Приговоренный - Леонид Влодавец

Следом при поддержке Курбаши влез Клык, а затем и сам хозяин. Водитель ловко развернулся на тесной улице, и джип, подняв тучу пыли, ходко покатил в сторону фермы.

Курбаши выдернул из-под пиджака рацию, нажал кнопку передачи и сказал:

— Муму, Муму, я — «первый», как слышишь? Прием.

— Слышу вас, я — Муму.

— Работать по варианту три. Как понял?

— Работать третий. Понял хорошо.

— Спасибо. Конец связи.

Когда джип промчался мимо фермы, сквозь тонированное пленкой стекло Клык и Вера увидели, как со стороны стройки вниз, к дороге поехала легковая машина. Позже Клык, обернувшись, успел заметить, что она повернула по направлению к Марфуткам.

— Извините, девушки, что не представился, — весело сказал Курбаши. — Я прямой начальник вот этого болезного — подполковник ФСБ Титов Геннадий Михайлович. Вот мое удостоверение.

И к полному, хотя и скрытому удивлению Клыка, Курбаши вытащил из пиджака вполне солидную на вид ксиву. Сам Клык с комитетчиками дела никогда не имел, настоящих корочек, естественно, не видел, а потому сказать с уверенностью, насколько она натурально выглядит, не мог. Но для малограмотных, конечно, она смотрелась неплохо. Впрочем, у Курбаши могла быть и настоящая, это Клык тоже вполне допускал. Еще больше порадовало и приятно удивило Клыка то, как Курбаши, один раз услышав, что Клык назвался Вере оперативником ФСБ, тут же принял. эту игру и начал вести себя именно так, как нужно. Правда, тут же Клык вдруг подумал: а может, он и на самом деле за прошедшие семь лет успел до подполковника дорасти, а вся трепология насчет его бизнеса — туфта. Впрочем, эту мыслишку Клык быстренько сам же и опроверг: вряд ли комитет взял бы в кадры судимого, хотя бы и амнистированного.

— Большое вам спасибо, Верочка, — сказал Курбаши проникновенно. — Очень нам помогли. Буду ходатайствовать о представлении вас к награде. Вполне серьезно!

— Служу Советскому Союзу! — с некоторой иронией отозвалась Вера.

— Не смейтесь, не смейтесь. — «Подполковник» погрозил Вере пальцем. — Вы ведь очень и очень рисковали. И сейчас еще, между прочим, рискуете.

— Да? — удивилась Вера.

— Именно так. Поэтому мы должны успеть вас вывезти в надежное место. И соседку вашу нам тоже придется на время спрятать. Вы слышите? Надя!

— Слышу, — с достоинством сказала Надежда. — А мне чего будет?

— В смысле? — спросил Курбаши.

— Ну вы Верке орден обещаете, а мне чего, медаль, что ли?

— Не уверен, — улыбнулся «Титов». — Но можем отметить.

— Хоть бы бутылку поставили! Я все-таки тоже переживала, думала, что вы — главный бандит. У нас все село думает, будто вы — главный у тех, кто на ферме.

— Ну и пусть думают, — улыбнулся Курбаши.

«Ой, — подумал Клык про себя, — дура ж ты, дура!.. Лишняя ты. И болтливая до жути».

Через несколько минут у него заметно ухудшилось настроение. Машина проскочила через Лутохино, но свернула не на асфальт, выводящий к шоссе, а на щебенку — проселок, ведущий в село Игнахино.

«Там, от этого проселка, не меньше двух просек начинаются, по которым километра на четыре в лес можно заехать, — прикинул Клык. — Завезет, стукнет всех — и нычка его. Без проблем. Лопата у них есть, под сиденьем, значит, могут и закопать культурно. А пушки мои в кошелочке, а кошелочка, вон она — под ногами Курбаши. Да и была бы под рукой, все равно не рыпнуться — сзади двое сидят, тут же влепят в затылок. Но неужели ж Курбаши мог совсем скурвиться? Неужели вообще все кругом суки и волки позорные?»

Клык стал эти мысли отгонять, но они все лезли и лезли. Себя жалко не было. Уже привык, что смерть рядышком. Но вот то, что дур этих за собой в могилу поволок, как-то смущало. Веру, конечно, в первую очередь стыдно было подставлять. Она его с того света выдернула, а он ее — наоборот… Срамота! А эта мордастая хоть и не той породы, но все равно ни за что попалась.

Он глянул в улыбающееся бородатое лицо Курбаши. Попытался в глаза посмотреть. Говорят, что глаза не врут. А может, и врут. Кто его знает! Поди узнай по этой роже, что у него на уме. Недаром прозвали Курбаши. Хотя, конечно, Курбаши не настоящий азиат. У него, пожалуй, можно распознать по глазам, что и как. С трудом, но можно.

Курбаши перехватил взгляд Клыка — беспокойный, вопрошающий, испытующий. Мол, ты случайно не кончать нас везешь? И не стал уводить глаза в сторону. Нет, вроде бы не видно угрозы, подвоха, лжи, издевки. Поверить? Поверить, что это был такой

же парень, как и семь лет назад, который никогда не врал и не позволял врать другим?

