Записки блокадницы - Галина Точилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6.3. Чкаловск, 1951–1954
В Чкаловске нам дали маленькую комнату, приблизительно девять квадратных метров, на первом этаже в двухэтажном немецком доме. Рядом, в комнате побольше, жили летчик с женой. Кухня была у нас общей. Наверху на втором этаже жили Пашинины. Когда нашего соседа перевели в другое место, Тиме удалось добиться, чтобы их жилье отошло нам. Он пробил между комнатами дверь и сделал их смежными.
Но в полк прибыли молодые пилоты, которым негде было жить, и замполиту пришла в голову идея поселить их к нам. Я, конечно, была против и пошла к командиру полка. Вместе с ним в комнате сидел и начальник штаба, мой земляк. Только мы начали разговаривать, как вошел замполит и вмешался в разговор.
— Чего вы так переживаете? С вами будут жить хорошие молодые ребята.
Тут я не выдержала:
— Вот вы бы и порадовали свою супругу этими хорошими молодыми парнями. А вообще-то, я пришла не к вам.
В этот момент заговорил дотоле молчавший начальник штаба.
— Никого не надо радовать. А мы, пожалуй, уплотним Брикера. У него и в Ленинграде квартира, и здесь. Семья к нему приезжает лишь на лето, а целый год он живет один. Хватит ему и комнаты.
Жена Брикера Тася жила в Ленинграде, сохраняя там квартиру, а начальник штаба забрал семью с собой, лишившись тем самым жилплощади в Северной столице. Я думаю, что в его решении сыграла роль и зависть, но в результате спорная комната осталась нам.
К Брикеру подселили Шмагина. Над ними на втором этаже жили Магоновы. Генка Магонова и предложила Шмагину организовать застолье для хорошего знакомства. Тот сквалыжничать не стал.
— Хорошо, тем более что у меня выиграли две облигации.
И он повез всю компанию в Калининград в ресторан. Однако не все прошло гладко, Тася Брикер начала хулиганить, заявив:
— Раз мой Гришка здесь почти ежедневно обедал, то я у себя дома и могу себя вести, как мне заблагорассудится.
И, найдя бифштекс жестким и несъедобным, она начала стучать им по столу. Бедный Шмагин отсел за другой стол и делал вид, что он не с ними. Ехали назад они уже сами на такси.
Гена Магонова была литовкой, и она тогда еще не понимала, что матерные слова неприличны и их не надо произносить вслух при посторонних. Она была привлекательна, и матерные выражения весьма контрастировали с ее внешностью. Ее сын Толик был ровесником нашего Валентина.
Однажды я засекла, что Валик мочит голову в бочке с дождевой водой. Она ему строго сказала:
— Нельзя мочить голову, а то вши заведутся.
Через какое-то время я повела Валика и Толика Магонова в парикмахерскую. Мастер подстригла Валика и спросила его:
— Спрыснуть голову одеколоном?
На что тот мрачно заявил:
— Не надо, а то вши заведутся.
Толик хлопнул себя по бокам, громко расхохотался и во всеуслышание заявил:
— Ну, Валька, засранец, насмешил.
Все офицеры в очереди дружно рассмеялись, а я от смущения покраснела, вот опозорили.
Когда мама маленького Толика Магонова взялась за ремень, он попросил ее:
— А ты не могла бы меня, как Валика его мама, полотенцем?
Но его мама на эту дипломатию не поддалась.
Пилотам выдавали шоколад, который они скармливали детям за стишок или песенку. Тима принес шоколад и первым поставил на стул Толика Магонова, и тот продекламировал:
Матрос на скором катере
Поплыл к ебене матери.
Услыхав это, Тима объявил:
— Все, концерт окончен.
А выступавшие конкурсанты остались без поощрительного приза. Сидоровский любил, как Валик декламировал «Елку». Тот букву «р» не выговаривал, и получалось приблизительно так:
— Елку вы…еблю в лесу…
Заканчивалось выступление словами:
— …В крепких сиськах смоляных.
Далее Сидоровскому уже было совершенно не интересно, и номер на этом заканчивался, а Валик получал шоколад. Наверное, из-за того, что в детстве ел много шоколада, он и вырос таким умным.
Еще была история с петухом. Только Тима вступал на мостки, ведущие к дому, как петух мчался к ему навстречу, готовый к бою. Но Тима удачно отбивал крагами его наскоки, чем злил петуха еще сильнее. В результате петух стал опасным для людей. Когда сосед увидел, что его курочка отправилась к петуху, желая, чтобы тот ее хорошенько потоптал, он просунул голову в лаз курятника. Однако петуху такое поведение не понравилось, и он сильно клюнул соседа в лысину. Но так ему и надо — не суй свой нос, куда не просят. Гораздо хуже, что петух стал нападать на детей, выходивших на улицу с куском хлеба в руках, и отбирать его. А мог при этом и клюнуть в глаз.
Поэтому решили петуха зарубить. Я попросила:
— Только так, чтобы я этого не видела.
Так Тима вместо того, чтобы заманить петуха в курятник, гонялся за ним по всему участку, а когда петух совсем выдохся, пришел в дом за топором и принес птицу со связанными лапами. Я в слезы:
— Ты что, это все нарочно? Я же просила тебя!
В итоге петух попал в суп.
Тима сделал для сына воздушного змея, отправились в поле его запускать. Предвкушая необычную для него забаву, Валик вприпрыжку радостно поспешил за отцом. Поймав необходимый ветер, Тима запустил змея. Но что-то пошло не так, вместо того, чтобы подняться ввысь, змей спикировал и ударил Валика в лоб. И все! После этого никакого воздушного змея Валику стало не надо, он даже смотреть на него не хотел и от повторной попытки наотрез отказался. И тогда этого злосчастного змея кому-то подарили.
А еще ходили в рощицу за орехами. Тима брал с собой приставную лесенку, а Валик корзинку для орехов. Приходили, Тима ставил к дереву лесенку, взбирался на нее, срывал орехи и бросал их вниз. Валик орехи поднимал и собирал в корзинку. Обычно все проходило гладко, лишь однажды лесенка из-под Тимы выскользнула и упала, но ему удалось ухватиться за ветку, которая его выдержала, не обломилась, а потом удачно спрыгнуть на землю. Так что он остался не травмированным и с орехами, но это происшествие воспринял как знак, что на сегодня хватит.
В Чкаловске муж нередко ходил пострелять уток и обычно возвращался с добычей. Как-то раз пошли на кабана, который выбежал на Тиму, и он зверя застрелил, так что при дележке мяса по
