Гойда - Джек Гельб

же бросил короткий взгляд на заплаканную Дуню да точно оценил взглядом своим. Уголки губ его чуть поднялись, да на том он и покинул скромную комнату крестьянок.

Глава 5

В палате будто бы сам воздух дышал свежестью – ныне отворены были окна, откуда веяла прохлада зимняя. На высоком троне восседал государь. Подле Иоанна сидел писец, разложив доску на коленях, да чиркал пером, выводя букву за буквой, по мере того как лилась низкая и звучная речь царя.

С улицы отдалённо доносился шум, но он утопал в мягкой игре деревянной дудки, на которой играл не кто иной, как молодой опричник Фёдор Басманов. Он сидел у окна, и свет лился ему в спину, очерчивая пряди волос шёлковым блеском. Веки Фёдора были приопущены, и взгляд ясно-голубых глаз таился под рядом чёрных чуть изогнутых ресниц. Тонкие пальцы перебирали по музыкальному инструменту, подчиняя потоки мелодии мерному и чистому звучанию.

На руках его поблёскивали драгоценные перстни тонкой работы. Во многих угадывалась рука чужеземных мастеров. Мало кто вглядывался в них, оттого и не помыслил никто, будто бы те перстни, что ныне украшали белые руки, некогда таили сияние своё в царских сокровищницах.

Едва настало утро. Быть может, то и было причиною настроя государева, ещё не отошедшего ото сна. В последнее время всё хуже и хуже почивал Иоанн, не находя покоя до глубокой ночи. Оттого, быть может, и речь его стала медленнее, да молчал Иоанн меж оконченными мыслями, точно пытаясь изловить какую вертлявую идею в собственном разуме. То и дело обращал он взгляд на окно, а быть может, и на слугу своего, что продолжал складывать мелодию. Писец поднимал взгляд на царя, выжидая, чтобы владыка продолжил, но лишь молчание было ему ответом.

Фёдор же изредка обращал взгляд на государя, да, видно, шибко увлёкся музыкою, ибо вот уже не меньше как четверть часа молодой опричник всё лил мелодию свою, точно птица в поле – лишь для собственного слуху да себе на отраду. Медленно Иоанн поднял руку свою, ибо шум во дворе поднялся, что заглушал игру. Обратил взгляд свой царь на окно, и с тем же поднялся Фёдор с места своего да, неспешно потягиваясь, обратил взор свой во двор.

Туда нынче вновь дети-крепостные набежали. Снегу выпало многим выше головы – вот раздолье-то! Ребятня тотчас же предалась забавам – да как давай снежками перекидываться!

Усмехнулся Фёдор, опираясь руками на подоконник. Детвора по двору так и шныряла. Порой разбегались проказники, ежели конюхи прикрикивали на сорванцов, мол, лошадям неспокойно ото всей возни той. Ребята отбегали, да лишь до поры до времени – и вот они вновь резвятся, верно, даже не ведая, что они под окнами самого государя забавляются. Улыбнулся Басманов, глядя вниз на детвору.

– Пущай беснуются, – с улыбкой ответил царь, уж отчётливо разбирая ребячий звонкий смех. – Уж кому, как не детям, на потеху снег сыплется с небес.

Басманов обернулся да украдкой взглянул на государя и вновь обратился к окну. На выступ, на который ставни опирались, выпало немало снега – столь много, что молодой опричник, едва закатав рукава одеянья своего, зачерпнул горсть, принявшись комкать снежок.

– Ей-богу, как мальчишка! – пригрозил Иоанн, да больше в том голосе было смеху, нежели истинного наказанья.

Опёршись на руку, наблюдал владыка, как слуга его, слыша нареканья государя, замахнулся да и кинул снежок прямо в шапку одного из ребятишек, что веселились во дворе. Тотчас же средь детей началась перепалка, ибо уж объявили, будто бы сменилась игра, и хватит уж снежками бросаться. В ответ на возражение кто-то словил ещё снежок, едва ли не за шиворот – тут и возобновилась возня – дети вновь попрятались, кто где – да айда вновь перекидываться да пересмеиваться.

Фёдор глядел на ту потеху да прикрыл окна, вернув палате её былую тишину, хоть отдалённые окрики доносились со двора сквозь мутные запотевшие стёкла. Руки свои Басманов вытер о шею, ибо быстро на его тёплых ладонях растаял снег. Едва он потянулся к дудочке, как государь остановил его жестом. Не без удивления взглянул Фёдор на царя.

Меж тем улица завалена была снегом, да чуть подтаявший, он быстро и со скрипом проваливался под тяжёлой поступью государевых воинов, забивался под подковы лошадей. Животные мучились в нетерпении, переступая с ноги на ногу, так и порываясь мчаться по первому же зову.

Алексей заметил сына своего задолго до того, как тот подошёл к нему. Меж тем Басман-старший беседовал с Афанасием Вяземским и, отвлёкшись от собеседника, махнул пару раз сыну своему. Князь Вяземский обернулся.

– Федька твой, от же чего даёт! – усмехнулся Афанасий, заметив юношу.

– К чему клонишь? – спросил Алексей.

Не будь они с князем знакомы большую часть прожитых лет, быть может, Афанасий бы и не расслышал той угрозы, что таилась под покровом беспечной добродушности, коей Басманов ох как любил укрываться.

– Да ни к чему, – Вяземский пожал плечами. – Гляжу да радуюсь за отпрыска твоего. И года ещё при дворе не служил, а уж на пиру да на казнях государь видеть его хочет чуть ли не так же часто, как тебя, Алёш.

– И что в том такого? – спросил Басманов, чуть сведя густые брови.

– Да право, в самом деле? – Афанасий вновь пожал плечами да, отряхнув снег с сапог, обошёл Басманова. – Одно просто мне покоя не даёт – помоги мне, дружище – ослаб разум мой, память решетом. Сколько ты царю служишь?

– Третий десяток, – ответил Алексей.

– Так много? – будто бы подивился Вяземский. – Уж то почти вдвое больше, нежели возраст сына-то твоего. Я бы на месте твоём, Алёшка, благодарил Бога, что сын твой того ж расположения добился за минувшую осень да сию зиму.

С этими словами Афанасий положил руку на плечо ратного своего товарища, да Басманов отстранился, окатив князя таким взглядом, что под ним, казалось, трава бы сгнила, обратившись пылью.

– Видать, – ответил Алексей, – не дурно я служил, раз сын мой заочно уж и полюбился государю. Неужто ты, Афонь, уж изъелся желчной завистью, раз Федька боле твоего вхож в царские палаты?

– Ты гляди, как бы он не поплатился за язык развязный да скверный нрав свой. А то гляди, и не вернётся из палат сих, – ответил Афанасий.

Усмехнулся Алексей, углядев, как двое конюших выводят лошадь его. Пошёл Басманов навстречу им, да обернулся с широкою улыбкой.

– От потеха мне с того, что ты уж припугнулся с отпрыска моего безбородого, – ответил Алексей.

На том и разошлись да