Радость моих серых дней (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

— Ты голодна? — спрашиваю у девушки.

— Нет.

— Ты устала?

— Нет.

— Отлично, — довольно потираю руки. — Тогда я приглашаю тебя на свидание.

— И куда же? — её глаза загораются.

— В парк аттракционов.

У нас будет не очень много времени до закрытия, но мы успеем немного повеселиться.

***

Севиндж с сомнением смотрит на колесо обозрения. Она уже успела отвергнуть все предложенные варианты. Даже карусель с милыми лошадками. Зато она с удовольствием съела сахарную вату. А я с удовольствием целовал её сахарные губы.

— Я не думаю, что это… — в пятый раз заводит она.

— Это безопасно, Севиндж. — заверяю я. — Мы пойдём вместе. Ты и я. Я буду держать тебя. Это самый лучший из всех безопасных аттракционов. Обещаю.

Лучше бы я позвал её в музей!

Она думает мучительно долго. И наконец улыбается.

— Хорошо, Тихон. Вместе. Ты и я.

Мы проходим в закрытую кабинку и медленно ползём наверх. Я держу её в своих объятиях крепко. Как и обещал. Она восхищённо смотрит на открывающийся вид и забывает о своих страхах. Точнее, страхов у неё предостаточно, но один — самый большой. Она тревожится за ребёнка. Кажется, ничто в целом мире не заботит её больше этого. Даже она сама.

На самой высоте кабинка, покачиваясь, замедляется, и Севиндж крутит головой, пытаясь осмотреть всё вокруг. А я смотрю только на неё. Что мне город, если у меня теперь есть целая вселенная!

Из внутреннего кармана пиджака я извлекаю плоскую коробочку. Мой свадебный подарок для Севиндж. Я выбирал его полночи и боялся, что не успеют доставить в офис до нашего приезда. Но всё прошло удачно.

— Поздравляю с днём свадьбы, жена! — шепчу ей на ухо, и она вздрагивает.

Смотрит на коробочку с интересом.

— Ты меня балуешь, муж, — усмехается она.

— Я же обещал тебе, Севиндж. Много подарков. Очень много. Очень дорогих подарков.

— Я люблю тебя. — шепчет она. — Тебя. Без подарков.

— Я знаю, — успокаиваю я. — Тем интереснее. Открой, чтобы я не нарушил слово и не отпустил тебя.

Она довольно улыбается и открывает. На чёрном бархате лежит браслет с подвесками. Слышал, что модная фирма. Я выбрал белое золото. Пусть всё будет сочетаться с кольцами. Она разглядывает подвески в виде домика, собаки, сердца, детской ножки с надписью «это мальчик» и крупного топаза в цвет её глаз.

— Спасибо, любимый, — она поднимает полные слёз глаза. — Он… очень много значит для меня.

— Рад, что смог угодить, — усмехаюсь ей и убираю поцелуями солёную влагу.

***

По пути домой скидываю заказ своему знакомому ресторатору. К нашему приезду подвезут праздничный ужин и корзинку её любимой малины.

И если с ужином мы расправляемся в два счёта, то на малину Севиндж не налегает. Боится, что у ребёнка будет аллергия. Я считаю, что это глупости, но не открываю спор. В отношении сына она — тигрица, глотку готова грызть, что не по её мнению. И я восхищаюсь ею.

Нахожу для малины отличное применение — выкладываю их на теле жены и с удовольствием собираю, распаляя её желание. Касаюсь только губами. Везде.

Она делает попытку сомкнуть бёдра, но я не позволяю.

— Выдержка, Севиндж, — напоминаю, хоть и сам близок к провалу.

Терзаю её губы, посасывая язык. Целую шею. Обвожу языком линию шрама. Играю с налитой грудью. Вбираю в рот соски и дразню девушку.

Опускаюсь к ногам и покрываю поцелуями от кончиков пальцев до бёдер. И наконец вкушаю свой главный десерт — нектар моей милой жены.

— Пожалуйста, Тихон! — шепчет она, сминая простыни.

И я ныряю пальцами в обжигающий сироп. Она поднимает бёдра навстречу движениям пальцев, желая, чтобы я был глубже, сильнее, быстрее.

Зажимаю твёрдый сосок, перекатывая между пальцами, и она взрывается.

— Ааааах, Тииииихон!

Нависаю над ней и проникаю на всю длину. Медленно выскальзываю. Снова резким толчком наполняю.

— Моя! — выдыхаю в её рот.

Запечатываю губы поцелуем. Жадно терзаю. Глубокие проникающие толчки высекают стоны. Мои и её.

— Моя! — повторяю и ускоряюсь.

— Ааааах, Тииииихон! — стонет она подо мной.

— Дааааа, Сеееевиииндж! — вторю ей.

Смотрю в её глаза и тону.

— Я люблю тебя, муж, — шепчет она.

— Я люблю тебя, жена, — усмехаюсь я. — Я люблю тебя, Севиндж. Ты — моя жизнь.

***

После завтрака мы идём гулять с Полканом. Он заигрывает с Севиндж, и я напряжён. Его вес раза в два превышает её. Боюсь, что повалит. Но пёс действительно деликатно крутится рядом, лишь изредка тычась носом в живот.

К обеду нам привозят мебель. Пока моя девочка готовит, я собираю кроватку. Она заглядывает в комнату в нетерпении. Подходит ближе, рассматривая комод. Изучает пеленальный столик.

— Готово, — говорю ей.

Она поворачивается и покачивает кроватку.

— Два положения дна, Севиндж. Сначала, пока наш малыш будет маленьким, чуть выше закрепил, чтобы легче укладывать и брать на руки. Когда научится подниматься и переворачиваться, опущу ниже.

— Нужно продезинфицировать все поверхности. Нужно купить парогенератор, — задумчиво бормочет она, — чтобы обработать бельё и бортики, все вещи и пелёнки. Ещё я читала про специальный шезлонг… И слинг… Я хочу их.

— Севиндж, — поднимаюсь и обнимаю её, — всё, что считаешь необходимым. Выбери лучшее и закажи доставку. Или мы можем поехать в магазин. Всё, что хочешь!

— Всё в порядке, Тихон, — улыбается она. — Память стала подводить, вот и твержу всё, чтобы не забыть. Сложно концентрироваться. Беременность делает меня такой… рассеянной. А ты… расслабленной.

Она мягко смеётся, и я глажу животик.

— Всё нормально, — успокаиваю я. — Записывай в список, и мы ничего не упустим. Время есть.

— Ой, — внезапно говорит она. — Я забыла посолить суп.

Качаю головой, улыбаясь ей в след. Моя супруга очаровательна даже в своей забывчивости.

Глава 49

Она.

Следующие несколько недель прошли в состоянии бескрайнего счастья. Я была окружена любовью и заботой Тихона и постоянно улыбалась по этому поводу.

Мы почти не расставались. Если не считать коротких поездок в офис, когда Тихон расслабился и перестал брать меня с собой, оставляя меня хозяйничать по квартире.

У меня как раз начался период активного гнездования, и я перемывала и перестирывала всё вокруг по десять раз на дню. Кажется, этим я сводила Тихона с ума, но он оберегал мои чувства и терпеливо молчал.

Мы записались на курсы к акушерке, и трижды в неделю я сидела в позе лотоса в надёжных руках своего мужа и училась правильно дышать и расслабляться.

— Я всё равно всё забуду, — пожаловалась я ему перед сном. — Мне так страшно, ты просто себе не представляешь! Я не вспомню ни слова с этих курсов!

— Севиндж, всё будет великолепно, — он крепче прижал меня к себе и нежно поцеловал. — Я буду с тобой. Мы справимся.

И я успокаивалась до утра.

А утром всё начиналось сначала: он уезжал в офис, я утюжила детские вещички и отыскивала на них несуществующие пятна. И стирала вновь.

Однажды я решилась позвонить тётушке. Всё-таки она меня воспитывала с малых лет, нечестно было оставлять её в неведении.

— Здравствуйте, тётя Фазиля, — вежливо поприветствовала я женщину, заменившую мне мать. — Как вы?

— Здравствуй, моя девочка. У меня всё прекрасно, спасибо, что поинтересовалась. Я молюсь о тебе и твоём младенце, Севиндж. Всё ли в порядке?

— Конечно, тётя. Всё прекрасно. Я вышла замуж за отца своего ребёнка. Теперь мы вместе, и вам не нужно переживать. У нас всё будет хорошо. Мы с ребёнком будем жить в большой, чистой и светлой квартире, в достатке и заботе. Муж меня балует и относится ко мне с глубоким уважением и любовью. Вы можете гордиться моим семейным положением. Конечно, мне очень вас не хватает, моя дорогая тётя, надеюсь, однажды дядюшка сможет простить мне моё непослушание, и я смогу навестить вас и познакомить со своим сыном.