Патрик Кензи - Деннис Лихэйн

он пнул меня в грудь, и я выпустил его лодыжку.

По стене у основания пандуса чиркнул свет фар.

— Увидимся, Патрик.

Его шаги прогрохотали по металлической лестнице. Я попытался подняться на ноги, но мое тело решило все за меня, в результате чего я перекатился через себя и улегся на спину, заставив подъезжающую машину резко остановиться, взвизгнув тормозами.

— О господи! — воскликнула женщина, выпрыгивая с пассажирского сиденья.

Парень, сидевший за рулем, вышел из машины и встал, положив руку на крышу:

— Эй, мужик, ты как, живой?

Женщина двинулась ко мне, и я поднял вверх указательный палец:

— Один момент.

Я достал мобильник и набрал номер Энджи.

— Да?

— Он с минуты на минуту выйдет с парковки. Ты его видишь?

— Что? Нет. Подожди. Да, вот он. — У нее за спиной гудели машины.

— Видишь где-нибудь поблизости черный «мустанг»?

— Ага. Он к нему идет.

— Сфотографируй номер, Эндж.

— О’кей. Кирк задание понял. Конец связи.

Я нажал отбой и взглянул на стоявшую надо мной пару. Они были одеты в одинаковые черные футболки с надписью «Металлика».

Я сказал:

— «Металлика» сегодня вечером выступает во Флит-центре?

— Э-э… Да.

— Я думал, они распались.

— Нет. — Перевернутое лицо парня побледнело, как будто я только что предсказал наступление апокалипсиса. — Нет, нет, нет.

Я убрал мобильный обратно в карман и поднял обе руки:

— Не поможете?

Они встали по бокам от меня и ухватили меня за руки.

— Только аккуратно, — попросил я.

Они подняли меня на ноги. Парковка несколько раз качнулась вверх-вниз у меня перед глазами; мозг взорвался снопом ярких искр. Я коснулся ребер, затем ощупал грудь и плечи и, наконец, потрогал челюсть. Вроде ничего не сломано. Однако все болит. Очень.

— Может, вызвать охранника? — предложил парень.

Я прислонился спиной к припаркованной машине, провел языком по зубам, проверяя, все ли на месте.

— Нет, все в порядке. Хотя лучше бы вам отойти подальше.

— Почему?

— Потому что сейчас меня точно вырвет.

Они отскочили, двигаясь почти так же резво, как Уэсли.

— Может, я чего не догоняю, — сказал Бубба, протирая мой исцарапанный лоб спиртовой салфеткой, — но, по-моему, тебе начистил рыло какой-то хрен, который выглядит как Нильс Крэйн.

— Ага, — выдавил я, прижимая к распухшей челюсти грелку со льдом размером с футбольный мяч.

— Я даже не знаю, — сказал Бубба, обращаясь к Энджи, — как мы теперь с ним будем тусоваться.

Энджи оторвала глаза от фотографий Уэсли, которые успела проявить и напечатать. Бубба за это время осмотрел меня на предмет переломов и растяжений, забинтовал покрытые синяками ребра, продезинфицировал царапины и ссадины, появившиеся у меня на теле после близкого знакомства с полом гаража и перстнем на правой руке Уэсли. Что хотите думайте об интеллекте Буббы — или отсутствии такового, — но полевой медик из него отличный. Не говоря уже о том, что его арсенал обезболивающих не идет ни в какое сравнение с запасом обычного врача.

Энджи улыбнулась:

— С тобой с каждым днем все больше хлопот.

— Ха! — сказал я. — Хорошая прическа.

Энджи прикоснулась пальцами к вискам и скривилась.

Зазвонил лежавший возле ее локтя телефон, и она подняла трубку.

— Привет, Девин, — сказала она через несколько секунд. — Что? — Она взглянула на меня. — Челюсть у него похожа на розовый грейпфрут, но в общем и целом все в порядке. Что? Конечно. — Она отодвинула трубку от уха: — Девин интересуется, когда ты успел превратиться в беспомощную барышню.

— Кто ж знал, что он кунгфуист сраный? — сквозь зубы прошипел я. — Или дзюдоист. Или хрен знает кто еще. Оглянуться не успеешь, а у тебя уже мозги по стенке размазаны.

Она закатила глаза.

— Что-что? — сказала она в трубку. — А, хорошо. — Снова посмотрела на меня: — Девин спрашивает, почему ты просто его не застрелил.

— Хороший вопрос, — сказал Бубба.

— Я попытался, — сказал я.

— Он попытался, — повторила Энджи, обращаясь к Девину. Послушала, кивнула и сказала мне: — Девин говорит, в следующий раз пытайся лучше.

Я горько усмехнулся.

— Он принял твой совет к сведению, — сказала она Девину. — А что там с номерами? — Она помолчала, слушая его ответ. — Хорошо, спасибо. Ага. В ближайшее время что-нибудь сообразим. Пока.

Она положила трубку.

— Номера ворованные. Сняты с «меркьюри-кугар» вчера вечером.

— Вчера вечером, — повторил я.

Она кивнула:

— Сдается мне, наш Уэсли все рассчитывает наперед.

— И ногами машет как в кордебалете, — сказал Бубба.

Я откинулся в кресле и поманил их к себе ладонью свободной руки:

— Давайте, не стесняйтесь. Вываливайте до кучи свои шуточки.

— Издеваешься? — спросила Энджи. — Да ни за что.

— Мы эту тему будем доить еще не один месяц, — сказал Бубба.

Приятеля Буббы из Массачусетского финансового управления в прошлом году осудили за мошенничество, так что помочь нам он ничем не мог. Зато с Энджи наконец связался ее контакт из налоговой службы. Она ответила на звонок и начала что-то строчить в блокноте, время от времени одобрительно хмыкая своему собеседнику. Я сидел, потирая опухшую челюсть, а Бубба засыпал кайенский перец в полости экспансивных пуль.

— Прекрати, — сказал я.

— А чего? Мне скучно.

— Что-то последнее время ты часто скучаешь.

— С кем поведешься…

Энджи бросила на нас взгляд, положила трубку и улыбнулась мне:

— Попался.

— Уэсли?

Она кивнула:

— Платил налоги с восемьдесят четвертого по восемьдесят девятый, а потом исчез.

— Хорошо.

— Дальше — еще лучше. Угадай, где он работал.

— Ни малейшей идеи.

Бубба насыпал еще немного перца в металлическую оболочку пули:

— В больницах.

Энджи швырнула в него ручкой:

— Ну вот, испортил мне весь рассказ. Откуда ты узнал?

— Угадал. Успокойся. — Бубба скорчил рожу, потер голову и вернулся к своим пулям.

— В психиатрических больницах? — спросил я.

Энджи кивнула:

— В том числе. Одно лето в клинике Маклина. Год в Бригхемской больнице. Еще год в Центральной Массачусетской. Полгода в «Бет-Израэль». Судя по всему, работник из него был никудышный, но папаша постоянно находил ему новые места.

— В каких отделениях?

Бубба поднял голову и открыл было рот, но, перехватив гневный взгляд Энджи, ничего не сказал и снова занялся своими пулями.

— В административных. Занимался уборкой помещений, — сказала Энджи. — Потом работал в архиве.

Я сел за стол и просмотрел свои записи, сделанные в городском архиве.

— А где он работал в восемьдесят девятом?

Энджи сверилась со своим блокнотом:

— Бригхемская больница. Архив.

Я кивнул и протянул ей