Глубокая, как река - Ширл Хенке

Несколько раз канаты лопались, и судно содрогалось от ударов о края завала. К счастью, повреждений не получило, только двум матросам, работавшим с шестами у борта, пришлось искупаться. Первый тут же вынырнул и быстро добрался до берега, а второй оказался плохим пловцом, беспомощно барахтался в воде и пытался взобраться на борт с кормы. Ему помогли подняться двое товарищей, за действиями которых наблюдала Оливия.

Сэмюэль с берега увидел, как девушка покидает безопасное место у дверей каюты, где он велел ей оставаться. Черт бы ее побрал! Сейчас вляпается в какую-нибудь историю!

— Эй! — крикнул полковник. — Вернитесь в каюту!

Но девушка либо не слышала, либо не обратила внимания, увлеченно наблюдая, как поднимают на борт насквозь промокшего матроса. Никогда прежде, даже во время сумасшедших скачек, ей не доводилось испытывать столько волнений. На какое-то время новые впечатления даже заставили девушку забыть о неопределенности собственного будущего.

Оливия прошмыгнула мимо матросов, работавших шестами, и высокой мачты, стонавшей под напором захлестнутых вокруг нее канатов, которые тянули лодку против мощного течения, и подошла к рулевому, старавшемуся удержать по курсу судно, которое приводили в движение сила и воля человека.

И тут лодка столкнулась с подводной корягой — деревом, у которого ветви застряли в илистом дне, а ствол и корни временами всплывали на поверхность и представляли серьезную опасность для проходящих судов. Коряга была такой большой, что вполне могла перевернуть лодку. Положение спасли матросы, из последних сил удержавшие судно в равновесии с помощью канатов.

Лодка не пострадала, но без жертв все же не обошлось. Совершенно забывшая об осторожности Оливия зазевалась и от удара вылетела за борт, подняв тучу брызг. А плавать она не умела.

10

Вода сомкнулась над головой, как крышка гроба. Оливию окружала тьма, холодная как лед и куда-то стремительно мчавшаяся, неумолимо тянувшая за собой. Девушка отчаянно барахталась в попытке всплыть и позвать на помощь. Что, если никто не заметил, как она выпала за борт? И сейчас матросы продолжают тянуть судно все дальше вверх по реке, оставив утопающую в речной могиле! Нет, она отказывалась смириться с такой ужасной смертью!

Внезапно Оливия коснулась дна ногами. Точка опоры! Теперь она знала, в какую сторону нужно устремиться, чтобы оказаться на поверхности. Девушка оттолкнулась что было сил, пытаясь выбраться наверх, помогая себе руками и ногами. Едва Оливия ощутила на лице свежий ветер, она всей грудью вдохнула воздух, успела крикнуть: «Сэмюэль!» — и вновь ее затянуло под воду.

Опять наступила могильная темнота. Девушку несло водой, как щепку. Она отчаянно сопротивлялась, била руками и ногами, но течение засасывало, и легкие разрывались от нехватки кислорода. Неожиданно ее талию охватила стальным обручем могучая рука, выдавив из легких остатки воздуха. Оливия забарахталась с удвоенной силой, чувствуя, как ее тащат вверх.

В глаза ударил солнечный свет, и знакомый голос прохрипел прямо в ухо:

— Хватит вырываться, а то я брошу вас обратно на съедение рыбам.

Тесно прижатая к широкой крепкой груди, девушка отдалась на волю сильным рукам, вырвавшим ее из речного плена.

— Сэмюэль! Ты услышал меня! — всхлипнула Оливия, обняв Шелби за шею, и закашлялась, выплевывая воду вперемешку с песком. Было такое ощущение, будто она успела выпить половину Миссури.

Когда Сэмюэль увидел, как девушка падает за борт, у него на миг остановилось сердце и потемнело в глазах, но, не колеблясь и секунды, он бросился в воду. Хорошо еще, что девушка сумела вынырнуть и позвать на помощь, иначе Шелби пришлось бы искать ее под водой наугад. Слишком быстрое течение и мутная вода, чтобы определить, в какую сторону понесло утопающую. Сейчас, держа ее в руках, он испытывал чувство, которому боялся дать название, и пытался себя убедить, что это гнев.

— Передвигайтесь мне на спину и держитесь крепче, а я поплыву к берегу, — велел полковник и устремился вперед, уверенно рассекая воду.

На мелководье Сэмюэль встал, подхватил девушку под мышки, вынес на зеленую лужайку, положил на землю и присел рядом на колени. Потом поставил Оливию на четвереньки, скомандовав: «Теперь освобождайтесь от остатков воды». Он шлепал ее ладонью по спине, пока девушка не извергла из себя несколько порций мутной воды и речного ила. Обессилевшая, она подняла голову, намереваясь поблагодарить Сэмюэля, но встретила его яростный взгляд и промолчала.

— Как будто мало мне было раньше с вами хлопот, так на этот раз вы превзошли самое себя. Мозгов у вас меньше, чем у белки. Вам же было велено ни на шаг не отходить от каюты в носовой части судна. За каким дьяволом вас понесло на корму? Вы же могли голову расшибить! Впрочем, это не страшно. Голова-то все равно пустая.

— Вы… все… сказали? — с трудом выдавила из себя Оливия, еще не успевшая отдышаться. Горло саднило, казалось, она проглотила столько листьев и веток, что хватило бы на гнездо крупной птице.

— Дорогая мадемуазель Сент-Этьен, я только начал. Если вы еще раз меня ослушаетесь, я спущу вам брюки и покажу, как охотники на бизонов выбивают шкуры.

— Через мой труп! — взвизгнула Оливия.

— Вы и так едва не стали трупом, — мрачно заметил Сэмюэль. — При вашей страсти постоянно нырять то в пруды, то в реки совершенно непонятно, почему вы научились ездить верхом, но не научились плавать.

— Чтобы плавать, надо обнажать руки и ноги на людях, а это неприлично, — с надменностью принцессы возмутилась Оливия.

— Да уж, конечно, вы — истинный пример соблюдения приличий, — съязвил Сэмюэль. — Достаточно посмотреть, как вы щеголяете в мужской одежде на голое тело, демонстрируя всем свою грудь и задницу.

Оливия возмущенно выпрямилась, отчего под мокрой рубахой особенно четко вырисовалась грудь с острыми сосками. По плечам растеклись шелковистые пряди огненно-рыжих волос, в изумрудных глазах металась ярость. Полковнику хотелось ее поцеловать… или прикончить на месте. В данную минуту подходил любой вариант.

Тряхнув головой, Сэмюэль вскочил на ноги. Лучше сбежать, прежде чем он наделает глупостей.

— Женщины разожгли костер в миле отсюда вверх по реке. Там сегодня разобьем лагерь. Идите туда и обсушитесь, не то простудитесь. Я раздобуду для вас сухую одежду.

Оливия присела на корточки. От злости и растерянности она не нашлась, что ответить, и Шелби ушел. «Наверное, вы правы, Сэмюэль Шелби. Если я могла вообразить, будто влюбилась в вас, у меня и впрямь мозгов меньше, чем у белки». С этой невеселой мыслью она медленно встала и побрела к костру, обещавшему тепло.