Испытание - Елена Богатырева

В голосе ее впервые за время разговора прозвучала неподдельная радость.

— А кто это? — холодно спросил Вадим.

— Она нас вырастила, — пробормотала Полина. — Я думала, может быть…

— Нет, — перебил Вадим. — Это не Марта.

Поедем, — он протянул ей руку, помогая подняться. — Не будем заставлять отца ждать. Он и так звонил мне уже тысячу раз…

В машине Полина сидела тихо, как мышка.

Вадим не беспокоил ее вопросами, и она могла спокойно подумать. Ей вспомнился последний вечер в детском доме, тот самый, когда случился пожар. Лариса сказала ей тогда, что у нее в Ленинграде нашлась тетя…

В тот вечер Полина поджидала Ларису, умирая от любопытства.

— Что тебе сказала Марта?

— Ты не поверишь… У меня есть родственница.

Полина замахала руками.

— Где?!

Они все мечтали найти своих родных. Но почему-то именно теперь, когда мечта Ларисы сбылась, Полина не на шутку испугалась.

— В Ленинграде.

— И она…

Полина смотрела на Ларису во все глаза.

— И она берет меня к себе.

— Невероятно! — выдохнула Полина. — А кем она тебе приходится? Как нашла тебя?

Сколько ей лет?

В детском доме слово «родственник» сродни магическому заклинанию. Если у тебя есть родственники, это все равно как если бы были корни. Ты уже не листочек, гонимый ветром, ты часть семейного древа — могучего и крепкого.

А значит — не такой как остальные…

Лариса смотрела на Полину с нежностью.

— Не бойся, — она присела к ней на кровать, — я тебя никогда не брошу. Мне как-то не по себе от этой новости. Может быть, раньше, когда я была совсем маленькой, я бы обрадовалась. Но теперь…

Вы — моя семья. Я с вами прожила семнадцать лет и никакие родственники мне не могут стать роднее, чем ты, чем Марта, Данила и Лешка!

Тогда Полина плохо поняла Ларису. Ей были приятны ее слова и смысл их она уловила. Непонятно ей было чувство, которое владело Ларисой.

Но вот теперь, сидя в роскошной машине Вадима, Полина вдруг остро осознала, что никакие родители, никакие настоящие братья и сестры не заменят ей ни Марты с Данилой-старшим, ни ребят. У нее была семья. Настоящая — потому что она любила их всех. Жаль, что все они погибли…

Полина смотрела вперед и едва сдерживала слезы…

— Приехали, — сказал ей Вадим, останавливая машину у большого трехэтажного дома.

Он подвел ее к двери, нажал кнопку звонка и оставил одну.

— Боюсь опоздать, — улыбнулся он, подбадривая ее. — Я присоединюсь к вам позже. Отец обещал потрясающий ужин. Пока.

Вадим ушел, а Полина оробела. Уж не шутка ли все это? Роскошный дом, сказочные машины, цветы у крыльца, названия которых она не знает.

А вдруг это розыгрыш? Сейчас откроется дверь и удивленный хозяин спросит — что ей угодно?

Дверь открыл вовсе не мужчина, а пожилая женщина с белым котом на руках.

— Полина? — улыбнулась она. — Проходи, отец ждет тебя.

Они поднялись на второй этаж. Полина, робко ступая по богатому ковру, подошла к высокому крепкому мужчине. Он взял ее за руки и разглядывал, молча улыбаясь. «У него знакомые глаза», — подумала Полина и тут же поняла, что такие глаза она ежедневно видит в зеркале. Последние ее сомнения развеялись, но робость не отступала.

Андрей усадил ее рядом с собой на диване и попросил Евгению принести им по чашечке чая.

— Ты, должно быть, большая любительница шоколада? По крайней мере, твоя мама его обожала.

Полина расцвела. Вот ведь, никогда не слышала об этих людях, а сразу понятно, что их многое связывает. Она кивнула. Когда Евгения вышла, Андрей стал рассказывать:

— Мне важно, чтобы ты поняла: я не из тех, кто отказывается от своих детей, я искал тебя много лет. Но так уж сложились обстоятельства, что все было против меня… Двадцать пять лет назад компания молодых людей, к которой принадлежали и я, и твоя мама, собиралась по вечерам в доме у преподавателя истории и с увлечением слушала его. Он был сентиментальным философом и утверждал, что близится время, когда обычное сознание в человеке заменит сознание космическое, люди научатся передавать друг другу свои мысли на расстоянии. Он рассказывал нам о Рерихах. Не то, что написано о них в книгах. Ты ведь представляешь наверно, Полина, те времена? Что мы знали, кроме марксизма-ленинизма? Он рассказывал об агни-йоге. О волшебном камне. Его дед переписывался с Рерихом. И так увлекательно он все это излагал, что нам повсюду мерещилось Беловодье — волшебная страна, жители ее поголовно счастливы, познав главную тайну бытия. Мы были молоды и страстно желали счастья и мудрости. Страна, раскинувшаяся через весь континент, казалась нам тогда тесной, она не включала Тибет — хранителя тайн вселенной и человечества. А запрещенная вера — не важно в какого Бога — виделась единственно возможным спасением.

Евгения принесла чай, накрыла возле них маленький столик. Андрей продолжал говорить, не замечая ее:

— Мы решили уехать на Алтай, чтобы глубже изучить Агни-йогу. Ты представляешь, чем это грозило в шестидесятые годы? Нас обвинили во всех смертных грехах и посадили. На долгие годы мы потеряли связь друг с другом. Я любил твою мать но когда мы расставались, понятия не имел, что она беременна. Ты родилась в тюремной больнице, а я даже не знал о твоем существовании. Тебя отправили в детский дом…

— Под Приозерск, к Марте, — машинально вставила Полина и тут же вздрогнула: за спиной что-то разбилось.

Евгения выронила чашку и теперь, ругаясь, собирала осколки.

— Женя тоже была с нами тогда, — шепотом сказал Полине Андрей, — и сидела в тюрьме вместе с твоей мамой. А Марта… Когда-то и она была с нами. Но ее миновала наша участь. В то время как мы томились на бесконечных допросах, она спокойно уехала назад в Ленинград.

— Да что там, — резко взорвалась Евгения. — Девочка должна знать всю правду! Марта предала нас. Думаю, она сдала нас КГБ еще до отъезда!

— Марта? — Полина была в замешательстве.

Она припомнила Марту, ее всегда немного отрешенный взгляд, манеру двигаться бесшумно, глаза. И не могла поверить, что Марта, даже много лет тому назад, совсем молодой, могла бы кого-нибудь предать.

— Не сомневайся, теперь, когда открыли архивы, мы знаем это наверняка. Я потом покажу тебе документы, сама прочтешь… Но это не все ее неприятности, — он вздохнул. — Твоя мама… Не думаю, что мне стоит объяснять тебе, что происходит с женщинами в тюрьме. Как к ним относятся охранники… Твоя мама на свою беду была очень красивой женщиной… Ее сломило то, что с ней сделали. Выйдя на свободу она стала, — мне очень неприятно тебе об этом говорить, — стала заниматься проституцией.

Полина отшатнулась от него. Ей казалось унизительным слышать такое о собственной матери и она быстро спросила: