Шведский всадник. Парикмахер Тюрлюпэ. Маркиз Де Боливар. Рождение антихриста. Рассказы - Лео Перуц

Хозяина они избегали, насколько это было возможно. Они больше не смотрели на него как на равного себе, а видели в нем знатного господина и даже побаивались, как бы он не раскаялся в том, что принял их на двор. Если же он заходил проверить конюшню или случайно встречался с ними на поле, они вытягивались перед ним, как солдаты перед командиром, и ни словом, ни жестом не выдавали их общей тайны.

Так они прожили целый год — до того самого вечера, когда над головой Шведского Всадника сверкнула молния, на этот раз действительно разрушившая его счастье.

В тот вечер Шведский Всадник принимал гостей — каких-то дворян из города. Он встал из-за стола немного позднее, чем обычно, и стал торопливо прощаться. Ему нужно было совершить свой вечерний обход двора. Он вышел из дома и начал вглядываться в небо, прикидывая, какая будет завтра погода, когда к нему подошел Сверни Шею, явно желая что-то сказать, но не зная, как начать. Шведский Всадник обратился к нему сам:

— Чего ты хочешь? Ты чем-нибудь недоволен?

— Нет, ваша милость, я всем доволен, — ответил Сверни Шею. — В обед нам давали фасолевую кашу и красную колбасу, на ужин — пивной суп, хлеб и сыр. Я хочу сообщить вашей милости кое-что другое: тут приехал один человек, который желает поговорить с вашей милостью. Я знаю его, да и вам он тоже знаком. Он сидит в коляске возле ворот, и я думаю, что его приезд не означает для нас всех ничего хорошего.

— Да кто же это такой, черт возьми?! — вскричал Шведский Всадник. — Говори короче, у меня времени в обрез!

— Было уже темно, и я мог ошибиться, — возразил Сверни Шею. — Пусть ваша милость сами посмотрят, кто это.

Голос хозяина упал до гневного полушепота:

— Говори же, парень! Это Барон Палачей?

— Упаси Бог! Нет, это не он, — тоже понизив голос, ответил Сверни Шею. — Это всего лишь наш Брабантец. Я не хотел вам говорить об этом — мне ведь запрещено упоминать о прошлом. Ваша милость так не любит о нем вспоминать.

Шведский Всадник резко повернулся и пошел к ворогам. Навстречу ему из сумерек выступила фигура Брабантца.

Никто не смог бы узнать в этом представительном господине бывшего бандита. На нем были шелковые чулки, кюлот из вишневого бархата, черный камзол с богатым серебряным шитьем и золотая цепь, на которой висел лорнет в изящной оправе. На боку болталась шпага. Движения его были изящны и размеренны, а в голосе звучали спокойное достоинство и невозмутимая уверенность в себе.

— Добрый вечер! — начал он. — Ты глядишь на меня так, будто не можешь поверить, что это я. Ты, конечно, не ожидал, что нам доведется встретиться вновь?

— Я всегда знал, что не лишусь твоей дружбы! — с легкой насмешкой возразил Шведский Всадник. — Ну, так что же? Что за вести ты привез? Что привело тебя ко мне?

Или ты хочешь поговорить со мной о прошлом?

— Нет, — ответил Брабантец. — Я приехал сюда из-за вполне сиюминутных дел. Дай-ка поглядеть на тебя, атаман! Клянусь, я очень обрадовался, когда узнал, что ты так твердо укрепился в своем новом положении. Твое имя повсюду вызывает уважение. Я говорю это не из вежливости — это чистая правда. А ведь при этом ты постоянно находишься на волоске от гибели…

— Сердечно благодарен! — улыбнулся Шведский Всадник. — Весьма польщен тем, что мой образ жизни находит у тебя столь высокую оценку. Ну а ты? Чем ты промышляешь себе на жизнь?

— Торговлей, — ответил Брабантец. — Что бы делала мышь, кабы не было соломы?.. Я покупал и продавал все подряд до тех пор, пока не сколотил себе порядочное состояние. При этом я почти не трогал того, что получил от тебя.

— А в остальном? — поинтересовался Шведский Всадник. — Чем ты занимаешься в свободное время? Ты женился?

— Нет, — ответил Брабантец. — Хотел было однажды взять докторскую дочку, да потом решил, что здоровее будет остаться холостым. Вечерами, отправив все нужные письма, я хожу в комический театр или на ассамблею, где мы дискутируем по разным деловым вопросам, а то сыграю партийку в карты или в шахматы pour passer lе temps[25]. По воскресеньям, если погода хорошая, вожусь в саду. Так было до сих пор. Но теперь я обратил все, что у меня было, в деньги — даже мебель и картины из моей галереи. На днях я уезжаю за границу.

— Что до меня, то я хочу состариться и умереть здесь, у себя на дворе, — сказал Шведский Всадник. — Хоть и говорят, что хозяин должен быть сильнее, чем его поле, но часто бывает так, что поле сильнее хозяина: оно держит его и не отпускает от себя. Зато ты увидишь чужие земли. Этому, знаешь ли, можно позавидовать.

— Никому на свете не стоит завидовать, — откликнулся Брабантец с оттенком печали в голосе. — Когда я перебираю все удивительные происшествия моей прошлой и настоящей жизни, мне становится ясно, как ничтожны и недолговечны все земные радости. Ибо все проходит, как летучий свет, как свеча, которая светит и в свое время гаснет. Люди — всего лишь мячи в руках изменчивой судьбы, которая если и подбрасывает их в высь, так только для того, чтобы покрепче ударить о землю.

— Ну, это все любомудрые умозрения, — иронически заметил Шведский Всадник. — Мне они ни к чему, у меня нет времени заниматься ими. Я должен заботиться о том, как обеспечить жену и ребенка да прокормить моих людей.

— Атаман! — после минутной паузы произнес Брабантец приглушенным голосом. — Слушай меня внимательно! Я привез тебе скверные вести. Ты должен как можно быстрее исчезнуть отсюда.

— Что случилось? — все еще спокойным тоном спросил Шведский Всадник.

— Ты должен бежать! — повторил Брабантец. — Бежать немедленно! Барон Палачей идет по твоему следу!

Шведский Всадник равнодушно пожал плечами.

— Ты говоришь о милейшем фон Лильгенау? — спросил он с усмешкой. — Мы с ним знакомы. Он в любой момент может приходить в этот дом — я приму его как желанного гостя. Что он может знать обо мне?

— Пожалуй, ничего, — согласился Брабантец. — Но о банде святотатцев и ее атамане он знает все, потому что Рыжая Лиза, твоя козочка, перебежала на его сторону. Поэтому я и говорю тебе — спасайся!

— Христиан, — раздался вдруг сверху голос Марии-Агнеты. — Где ты? Мы тебя давно ждем! Господа уже ворчат, что ты, наверное, решил всю ночь обходить свои стойла.

Она отворила окно и теперь лежала на подоконнике, склонив к ним голову. Из комнаты слышались смеющиеся голоса.

— Милая, потерпи еще минуту, и я приду! — крикнул Шведский Всадник и обратился к Брабантцу: — Так что ты говорил о Рыжей Лизе?

— Это что, мадам Торнефельд? — вопросом на вопрос ответил Брабантец, вглядываясь через лорнет.