Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

пяти лет! — значит отмести всякую очевидность и всякое разумное суждение. Тем не менее только на основе такого дикого предположения можно сказать, что Фердинанд, защищая инквизицию, был искренним поборником законов Церкви.

VII

Ложная гипотеза рано или поздно должна привести ее последователей в тупик. Именно это произошло и с Ли, когда он столкнулся со случаем Лусеро. Ужасающая история этого изувера и злодейства инквизиции, совершенные им, не раз обсуждались учеными. Здесь мы отнесемся к ним только в той мере, в которой это касается данной дискуссии.

Диего Родригес Лусеро, Великий инквизитор в Кордове с 1499 по 1508 гг., был самым большим преступником, в котором Ли видел «воплощение зла», являющееся результатом огромной силы инквизиторских трибуналов. Чудовищные преступления и зверства этого человека оказались на виду только благодаря вызванному ими сопротивлению, приведшему к формальному расследованию его действий и вынесению обвинительного вердикта против него. Мы должны отметить, что расследование началось во время отсутствия Фердинанда в Кастилии, т. е. во время правления Филиппа Австрийского и последующего за ним короткого междуцарствия. Согласно Ли, шокирующие разоблачения в деле Лусеро и его сообщников «дают нам единственную возможность посмотреть изнутри на то, что происходило под обычно непроницаемым прикрытием инквизиторских процессов»[3084].

Утверждение Ли нуждается в поправках. Ни в коем случае мы не можем согласиться с тем, что дело Лусеро было единственным окном, через которое можно было заглянуть внутрь инквизиции. Сам ученый предоставил нам много таких «окон», среди них дело Брианда де Бардахи, одного из множества неизвестных мучеников, чью «банальную историю» он скрупулезно исследовал и умело представил в специальной работе[3085]. Никакое другое дело не могло представить более ясный «взгляд изнутри» на процессы Святой инквизиции или лучше проиллюстрировать то, как мучительные пытки в ее застенках, долгие годы заключения и показания лжесвидетелей использовались для того, чтобы вырвать у невинных «новых христиан» признания в преступлениях, которых они не совершали. Другие аспекты тех же преследований раскрылись с не меньшей ясностью в частично сохранившихся отчетах не только «обычных», но и знаменитых процессов инквизиции, таких как дело святого ребенка из Ла-Гуардия. Действительно, это дело, которое основано на целом ряде мифов, заимствованных из средневековых суеверий, основой которых является топорный миф об убийстве христианских младенцев евреями, справедливо может быть названо словами одного из обвиняемых «величайшей на свете ложью». На основе этой лжи, где «убиенный ребенок» был лишь призраком (поскольку он не был опознан, ниоткуда не пропадал и его тело не было представлено), шесть конверсо и пять евреев были осуждены на смерть[3086]. Не даст ли нам этот процесс, состряпанный инквизицией, включая ее лидеров самого высокого ранга, возможность четкого «взгляда изнутри» на действия Святой инквизиции?

Более того, мы считаем, что можем заглянуть внутрь, не только пользуясь индивидуальными случаями, но также и благодаря доступным нам свидетельствам об общей деятельности инквизиции. Согласно этим свидетельствам, инквизиторы и их подручные, переполненные ненавистью и мстительностью, пытали, грабили и приводили на костер многочисленных конверсо, которые были истинными христианами. И эти свидетельские показания не могут быть подвергнуты сомнению. Их считал достоверными не только Фернандо де Пульгар, который был хорошо осведомлен и чрезвычайно осторожен[3087], но и папа Сикст IV[3088] и другие папы тоже. Дон Хуан Мануэль, посол Карла V при дворе папы Льва X, 20 мая 1520 г. сообщил императору об обвинениях папы в том, что «ужасающие злодейства совершаются инквизицией» и что папа настаивает на правдивости этих обвинений, несмотря на все попытки посла отклонить их[3089]. Рим знал, чем была инквизиция, и четко представлял себе ее настоящую физиономию. А разве мы не можем разглядеть ее? Разве обильной информации, которой мы располагаем, помимо случаев, указанных Ли, не хватает для того, чтобы мы полностью представляли себе, что делалось в подвалах инквизиции? Мы, безусловно, знаем достаточно, чтобы правильно судить о том, что представлял из себя трибунал инквизиции — если только заранее не заставляем свои головы верить инквизиторам больше, чем их жертвам, а палачам — больше, чем мученикам. Однако давайте вернемся к Лусеро.

Начиная с 7 сентября 1499 г., когда он стал инквизитором в Кордове, и до 18 мая 1508 г. преследования «новых христиан» в городе оставили за собой кровавый след, равного которому не было ни в одном месте, где действовала инквизиция. Тем не менее после этого он расширил свои гонения и на «старых христиан». Случилось так, что в начале своей карьеры в Кордове он поссорился с некоторыми старохристианскими чиновниками и в своей ярости начал против них личную кампанию вендетты, которая вскоре развилась в общую атаку на старохристианскую общину Кордовы. Очевидная беспомощность этой общины перед лицом махинаций Лусеро открыла перед ним новые, почти невероятные возможности. Он обнаружил, что то, что было сделано с «новыми христианами», можно безнаказанно сделать также и со «старыми», и сообразил, что может предпринять массовые акции против обеих групп на основе давнишних утверждений, что конверсо якобы включились в общенациональную кампанию по иудеизации Испании. С помощью пыток он получил «свидетельства», что эта кампания завоевала сердца многих испанцев-христиан, которые превратили свои дома в синагоги и места встреч для проповедей иудейских миссионеров. На основе этих обвинений Лусеро и его помощники приговорили многих «старых христиан», граждан Кордовы, к сожжению, и среди них «аристократов и знатных людей, уважаемых церковников… безупречной репутации и чистоты крови»[3090]. Между тем щупальца Лусеро и его коллег протянулись за пределы Кордовы, чтобы охватить — или душить — большую часть страны так, что «они оказались способными, — по словам одного современника, — опозорить все королевство, несправедливо и безбожно разрушить его большую часть, убивая и разграбляя, насилуя и девушек и жен к великому бесчестью христианской религии»[3091]. «Старые христиане» страны были шокированы и озадачены, но жители Кордовы, оказавшиеся в центре бури, прекрасно знали, что привело к этому. Более того, прошло несколько лет, прежде чем они набрались мужества, чтобы выразить свой протест Великому инквизитору Диего де Десе, который находился в тесном контакте с королем Фердинандом. Это приводит нас обратно к утверждению Ли о том, что Фердинанд прежде всего был заинтересован в инквизиции как «в средстве для защиты и продвижения веры».

Разумеется, по мнению Ли, Лусеро был исключительным «монстром»[3092], но историк понимал, что в действительности тот представлял институцию, систему операций и коллектив чиновников, которые были «злыми» и «порочными» в крайней степени. Касаясь эксцессов Лусеро и его сообщников, Ли абсолютно разумно сказал, что «когда орда ненасытных чиновников, практически