ему надо было приглядывать за Андрюшей, он пристегивал его прищепками к чехлу кресла, чтобы сидел смирно и не путался под ногами.

Ближе к аэродрому росли дубы, в одном из них было дупло, в которое Валик залезал сам и затаскивал туда своего братишку. Тот потом доложил родителям:

— А мы были в дуплете.

Андрюша сидел у Валика на раме велосипеда, когда его нога попала в колесо, и они грохнулись. Потом Валик привел кошку Багиру, вернее, при разливе пересадил ее с островка на Большую землю, а она увязалась за ним. Коридор на втором этаже, ведущий к окну, она посчитала своим жизненным пространством, которое обороняла, оцарапав меня.

Валентин всегда был склонен к шуткам; когда в гости приехал дед Кока, он повел его на речку. По пути нужно было пересечь полноводную канаву, дойдя до которой Валик заявил:

— Это и есть наша речка.

Деда Кока привез с собой из Ленинграда целый пук рыболовных снастей. От неожиданности дед чуть было не выронил свою ношу, но Валик его успокоил, сказав, что пошутил. А вот настоящая речка просто заворожила Андрея Мартемьяновича, который днями пропадал на ней. В речке помимо всего прочего водились и угри, и лещи.

Баба Аня приболела, а деда Коки и Тимофея все нет и нет, и она заявила:

— Была бы я здоровой, набрала бы побольше камней и такую рыбалку им показала бы!

Баба Аня потрогала штанишки Андрюши, чтобы проверить, а сухие ли они? Тот насупился и с обидой промолвил:

— Андрика своего щупайте.

Валику речка тоже очень нравилась, он ловил не только рыбу, но и раков, за которыми из Калининграда приезжал экспедитор. За больших он платил десять копеек, за маленьких — пять, а перепродавал в ресторан гораздо дороже, получая приличный навар.

Однажды Валентин где-то гулял, а когда вернулся, отец его спросил:

— Ты где был?

Валик ответил, как ему показалось, остроумно:

— Там меня