В тени трона - Василий Александрович Зубакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Донесение Урицкого не стало для Ленина неожиданностью: арест великого князя был загодя продуман и согласован с исполнителями. Через два дня, 9 марта, на заседании малого Совнаркома комиссары заслушали доклад Урицкого о высылке арестованных «граждан Гатчины» и приняли решение об отправке их в Пермь «…впредь до особого распоряжения. Место жительства в пределах Пермской губернии определяется Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Ответственность за проведение операции возложили на докладчика. Секретное постановление подписал председатель Совнаркома В. И. Ленин.
Начало искоренению императорского рода было положено, пробным камнем Ленин назначил Михаила Александровича. В этом назначении было рациональное зерно: погубить для начала брата царя, не слишком заметного на политической арене, и проследить, какова будет реакция распаленной революцией публики на эту секретную ликвидацию, когда весть о ней всплывет на поверхность. А следом за Михаилом пойдет Николай с семьей, а потом и все те Романовы, которые могут, прямо или косвенно, претендовать на освободившийся престол и вынашивать мечты о реставрации монархии. Их немало, всех этих великих князей и княгинь, этих социально непримиримых врагов, всех их надо быстро переловить, чтоб не разбежались по стране и не попрятались, – на то и щуки на Руси, чтоб не дремали караси: ЧК работает днем и ночью, охраняя победивший пролетариат и его вождей. Необходимо практически усвоить уроки Французской революции и под корень извести царское семя!
В Перми прямо с вокзала местные чекисты отвезли Михаила, Джонсона и Магомеда в городскую тюрьму и рассовали их по одиночным боксам лазарета. Тюремные камеры были битком набиты «контрреволюционным элементом», да и держать царева брата, тайно доставленного из столицы со спецконвоем, спокойней в одиночке – такому важному арестанту никак нельзя находиться в одном помещении с врагами народа, чтоб не развел агитацию и не организовал заговор. Что дальше делать с этими особыми арестантами, никто не знал, поэтому запросили указаний из столицы. Распоряжение пришло через пять дней – начальство, как видно, подумав и посовещавшись, приказало означенных арестованных освободить и оставить под надзором ЧК на правах ссыльных в Перми. Пусть еще поживут – до поры до времени. А когда придет то время, будет сообщено дополнительно – нужным людям.
Для одного такого «нужного человека» нужное время уже пришло: он знал загодя, кого председатель Петроградской ЧК Урицкий отправил в Пермь и что здесь ждет Михаила Романова. Звали этого человека Гавриил Мясников, был он зампредседателя пермской Губчека. Среди своих – попросту Ганька из Мотовилихи, заводской окраины Перми.
Пермь была выбрана местом ссылки Михаила не случайно, равно как и революционер Ганька. С этим Ганькой сам Яков Свердлов свел тесное знакомство в 1906 году, когда в Перми и на мотовилихинском пушечном заводе этот «дьявол революции» – будущий председатель ВЦИК, второй человек после Ленина – организовывал большевистскую подпольную работу: готовил отряды боевиков для вооруженного восстания. В этом кропотливом труде ему помогал словом и делом задиристый Ганька Мясников, в преданности и твердости которого Свердлов был уверен. «В социальной революции самым востребованным персонажем является душегуб», – глядя на Ганьку, повторял про себя образованный и начитанный Яков Свердлов.
А в Ганькиной душе пламенела разгоревшаяся среди радикалов в то дикое время мечта о цареубийстве. Одержимый этой мечтой, революционер Ганька видел сквозь кровавый мрак борьбы за свободу угнетаемых мотовилихинских рабочих светлое и совершенно счастливое будущее России. На пути к этому счастью преградой стоял русский царь. Значит, надо его убить как можно скорей – и жизнь сразу изменится в корне. И Ганька Мясников готов был без колебаний взяться за выполнение этой исторической задачи – и тем возвыситься. Он и со своим наставником Свердловым своей мечтой поделился – и был понят: да, конечно, царь обречен.
В итоге возвысился Яков Свердлов, но Ганьку, своего пермского подручного, при этом не забыл. Вот почему великого князя Михаила Романова сослали в Пермь, а не в какое-нибудь другое гиблое место, каких на Руси хоть отбавляй.
Введенный в курс дела, Ганька живо сообразил, что настал наконец его звездный час. Секретные директивы от председателя ВЦИК, в годы пермской нелегальной борьбы известного под псевдонимом Михалыч, были получены Ганькой от свердловского посланца, ничем не приметного на первый взгляд человека. Из указаний гонца, переданных без каких-либо записок и расписок, просто из одних пролетарских уст в другие, следовало, что предстоящее «мокрое дело» ни в коем случае не должно приравниваться к приказу верховной власти – само такое предположение нанесет непоправимый вред делу мировой революции. Для общей пользы ссыльный будет выпущен из тюрьмы и на первых порах сможет пользоваться показушной свободой, ему даже переправят его авто – пусть себе катается по городу и окрестностям, но не дальше. Такой подход продемонстрирует гуманность народной власти и человечность вождей. И так будет до того дня, пока Ганька не возьмется за дело.
Таким образом, задача, поставленная перед Ганькой, прояснилась до прозрачности. Власть царской кровью никак не хочет запачкаться, власть хочет и рыбку съесть, и косточкой не подавиться. Что ж, так даже лучше: высокое начальство будет надежно прикрыто и останется в стороне, а вся слава достанется ему одному – Ганьке. Для этого надо придумать беспроигрышный ход, хорошенько к нему подготовиться – и вперед!
Придумалось: организовать народное покушение на супостата, а чтоб свидетелей не оставлять – заодно и обоих его приспешников порешить, секретаря и басурмана. Уполномоченный гонец возражений не имел: порешить – значит порешить.
Прежде всего Ганьке Мясникову следовало подобрать себе помощников – надежных и исполнительных людей, умеющих держать язык за зубами. Среди местных большевиков – бывших боевиков-революционеров – сделать это было несложно: Ганька знал в Перми многих вчерашних подпольщиков, заскучавших без живой работы. Строгий отбор он начал со своего старого знакомца Алексея Маркова – управляющего синематографом «Луч», совмещавшего эту должность с работой негласным осведомителем пермской Губчека, – и получил от него твердое согласие. Двое других тоже были тертые ребята – сотрудники местной милиции. Вскоре к ним присоединился еще