Клык совсем забеспокоился, когда джип свернул на просеку. Будь он один, не постеснялся бы спросить, куда везут. И понял бы по ответу, к чему готовиться. Но тут были бабы, и Клыку не хотелось, чтоб они тоже начали волноваться. Визгу будет много, а толку — чуть.

Просека была довольно ровная, колеи неглубокие, джип хоть и переваливался с боку на бок, но не садился. Ветки, правда, то и дело шкрябали по металлическому багажнику, пристроенному на крыше. Кроны вверху сходились над дорогой, и получалось нечто вроде зеленого туннеля. Не очень верилось, что этот туннель приведет куда-то в хорошее место. И не только Клыку.

— А куда это мы заехали? — с некоторым беспокойством спросила Надежда. — Там ведь впереди и дороги нет небось.

— Есть, есть дорога, — успокоил Курбаши, — не переживайте, девушки.

Клык опять посмотрел на него с тем же настойчивым вопросом во взгляде, и Курбаши изобразил на лице какую-то не слишком заметную гримасу, которая могла значить все что угодно. Например: «Не мандражируй, ничего с тобой не будет». Или: «Ты мне не доверяешь, что ли?» Клыка эта гримаса не больно успокоила.

Самое странное, что успокаиваться он стал сам по себе, когда проехали по этой самой просеке еще пару километров. Вполне хватило бы и нескольких сотен метров, если б привезли кончать. Высадили бы, сказали, что дальше пойдут в какую-нибудь избушку, не существующую в природе, завели бы в чащу и стукнули.

— Между прочим, дорогие товарищи, дамы и господа, мы в данный момент пересекаем межобластную границу, — заметил Курбаши. — Погранпостов, правда, проходить не будем.

Клык попытался улыбнуться, но увидел, как на лице у Веры промелькнуло выражение тревоги. Она явно не была доверчивой, и поведение «подполковника Титова» казалось ей намного подозрительнее, чем «капитана Гладышева». Если она уже сейчас не поднимала скандала и не волновалась открыто, то лишь потому, что пока еще доверяла Клыку. Вот это-то больше всего и досаждало ему. Не любил он подставлять хороших людей. Во всяком случае знакомых.

Страх убавился ровно вполовину, когда джип выкатил с просеки на асфальтированную дорогу. Очень хорошую, гладкую и, судя по всему, не очень давно проложенную. Во всяком случае трещин и выбоин на асфальте было намного меньше, чем на обычном российском шоссе.

По этому асфальту джип ходко домчался до высокого солидного бетонного забора. Клыку даже показалось, что вот-вот он начнет узнавать то самое место, откуда его третьего дня вывозили на болото. Хотя этого и не могло быть, потому что ехали они совсем в другую сторону. Тем не менее Клык внутренне напрягся, ожидая, что вот-вот появится откуда-нибудь прокурор Иванцов и скажет: «Спасибо, товарищ подполковник! Благодарю за службу!»

Джип остановился перед воротами, которые отодвинулись, едва водитель требовательно гуднул три раза подряд.

Автомобиль вкатился во двор двухэтажного крашенного в бордовый цвет с белыми обводами вокруг окон и дверей особняка. Особняк располагался в центре просторного — гектара полтора — участка, обнесенного уже упомянутым забором. Кусочек леса превратили в парк, проложив дорожки и аллеи, асфальтированные или выложенные аккуратными плитками из мраморной крошки, похожими на те, которыми в Москве выкладывают полы подземных переходов и вестибюлей новых станций метро.

Парадное крыльцо выглядело почти как в старинной барской усадьбе: с портиком о четырех колоннах, каменными шлифованными ступеньками. Перед крыльцом — бассейн с фонтаном, правда, последний то ли был выключен, то ли вообще не работал.

Справа от парадного крыльца просматривался: пуск в подземный гараж. Вот туда-то и покатил джип.

В гараже — то есть в просторном полуподвале — джип не остановился. Он проехал между двумя рядами разнообразных легковых машин — Клык насчитал десятка полтора — и через другой выезд выкатил во внутренний двор.

Тут-то и прозвучала веселая фраза Курбаши:

— Ну, вот и приехали!

— Ой, как здорово! — восхитилась Надежда.

Да, тут было здорово. Внутренний двор был невелик: квадрат тридцать на тридцать метров, словно бы застланный зеленым ковром аккуратного, не по-русски ровно подстриженного газона. В средней части газона располагался бассейн, точнее — кольцевой канал вокруг острова-клумбы, куда, должно быть, переходили по четырем узким одноарочным мостикам. В канале-бассейне можно было купаться, а на берегу — загорать. Остров-клумба пестрел всякими цветочками самых разных оттенков. Цветочный запах так и витал в воздухе. На газоне в продуманном живописном беспорядке росли туи, березки и какие-то кустики, подстриженные в виде шариков, кубиков и таблеток.